До того как в 2001 году террористы совершили атаку на Нью-Йорк, 11 сентября во всем мире вспоминали совсем другое событие, произошедшее в этот день.

11 сентября 1973 года чилийские военные под руководством генерала Аугусто Пиночета свергли правительство президента Сальвадора Альенде и установили в стране диктатуру, которая продлилась до 1990 года.

То, что происходило в Чили в эти 17 лет, до сих пор является предметом самых ожесточенных споров экономистов, политологов и простых людей, интересующихся новейшей историей. Споры эти ведутся по всему миру, хотя пик ожесточенных дискуссий, несомненно, пришелся на 1990-е и начало 2000-х годов, когда латиноамериканская страна вернулась к демократии, а Пиночета привлекли к суду.

Люди, заставшие советское время, хорошо помнят фильмы – художественные и документальные, – снятые о «светлом социалисте Альенде» и «кровавой фашистской хунте» Пиночета.

Помнят они и большую пропагандистскую шумиху вокруг освобождения чилийского коммуниста Луиса Корвалана, который получил в 1976 году политическое убежище в СССР. На предприятиях, в учреждениях, вузах и школах проходили собрания в поддержку «бескомпромиссного борца за свободу народа Чили».

Корвалана обменяли на диссидента Владимира Буковского, которого газета «Правда» в день его четвертого и последнего ареста назвала «злостным хулиганом». Народная память сохранила этот эпитет, и после прибытия чилийского камрада в Москву появилась знаменитая частушка: «Обменяли хулигана // На Луиса Корвалана. // Где бы взять такую *****, // чтобы Брежнева сменять?».

В 1990-е годы Пиночета часто преподносили как спасителя Чили,

мудрого авторитарного правителя, который возглавил нищую страну, разоренную социалистами, и передал ее в руки новому демократическому правительству процветающей державой, далеко опередившей по всем показателям прочие страны континента.

Появилось даже выражение «чилийское чудо».

Экономист Милтон Фридман ввел этот термин в обиход, чтобы доказать правоту своих неолиберальных теорий. Якобы именно полное следование рекомендациям Чикагской школы и позволило Чили построить современную развитую экономику. Более того, размах экономических свобод в конце концов привел к торжеству демократии.

С Фридманом, конечно, спорили и спорят до сих пор.

Одни утверждают, что экономический рост начался еще при Альенде. Другие указывают на то, что экономическая политика хунты привела к жесточайшему кризису 1983 года, от которого страна так и не оправилась до 2000-х.

Третьи говорят, что макроэкономические показатели малоинформативны – от реформ Пиночета выиграли только финансовые воротилы и представители крупного бизнеса, а народ после Альенде только беднел.

Разумеется, Пиночету вменяют в вину и кровавые расправы над политическими противниками, которые начались со штурма президентского дворца в Сантьяго в 1973-м и продолжались якобы до конца 1980-х.

Сторонники чилийского диктатора возражают, что жесткость и даже жестокость, проявленные хунтой, были необходимы стране, погрязшей в коррупции и наводненной коммунистическими агентами.

Удивительно, но зачастую именно те наши соотечественники, которые оправдывают сталинские репрессии, гневно бичуют репрессии пиночетовского правительства.

Ну а те наши политики, что «борются с режимом», часто указывают на чилийский опыт как на образец временного либерального диктата, который необходим отсталым странам (в их число они включают и Россию), чтобы перейти от «рабской жизни» к процветанию и свободе. Иными словами, лучше уж «хороший либеральный диктатор», чем волеизъявление «послушного серого большинства».

Чили сегодня действительно самая развитая страна Южной Америки.

Ее ВВП на душу населения практически недостижим для соседей по континенту. Несмотря на свое не слишком выгодное географическое положение, в стране построена довольно диверсифицированная экономика. А учитывая кризис, который сегодня переживают Венесуэла и Бразилия, Чили выглядит просто оплотом стабильности.

Но вопрос, а было ли «чилийское чудо» и является ли его автором Аугусто Пиночет, до сих пор остается открытым.

На мой взгляд, главная проблема тут состоит в том, что чилийские события 1970–1980-х гг. сильно мифологизированы, причем обеими сторонами спора о наследии Пиночета.

Как выглядит последовательность этих событий в популярном изложении?

В 1970 году, уверенно победив на демократических выборах, у власти оказался марксист Альенде, который национализировал практически всю промышленность и стал строить в стране социализм по кубинскому образцу. Одни говорят, что это было очень хорошо, другие – что плохо.

В стране начались забастовки, снизился уровень жизни, стала расти инфляция, с полок магазинов стали исчезать товары, в результате чего пышным цветом расцвел черный рынок. Одни утверждают, что это были происки США, другие – что во всем виноват «чилийский путь к социализму», провозглашенный Альенде.

Далее. В результате военного переворота к власти пришел Пиночет, который развернул масштабную приватизацию, снизил налоги и навел порядок в государственном аппарате.

Он привел в правительство так называемых чикагских мальчиков, которые якобы и ответственны за все то плохое (или хорошее), что произошло в стране. Пиночет, обещавший оставаться у власти не дольше 20 лет, свое обещание выполнил, но недовольные им чилийцы привлекли его к суду. Одни говорят, что это было «подлой местью», другие называют произошедшее «справедливым воздаянием».

Почти все это не то чтобы неправда, но очень сильное упрощение.

Начнем с того, что Альенде не был первым президентом крайне левых взглядов в Чили. Его предшественник, Эдуардо Фрей Монталва, несмотря на то, что принадлежал к правой Христианско-демократической партии, осуществлял, как бы сейчас сказали, социально-ориентированную экономическую политику. Многие программы Монталвы в области здравоохранения и образования были продолжены Альенде.

Другое дело, что Сальвадо Альенде был первым и последним убежденным марксистом в мире, который пришел к власти демократическим путем. И привели его к власти вовсе не избиратели. На выборах 1970 года он получил лишь 36,2%.

Второй тур по тогдашней конституции Чили не предусматривался, президента должен был назначить Сенат. Все зависело от христианских демократов. В конце концов они решили назначить президентом кандидата, набравшего простое большинство. Уже через три года они будут кусать локти.

Альенде, посчитавший, что «историческая правда» на его стороне, перестал обращать внимание на законодателей и практически ввел в стране командную экономику. Сенат принял несколько резолюций, осуждающих действия президента, но тот не собирался им подчиняться. В сентябре 1973-го христианские демократы поддержали военный переворот.

Сальвадор Альенде куда охотнее советовался с кубинскими товарищами. В 1971 году Фидель Кастро прилетел в Чили с визитом, который длился аж 25 дней. Тогда Куба находилась в полной изоляции в западном полушарии, ни один аэропорт Южной Америки не принимал самолеты Острова Свободы для дозаправки. В результате СССР предоставил Фиделю Ил-62 для прямого перелета.

Этот визит очень вдохновил чилийских сторонников социализма, но весьма обеспокоил всех остальных. Серьезное сопротивление президенту-марксисту началось именно тогда.

Альенде стремился как можно скорее перевести экономику страны на социалистические рельсы. Собственность всех иностранных компаний была национализирована. В руках государства также была сосредоточена вся добывающая промышленность. Главный экспортный продукт страны – медь – стал «общенародным достоянием».

И все же тотальную национализацию экономики Альенде провести не успел. Отчасти потому, что бюрократия всех уровней постоянно ставила палки в колеса проектам главы государства.

Мелкий и средний бизнес оставался важной составляющей национальной экономики. Характерный пример: до трети всех коммерческих грузовиков в стране принадлежали их водителям. В сельское хозяйство колхозы не пришли (хотя Кастро активно советовал своему чилийскому товарищу немедленно провести коллективизацию).

В какой-то момент Сальвадор Альенде решил, что может обойтись без бюрократии низового и среднего уровня. В Чили был приглашен британский кибернетик Стаффорд Бир, одержимый идеями автоматизации управления государством и экономикой. В Сантьяго открылся ситуационный центр системы «Киберсин», который был главным узлом своего рода распределенной сети принятия решений.

Никакого интернета, понятное дело, тогда не было. Все узлы «Киберсина» обменивались телексами. Предполагалось, что в обмене информацией будет со временем участвовать каждый рабочий. На первом этапе к системе были подключены 500 предприятий.

Это был аналог ERP-систем, которые было очень модно внедрять в компаниях в середине 2000-х. Во всяком случае, главная идея – заменить людей в управленческом аппарате на кнопки – была той же.

Вопрос о «чилийском чуде» времен Пиночета до сих пор остается открытым (фото: Reuters)

Ситуационный центр, располагавшийся в президентском дворце, был оформлен в футуристическом стиле. Кресла со встроенными в ручки пультами управления, экраны на стенах, терминалы пневмопочты… Вплоть до конца 1990-х в этом помещении можно было бы снимать фантастические фильмы.

Как и ERP-системы, «Киберсин» не принес никакого чуда. Он породил больше хаоса, чем порядка. В конце концов даже дежурные смены ситуационного центра начали ссориться между собой.

Единственным зримым достижением этого «кибернетического чуда» было обеспечение снабжения Сантьяго в ходе всеобщей стачки. Тогда операторам системы удалось нанять 200 водителей грузовиков в обход местных властей и профсоюзов.

Но проблема Альенде заключалась в том, что он хотел управлять экономикой (через «Киберсин» или без него) в обход руководителей предприятий, собственников и государственных управленцев. А также парламента, судов и прочих «излишеств» демократической системы.

Это и привело к затяжному экономическому, а затем и конституционному кризису. К моменту государственного переворота страна была фактически парализована.

Пиночет провозгласил, что собирается построить «общество собственников, а не пролетариев». Сторонники неолиберализма скажут вам, что именно эту задачу и стал выполнять генерал, придя к власти. Реальность, однако, была сложнее.

Во-первых, общество Чили и так было по большей части обществом собственников. Национализация затронула отнюдь не всех. Пиночет действительно поощрял малый и средний бизнес, но основой экономики Чили он стал задолго до хунты.

Во-вторых, массовая приватизация (о которой и правда мечтал диктатор) буксовала почти десять лет. И виной тому снова были бюрократы всех уровней, которых попросту некем было заменить.

Так называемые чикагские мальчики, руководившие экономическими реформами, вовсе не были «импортированы» из США или какой-либо другой развитой страны. Они уже долгие годы работали в министерствах и ведомствах Чили. Люди, получавшие образование в Чикагском университете (где преподавал Милтон Фридман), стали самыми авторитетными бюрократами еще до правления Монталвы.

Другое дело, что чилийские экономисты чикагской школы тайно подготовили свою программу реформ к 1973 году. До сих пор точно не известно, курировало ли эту работу ЦРУ или только собирало данные о группе оппозиционных ученых и функционеров.

Пиночет не приводил в правительство и другие органы власти «чикагских мальчиков», он просто вынужден был опираться на них как на самых квалифицированных бюрократов.

Стоит также отметить, что чилийские воспитанники американского вуза вовсе не всегда в своей работе придерживались догм Милтона Фридмана. Так, чилийский песо очень долго был привязан к американскому доллару, что создавало серьезные трудности для экспортеров.

В 1983 году в стране разразился серьезный финансово-экономический кризис. Но это не было исключительно чилийским явлением. В кризисе находилась вся Латинская Америка.

Собственно говоря, настоящие реформы начались именно тогда.

Пиночет без труда выбил у МВФ большой кредит на восстановление экономики, однако, вопреки расхожему мнению, специалисты Международного валютного фонда требовали от правительства Чили не следовать советам Милтона Фридмана, а как раз наоборот – вводить государственное регулирование, стимулировать спрос через госзаказы и т.д.

Пиночет отказался следовать этим советам и с утроенной энергией стал продавливать свою программу приватизации и снижения административного и финансового давления на бизнес.

И экономика уверенно пошла в рост. В Чили быстрее других стран справились с последствиями кризиса. Как и после дефолта 1998 года в России, промышленное развитие было впечатляющим.

Заслуга Пиночета состоит в том, что он смог сделать этот рост устойчивым, продолжающимся до сих пор. В этом диктатору помогло новое поколение экономистов и государственных управленцев, обучавшихся уже в Чили. Ирония состоит в том, что обучение это велось по тем самым программам, которые внедряли Монталва и Альенде.

Пиночет искоренил коррупцию в полиции и в среде мелкого чиновничества, но сам оказался отнюдь не таким бессребреником, каким его рисуют многие его почитатели. В 2000-х в ходе многочисленных расследований, предпринятых минфином и Конгрессом США, было выявлено множество зарубежных счетов на десятки миллионов долларов, открытых на диктатора по разным паспортам.

На мой взгляд, «чилийское чудо» состояло вовсе не в том, что авторитарный лидер, втащив нацию за уши в неолиберальную экономику, обеспечил ее процветание. Нет, Пиночет просто вернул Чили в то состояние, в каком она была до Альенде, опираясь на весьма образованную и дисциплинированную бюрократию. Бюрократию, которая, вне всякого сомнения, была национально ориентированной.

И все лидеры страны после Пиночета, несмотря на некоторые изменения в социально-экономической политике, не посмели замахнуться на хорошо функционирующий экономический механизм.

«Чилийское чудо» не родилось 11 сентября 1973 года. В этот день генерал Пиночет спас это «чудо» от команды марксистских мечтателей, которые стремились заменить живую экономику на обмен телексами, а профессиональных управленцев – на кнопки.

Настоящее «чилийское чудо» состоит в сочетании экономической свободы, патриотически настроенной элиты и качественного образования.

Все прочее – включая догмы Милтона Фридмана и миф о «добром и честном неолиберальном диктаторе» – не имеет к «чуду» никакого отношения.