В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Александра Дубровского о том, почему русский язык оказался в группе индоевропейских языков и как язык отражается на ментальности народа.
По неизвестным причинам в группу индоевропейских языков попали славянские
Еще до полезных изобретений люди первым делом научились говорить, получив в свое распоряжение язык в качестве одного из важнейших инструментов познания мира: «В начале было Слово».
Тем не менее нескольких сотен лет легионам лингвистов, филологов и языковедов не хватило, чтобы разобраться и классифицировать все существующие в мире языки по их действительным, а не мнимым признакам, когда вдруг по неизвестным причинам в группу индоевропейских языков попали славянские, причем в качестве одних из самых молодых. Вернее, причина-то известна – это сходство (отдаленное или близкое) лексики, морфологии и синтаксиса, а если проще – наличие схожих слов и законов построения предложений.
Но ведь тем же лингвистам давно известно, что подавляющее большинство слов состоит из корней, вокруг которых «крутятся» приставки, суффиксы и окончания. Однако до сих пор в мире нет ни одного собрания выделенных корней слов со всеми возможными сочетаниями с другими частями слова.
Также как нет вариантов видоизменения корня за счет взаимозаменяемости однотипных согласных и свободной взаимозаменяемости гласных (и даже их возможного выпадения) с сохранением неизменной семантики корня. В отличие от тайн Вселенной, количество таких корней явно конечно, даже с учетом богатства и пластичности нашего родного русского языка.
Моя претензия адресована, прежде всего, отечественным ученым, покорно согласившимся с западными основоположниками науки лингвистики, поставившими славянскую группу языков на один уровень с другими индоевропейскими. И что уже совсем странно – лингвистика выделяет в отдельную группу балто-славянские языки, будто бы они между собой наиболее близкие, а, например, литовский язык при этом считается более древним.
Лингвистам известен закон: тот язык, в котором есть самая обширная группа слов с семантически единым корнем, является прародителем этого корня, и никак иначе.
Уверяю вас, что по распространенности в языке слов с общей корневой основой сразу же выяснится простая вещь: практически все схожие слова будут иметь своим первоисточником славянские языки, а многие, давно и прочно занявшие места в «словарях иностранных слов», неизбежно и безжалостно придется оттуда изымать.
Как необходимо срочно изымать «молекулу», имеющую якобы латинское происхождение, и «идеологию», заимствованную греками от русских (древнерусских) слов «вед» (ведать, видеть, видение...) и «дело» (деять, дею, делать...), имеющие в нашем языке сотни однокоренных образований, которых хватит не только на европейские, но и на все «индоевропейские» языки вместе взятые.
Касается это не только традиционных слов, но и многих современных, например, якобы английского слова «сайт».
Возражения, кстати, принимаются, но только без ссылок на академические авторитеты, потому что я большинство их трудов уже освоил, но вопросы без ответов так и остались.
Поэтому далее привожу пример исключительно неакадемического разбора, связанный с моим давним увлечением авиацией и не имеющий следов ни в одном языке. «Улетучиться» и «летать», оказывается, являются однокоренными и семантически близкими словами только в русском языке и даже не во всех славянских. Можете себе представить, что выражение «самолет быстро улетучился» совсем не означает, что он «быстро улетел»?
В принципе, подобное возможно, если его, например, взорвут террористы, да и то, если взрыв будет в непосредственной близости с помощью ядерного заряда. Но это так, к слову, пока не имеющему отношения к «словарю иностранных слов».
Зато к этому пресловутому словарю имеет отношение термин «пилот», являющийся однокоренным семантическим родственником именно словам «полет», «летать» и «летчик», но самовольно присвоенный французами («pilote»), невзирая на спор о первом полете на аппарате тяжелее воздуха исключительно между русскими и американцами.
Считаю этот вечный спор окончательно решенным в пользу первого в мире русского пилота Александра Федоровича Можайского. Решенным, заметьте, с помощью русского языка, возможности которого, в принципе, не ограничены никакими рамками.
Однако зачистка якобы иностранных слов – это только половина дела. Ведь до сих пор наука не раскрыла главный вопрос: как мог возникнуть такой неповторимый язык, в котором многие понятия и явления из совершенно разных областей по факту имеют неразрывную жесткую семантическую связь, повторить которую в аналогичном объеме не может ни один другой язык, в том числе и искусственные (от санскрита до эсперанто)?
Наличие же в языковедческой науке такой дисциплины, как «лингвистическая семантика», занимающейся фактически трактовкой смысла отдельных слов в соответствии с методологиями западных лингвистов, лишь запутывает положение дел, пресекая малейшие попытки расширить область своего применения.
Европейская ментальность не принимает православие и базируется, прежде всего, на праве закона, априори в глазах европейца наделенного справедливостью, а русская, в узком смысле, и славянская, в широком смысле, ментальность требуют не только справедливого закона, но и закона, безусловно основанного на правде. Даже если это только русская правда.
Только вот невдомек им понять простую вещь – тогда уж заодно надо бы запретить и украинский язык, а также все языки восточноевропейских славян, иначе в долгосрочной перспективе все эти частицы одного целого либо неизбежно, в той или иной форме, вернутся домой, либо вечно, как поляки или чехи, будут считаться народами второго сорта.
Впрочем, надо ли нам будет принимать в свой дом добровольно ушедших или не надо – это уже совсем другая тема.
Источник: Блог Александра Дубровского (публикуется в сокращении)