«Есть сомнения в искренности Бастрыкина»

Председатель Следственного комитета (СК) России Александр Бастрыкин  заявил в пятницу, что за последние годы были усилены меры по уголовному преследованию коррупционеров с особым правовым статусом.

Подобные публичные заявления напоминают эпоху застоя советских времен

Он также выступил с предложением сократить число категорий таких лиц. «Наша принципиальная позиция о равенстве всех перед законом остается неизменной. Мы предлагаем последовательно сократить перечень лиц, обладающих особым правовым статусом», – сказал Бастрыкин.

Газета ВЗГЛЯД обратилась к председателю Национального антикоррупционного комитета Кириллу Кабанову с просьбой поделиться своим мнением о предложениях главы ведомства.

ВЗГЛЯД: Кирилл Викторович, как вы оцениваете заявление Александра Бастрыкина о том, что перечень лиц с особым статусом следует сократить?

Кирилл Кабанов: У меня большие сомнения в искренности г-на Бастрыкина. Во-первых, в свое время он выступил в поддержку того, чтобы представители Генпрокуратуры получили особый правовой статус, начиная с запрета ГИБДД проверять водителей с прокурорскими удостоверениями.

Во-вторых, слова Бастрыкина выглядят лукавством на фоне заявления г-на Буксмана (первый заместитель генпрокурора РФ Александр Буксман – прим. ред.), который честно признал: «У нас в настоящий момент нет сил бороться с системной коррупцией». Заявление последнего, я считаю, как раз объективно.

Наконец, у меня лично есть масса вопросов к Следственному комитету.

ВЗГЛЯД: А именно?

К.К.: Это вопрос по г-ну Бульбову, вопрос по начальнику Дальневосточной таможни, вопрос по сотрудникам МВД Целякову и Носенко, которые занимались противодействием отмыванию денег и сейчас вышли на приговор.

К тому же, если вы помните, г-н Бастрыкин говорил, что возбуждено уголовное дело по факту смерти Магнитского. Я могу сказать однозначно, что следователей СК при МВД, причастных к этому делу, до сих пор даже не допросили, никаких проверок не было. Весь мир уже об этом знает.

Та же самая история с открытием/закрытием уголовного дела по факту смерти человека, который расследовал системную коррупцию – Юрия Петровича Щекочихина.

Именно сотрудники г-на Бастрыкина вместе с сотрудниками ФСБ и судами ввели практику, когда оперативные справки ФСБ принимаются судом как доказательство. Мы откровенно говорили об этом в глаза Бастрыкину на совещании Общественной палаты. В ответ мы не услышали ничего, хотя были представлены документы. Не было даже разбирательств.

Все эти вещи заставляют меня относиться к таким заявлениям с неким недоверием. Потому что есть факты, а есть заявления.

На эту тему
• Бастрыкин: Лиц с особым статусом должно быть меньше
• Общество привлекут к поиску коррупционных дыр в законах
• Подсчитан средний размер взятки в России
• Медведев предложил запятнать взяточников на всю жизнь
• Андрей Назаров: 90% пойманных взяточников не получают срок

ВЗГЛЯД: Если вы считаете, что заявления не имеют под собой реальной базы, зачем, по вашему мнению, нужно было их делать?

К.К.: Это советский принцип отчетности, когда публично докладывается об успехах. А кто проверит? Это то же самое, как у нас ФСБ каждый год отчитывается, как они 300 или 400 терактов предотвратили. Но я всегда говорю, что обращать внимание надо не на то, что сделано хорошего, – это твои основные задачи. Смотреть надо на то, что у тебя не сделано или сделано неправильно.

Также не надо забывать, что на сегодня стоит вопрос (а он пока еще стоит) о том, кто будет возглавлять отдельный Следственный комитет (формально Бастрыкин, как и все сотрудники ведомства, сейчас работают в статусе исполняющих обязанности – прим. ред.) Подобные публичные заявления напоминают эпоху застоя советских времен, когда нам говорили, что у нас нет организованной преступности, проституции и т.д.

ВЗГЛЯД: Каков ваш прогноз относительно численности лиц с особым статусом? Будет ли она расти?

К.К.: Те единичные случаи уголовных расследований, которые все-таки есть, показывают, что число лиц с фактическим статусом неприкосновенности, (а это необязательно юридически закрепленный статус) становится больше. Бюрократия растет и увеличивает свои возможности для лоббирования собственных интересов.

Лучше бы г-н Бастрыкин выступил с предложением снять с представителей Генеральной прокуратуры особый статус на уровне административных наказаний. Уже масса случаев, когда пьяные прокуроры сбивают детей и прикрываются своими прокурорскими полномочиями. Пусть он скажет: «Мы, прокуроры, стоим на страже закона, нам не нужен особый статус, связанный с административными правонарушениями». Пусть он снимет этот статус, и я первый подниму руку и скажу: «Наконец начали с себя».

Или пусть он выступит с предложением, чтобы рассмотрение жалоб на судей квалификационной коллегией проходило в открытом режиме, как судебный процесс. Тогда я буду ему аплодировать.

ВЗГЛЯД: Глава СК озвучил свежую статистику: по его словам, в этом году предъявлены обвинения в коррупции 45 следователям органов внутренних дел, четыре – следователям наркоконтроля, 11 – прокурорам, 10 – членам избирательных комиссий, 155 – депутатам органов местного самоуправления, 167 – выборным главам органов местного самоуправления, 12 – депутатам органов законодательной власти и двум судьям. О чем вам говорят эти цифры?

К.К.: Получается, среди нашей многомиллионной бюрократии у нас столько людей замешаны в коррупции? Это очень мало по сравнению с реальным положением дел, вы сами это прекрасно видите.

При этом я должен заметить, что борьба с системной коррупцией не подразумевает наличие одного или двух обвиняемых. Это система. Когда будут сажать за решетку десятками и доказывать их преступления, как во времена борьбы с мафией в Италии, тогда можно будет говорить об объективности борьбы с коррупцией.

ВЗГЛЯД: Вы можете вспомнить примеры таких «правильных» процессов за последние годы?

К.К.: Борьба с «ореховской» группировкой, рядом других ОПГ, когда на скамье подсудимых в конце 1990-х годов оказывались по десять, двенадцать, а то и больше человек. Вот это была реальная система противодействия организованной преступности. А коррупция – это вид организованной преступности.

ВЗГЛЯД: В этом году в Москве осудили ОПГ, в которые входили сотрудники милиции и прокуратуры, можно ли его назвать примером успешной борьбы с системной коррупцией?

К.К.: Мы занимались этим вопросом. Людей, которые играли там основную роль, не осудили, они остались за кадром. За решетку отправили мелочевку.

ВЗГЛЯД: В пятницу замглавы СК заявил депутатам Госдумы, что в стране возбуждены уголовные дела в отношении тысяч чиновников, в том числе сотен чиновников регионального уровня. На вопрос, сколько чиновников и депутатов федерального уровня привлечены к уголовной ответственности, он не ответил.

К.К.: Вот поэтому у нас и появляются вопросы к Бастрыкину. А, между тем, основные коррупционные дела – хищение бюджетных средств, распределение и квотирование природных ресурсов, управление федеральной собственностью, то есть те секторы коррупционного рынка, которые нам дают основную массу – 300 млрд в год (объемы коррупции в России, по данным НАК).

ВЗГЛЯД: По статистике выявленных коррупционных преступлений, озвученной в пятницу, их число с каждым годом становится больше. Вам не напоминает пресловутую «палочную» систему отчетности в МВД, которую так много критиковали?

К.К.: Это то же самое. Об этом говорил президент, об этом говорил генеральный прокурор, Александр Буксман – у нас не ведется борьба с системной коррупцией. У нас низшее звено является ответственным за всю систему.

На примере низовой коррупции всегда происходит имитация борьбы с коррупцией и очковтирательство обществу и руководству страны.