Есть такое мнение: термин «Дальний Восток» изжил себя и не соответствует ни сегодняшнему, ни тем более завтрашнему дню.

Это я не с потолка взял. Об этом говорят серьёзные дальневосточные учёные уже, наверное, с десяток лет. Вот, академик РАН географ Пётр Бакланов считает: в названии «Дальний Восток» слышна относительность, связанная с европоцентризмом. О том же говорит член-корреспондент РАН историк Виктор Ларин: «Может быть, для Европы мы и дальние, но для Азии и тем более для самих себя – нет».

Формула «Дальний Восток» утвердилась сравнительно недавно, уже в ХХ веке. До этого по восточную сторону Урала была одна сплошная Сибирь – вот и джеклондоновские браконьеры бьют котиков «у берегов Сибири». Не случайно прародитель нашего Тихоокеанского флота – Сибирская флотилия.

«Дальний Восток» – это что-то далёкое на востоке. Может быть, даже не совсем Россия. Морская составляющая вообще уходит за кадр. Слишком долго мы считали себя сухопутным народом.

Но время идёт. Россия уже давно океанская держава.

Я живу во Владивостоке, и для меня Китай – это запад. А уж «Ближний Восток» – дальний запад. Зато Америка, лежащая к востоку, – Запад уже в культурологическом смысле.

Что такое Европа – вообще уже непонятно. Деление по «Камню» (Уралу) давно устарело.

Под центральной Россией понимается, строго говоря, дальний запад страны. Ведь географический центр России – где-то севернее Красноярска.

Не очень понимаю, как объяснить эти парадоксы детям. Есть ощущение, что обе головы нашего орла смотрят на запад столь же увлечённо, как дети втыкают в гаджеты.

В качестве альтернативы «Дальнему Востоку» предлагается «Тихоокеанская Россия».

Следует понимать, что Дальний Восток – не только суша: это 200-мильная экономическая зона России и выход в мировой океан. «Дальний Восток» ориентирован вовнутрь, «Тихоокеанская Россия» – вовне. Говоря о Тихоокеанской России, мы, во-первых, включаем в поле зрения океан (а это рыба, нефть, транспорт, космос...), во-вторых, подчёркиваем российскую принадлежность соответствующих территорий и акваторий. Ведь центры мировой политики и экономики смещаются именно в Азиатско-Тихоокеанский регион. А в мире под Far East понимают что угодно, только не ДВФО.

Резюмируем: «Дальний Восток» условен, относителен и отдаёт пренебрежением. Предложенная романтиками от науки «Тихоокеанская Россия» – точнее и содержательнее. Дальний Восток – некая отдалённая территория, Тихоокеанская Россия – распахнутая в океан бесконечность, прочно связанная с родным материком. Вместо «дали» и «востока» – Россия на Тихом океане.

Первыми новый термин подхватили местные политики.

Позапрошлый губернатор Приморья Дарькин даже издал труд под названием «Тихоокеанская Россия». Потом включились «федералы». В 2013 году Рогозин (тогда вице-премьер) сказал, что от понятия «Дальний Восток» надо уходить: «Это наша Тихоокеанская зона, так надо назвать – Тихоокеанский регион или как-то иначе... Я не буду больше говорить «Дальний Восток». Для меня он – наш восток, российский, русский восток, край великого Амура и Тихого океана».

В 2017 году глава Минвостокразвития (теперь уже бывший) Галушка размышлял: «Действительно, почему «Дальний»? У нас ведь нет в стране Дальнего Запада, Дальнего Юга или Дальнего Севера... С другой стороны, если взять современные реалии, когда (...) пространство сжалось и всё (...) стало гораздо ближе и доступнее, то какой уже Дальний Восток дальний?»

Кстати, это самое Министерство по развитию Дальнего Востока поначалу кое-кто называл «Миндаль». По-моему, отлично. Но теперь его сокращают как «Минвостокразвития». Не потому ли, что показался уместнее акцент на развитие, а не на даль? Или вот: был Дальневосточный военный округ, стал Восточный. Случайно ли?

Иногда определения «Тихоокеанский» и «Дальневосточный» существуют на равных. Взять ту же науку: геологический институт во Владивостоке называется Дальневосточным, а институт географии – Тихоокеанским. То же и в высшей школе: ДВФУ, но ТГМУ, ДВГУПС, но ТОГУ...

Дело, конечно, не только в вывеске. Куда важнее содержание восточной политики России. Но слова тоже имеют значение. Скажем, жители Верхней Вольты, решив с понедельника жить по-новому, первым делом переименовались в Буркина-Фасо – «страну достойных людей».

А как принципиальны наши азиатские соседи!

То, что для нас Южные Курилы, для Японии – исключительно «северные территории». Корейцы, у которых давняя историческая обида на японцев, не признают название «Японское море» – только «Восточное море Кореи». Чтобы быть последовательными, Жёлтое море они называют Западным морем Кореи, а Восточно-Китайское – Южным морем Кореи.

Русские куда толерантнее: пусть будет Японское, невзирая на две войны в ХХ веке, интервенцию, Хасан, Халхин-Гол и «курильский вопрос».

Не будем углубляться в теорию НЛП, но ещё раз процитируем упомянутого выше Виктора Ларина. Он убеждён, что термин «Дальний Восток» – вериги, что само это словосочетание влияет на отношение Москвы к соответствующим землям и водам: «Вопрос в том, чтобы внедрять в сознание политической и бизнес-элиты, всего населения восприятие этой территории как просто части России, а не какой-то «дальней» или забытой Богом».

Широкое распространение термин «Тихоокеанская Россия» получит лишь в том случае, если он будет принят на официальном уровне. Только тогда он пойдёт в народ. Или не пойдёт. Язык – он умнее отдельных людей. Он живёт сам по себе и нас не спрашивает.

Никто, впрочем, не собирается выступать с инициативой переименования Дальневосточного федерального округа в Тихоокеанскую Россию. Хотя бы потому, что понятия Дальнего Востока и Тихоокеанской России совпадают не полностью.

Скажем, Якутия, входящая в состав ДВФО, – точно не Тихоокеанская Россия. Скорее – Сибирь. И вообще, Дальний Восток как единая общность существует только на карте или в воображении какого-нибудь чиновника, но не в реальности. Он не только невообразимо огромен, но дико разнороден: где маньчжурские субтропики южного Приморья – и где ледовитое побережье заполярной Чукотки? Где курильский бамбук – и где промороженная Якутия?

Возможно, оба термина могут существовать параллельно. Или же имеет смысл говорить о Дальневосточном федеральном округе в контексте внутреннего административного деления страны, а о Тихоокеанской России как о планетарной геополитической категории.

И уж конечно, даже в случае ребрендинга территории никто не откажется от звания «дальневосточник», звучащего столь же гордо, как и, например, «сибиряк».

Итак, Дальний Восток был и остаётся. Но пусть живёт и ёмкое перспективное определение «Тихоокеанская Россия».

Меня, правда, и название «Тихий океан» не устраивает. Кто сказал, что он тихий? Европейские конкистадоры, убеждённые, что солнце вращается исключительно вокруг них.

Ему, конечно, больше подходит имя Великого. Но океаном мы займёмся позже.