Руководствуясь принципом Otium post negotium, т. е. «Сделал дело – гуляй смело», А. А. Навальный с супругой отправился отдыхать на Балтийское море в пос. Янтарный (до 1947 г. – Пальмникен), что в 50 км от Калининграда. Возможно, он предпочел бы – как и многие, причем вне зависимости от политических убеждений – поехать за границу, но поезда не ходят, самолеты не летают.
Разместившись в «Шлосс-отеле», А. А. Навальный аполитично гуляет по берегам, чем, однако, вызывает неоднозначное отношение товарищей по борьбе. Его упрекают в расточительности и изнеженности, отмечая, что негоже борцу с коррупцией быть таким Сарданапалом. Возмутило активистов и посещение лидером маникюрного салона – как будто истинный оппозиционер и борец должен ходить со зверообразными когтями.
Есть и другие упреки. «Устроил намеренный раскол в среде оппозиции и уехал на отдых». «Только идиоты могут записывать Навального и либералов к нам в «союзники». Нам такие союзники даром не нужны. И с приплатой без надобности». «Нет бы как раньше – попытаться согласовать митинг и вывести народ на площадь. Даже согласованная массовая акция могла стать индикатором протестных настроений. Но нет».
С иной точки зрения, претензии справедливы. Алексей Анатольевич повел себя, как певец, исполнявший партию Лоэнгрина в одном немецком оперном театре. Лоэнгрин должен был выезжать на сцену, стоя в ладье, влекомой лебедем, но, будучи несколько пьян и потому неловок, не сумел вовремя загрузиться в ладью, и та выехала к зрителям пустая. Певец, однако, не пал духом и, рассматривая ладью как разновидность трамвая, философически заметил: «Ничего, поеду на следующем».
В том можно даже усматривать некоторый цинизм, но зададимся вопросом: как следует выходить из начисто проигранной кампании и следует ли выходить вообще – ведь можно, например, зациклиться. Так, старый чекист Г. В. Гудков намерен создать «Объединяющую повестку, возможность выработать общий план действий под понятным массам лозунгом: «Путин должен уйти!» Уйти как максимум в 2024-м, а лучше еще раньше».
Политик и психолог Л. Я. Гозман в установочной статье «Гибель республики. Что нам делать после «кремлевского триумфа»?» воодушевляет сограждан: «Время за нас – невозможно навсегда загнать Россию в Средневековье. За нами культура, европейские города, традиции науки и образования».
Писатель Д. Л. Быков призывает: «Сбиваться в отряды самообороны (но тихо, чтобы об этом никто не знал), запасаться средствами какими-то. Нас еще припугнули тем, что по законам военного времени можно вклады не выдавать. Но первое, что нужно сейчас делать, – это думать о защите себя, своих друзей, своей семьи, престарелых родителей, жен, детей. По крайней мере, сделать так, чтобы их нельзя было безнаказанно ограбить на улице: или не выпускать на улицу, или выпускать с телохранителем, или самому везде с ними ходить». Не хватает лишь требования прислать пять мотоциклетов с пулеметами для поимки иностранного консультанта.
А на прекрасном голубом Дунае, как Мерлин в зачарованном лесу, старец Г. О. Павловский продолжает без устали камлать: «Некроплебисцит! Некроплебисцит!» На фоне таких жалостных картин А. А. Навальный, предающийся целебным (хотя и дюже холодным) морским купаниям в Пальмникене, выглядит по крайней мере вменяемым.
Похоже, он пришел к оптимальной модели поведения. В святые девяностые (и с захватом чуточки от двухтысячных) была процветающая профессия политтехнолога, построенная по принципу «Весенний день год кормит». Политтехнолог выезжал в регион (или в случае федеральных выборов вкалывал прямо в Москве), поднимал предвыборные бюджеты, день голосования проходил, после чего с богатыми (или уж какими есть) трофеями отправлялся отдыхать от трудов праведных. Чем кончилась кампания, при которой он кормился – триумфом или фиаско – его уже не интересовало. Отдохнув и прибарахлившись, он со свежими силами и незамутненным взором вступал в следующую кампанию.
Так что не бранить А. А. Навального надо, но видеть в нем привет из святых девяностых, когда цвели свобода, демократия и политтехнология.