Было приятно видеть в зале сугубо профессиональную публику: множество поэтов, литературных критиков, филологов, друзей и поклонников Геннадия Айги; а на сцене салона «Классики ХХI века» – самого поэта и его переводчика, члена Британской академии Питера Франса.
На столе громоздились многочисленные книги Айги, переведенные на множество иностранных языков и изданные в разных странах мира. Среди них несколько изданий его наиболее известной книги «Тетрадь Вероники».
Личное дело поэта
Геннадий Айги с дочерью Вероникой (фото: vavilon.ru) |
Когда же выбор был сделан: писать стихи по-русски и переводить на чувашский французскую поэзию, – выиграли как чувашская, так и русская культура. Чувашские читатели приобрели в его лице прекрасного переводчика (во Франции была издана переведенная Айги антология чувашской поэзии), а русскоязычные читатели смогли приобщиться к его на редкость аутентичной лироэпической поэзии.
В современной российской литературе, пережившей засилье псевдолирической и псевдоэпической графомании советского времени, а затем отрезвляющий концептуалистский подход, дистанцирующий от пафоса этой поэзии, перетряхивающий все ее штампы (спасибо Дмитрию Александровичу Пригову!), очень трудно удержаться на грани, отделяющей торжественность подлинного поэтического мессиджа от ложного пафоса и велеречивости искушенных людей. Еще более трудно в течение всей поэтической жизни сохранить свой собственный голос, свою неповторимую интонацию.
Свой голос – это то, что в высшей степени свойственно Геннадию Айги. Связь с народной традицией – вовсе не пустая фраза. Перейдя на русский, он, возможно, оказал чувашской культуре большую услугу, чем если бы продолжал писать на чувашском. Так он донес до широкого читателя яркие фольклорные образы, которые сформировало в нем чувашское детство.
Одно из первых прочитанных им на вечере стихотворений начиналось строкой: «Был мой отец как белый пряник». Поэт прокомментировал ее: если кто-то дарил ребенку из отдаленной деревни пряник, это лакомство сразу становилось легендарным. Многое из того, что говорилось Айги, было посвящено истокам его творчества. Проникновенно прозвучало стихотворение памяти матери:
Не снимая платка с головы, умирает мама,
и единственный раз
я плачу от жалкого вида
ее домотканого платья.
Несмотря на удручающую тематику некоторых стихов – боль, человеческая уязвимость, одиночество, – в них начисто отсутствует депрессивность, зато неоднократно упоминаются цветущие растения: боярышник, жасмин, нарциссы, флоксы. В них – сосны и ивы, неизменно светится поле и белизна снега примиряет со всем:
как снег Господь что есть
и есть что есть снега
когда душа что есть
снега душа и свет
а все вот лишь о том
что те как смерть что есть
что как они и есть
признать что есть и вот
>средь света тьма и есть
когда опять снега
О-Бог-Опять-Снега
как может быть что есть.
С другого берега
Геннадий Айги (фото: gallery.vavilon.ru) |
О своей признательности Айги как поэту и человеку говорили: профессор Юрий Орлицкий, проводивший в прошлом году в Библиотеке им. Некрасова конференцию, посвященную творчеству Айги, поэт Арсен Мирзаев, выпустивший одну из лучших книг поэта на русском языке «Разговор на расстоянии» («Лимбус Пресс»), филолог Атнер Хузангай, давно пишущий об Айги и переводящий его стихи на чувашский, Ольга Старикова, продемонстрировавшая макет обложки книги избранных произведений Айги, которая вскоре должна выйти в издательстве «ОГИ». Кроме того, поэт Юрий Милорава прочитал перевод с французского послания к Айги, написанного специально для этого вечера другом и переводчиком поэта, автором книги о нем Леоном Робелем.
В финале Геннадий Айги прочитал стихи «К книге долгого прощания».