Премьер-министр Великобритании Тереза Мей планирует официально начать процедуру выхода из ЕС до конца марта. За чуть более чем неделю до истечения обещанного срока особую остроту приобретает вопрос: останется ли Лондон идеальным центром для управления международным бизнесом, или же утратит свою роль?
Континентальная Европа вряд ли будет рада превращению Великобритании в налоговый рай
Мировые компании восприняли решение о Brexit по-разному: одни увидели в нем возможности, другие – проблемы.
Банковский сектор стал искать возможности перемещения центра с британского рынка в Европу, поскольку для него критичны две из четырех свобод, лежащих в основании ЕС, а именно свободное движение капитала и свободное движение услуг.
Компании, которые не так зависимы от свободного рынка, оценивают возможности и перспективы, которые несет в себе Brexit. К таким можно отнести компании, сосредотачивающиеся на технологиях и управлении.
Для того чтобы удержать роль страны как ведущего экономического центра, британскому правительству необходимо будет принимать меры, компенсирующие утрату доступа к свободному рынку.
Учитывая нежелание Туманного Альбиона платить Евросоюзу компенсацию в районе 70 млрд евро за выход из совместных проектов (Queen's Counsel'ы даже сделали юридическое заключение, где главные аргументы за невыплату сводились к «Британия – независимая страна, кто нас заставит?»), готовность платить любые средства в бюджет EC «только за конкретные преимущества» и тонкие намеки премьер-министра на то, что Британия вообще-то является ядерной державой и поэтому континентальной Европе следует быть более дружелюбной, вряд ли кто-то может тешить себя надеждами на «мягкий» Brexit.
Hard Brexit ждет Европу даже с учетом того, что Палата Лордов наложила некоторые ограничения на правительство Терезы Мей по переговорам с ЕС – например, палата Парламента запретила использовать граждан ЕС, на данный момент проживающих в Великобритании, в качестве «разменной монеты», гарантировав их право остаться на Туманном Альбионе после «развода» с Европой. Премьер-министр получила главное – право самостоятельно вести переговоры и выбирать условия.
При этом значительным подспорьем Британии в переговорах с ЕС станет избрание во Франции кандидата, выступающего за выход страны из Союза – Марин Ле Пен. Если выход Британии единая Европа воспринимает больше как экономический вызов, то решение Франции покинуть ЕС станет катастрофой идеологической, которая с высокой долей вероятности приведет к распаду ЕС в течение десяти-пятнадцати лет.
Ангела Меркель будет защищать ЕС до последнего дня нахождения на посту, однако ей гораздо проще будет делать это, имея поддержку выступающего за единую Европу французского президента. Германия как экономический лидер континентальной Европы захочет с целью сохранения ЕС показать на примере Британии, что выходить из ЕС крайне невыгодно и губительно для экономики.
Однако правило «вход – рубль, выход – два» вряд ли сработает в условиях неопределенности и глобального тренда на отход от глобализации.
Вся концепция политики Германии как внутри страны, так и в ЕС, построена на четком планировании и использовании экономических моделей прогнозирования, однако она не учитывает чисто политические решения.
Ситуацию с Brexit концептуально можно сопоставить с конфликтом в семейной паре: Германия считает, что нельзя разводиться, поскольку это финансово невыгодно, Британия хочет свободы и новых возможностей, которые свобода от регулирования ЕС может дать.
С учетом неопределенности будущего ЕС как ценности для его участников континентальная Европа скорее захочет не торопить события и не ругаться с британцами хотя бы до окончания выборов во Франции. Евросоюз очень уязвим к кризису в сфере долговых обязательств, а Германия одна не захочет (и, возможно, не сможет) решать проблемы всего Евросоюза, если новый президент Франции решит организовать Frexit.
Соответственно, пока можно спрогнозировать жесткие, но адекватные переговоры по статье 50 Лиссабонского договора о выходе Великобритании из Евросоюза с обеих сторон – однако в зависимости как от ситуации во Франции, так и от ряда других факторов (отношения Лондона и Вашингтона, наличие вариантов заключения соглашения о свободной торговле с Канадой для Британии, общая ситуация в банковском секторе), подход может измениться.
Британия находится в менее выгодном положении как выходящая страна, но ей, в отличие от ЕС, нечего терять – британские бизнес и правительство морально готовы к любому исходу переговоров.
Следовательно, меры, которые правительство «новой Маргарет Тэтчер» будет принимать как компенсацию единому рынку, будут пока ограничены, но с возможностью неограниченного расширения.
Важно отметить, что британская экономика занимает одно из лидирующих мест по объему прямых иностранных инвестиций, большую часть из которых занимают финансовые услуги.
Выход из ЕС, как уже говорилось, провоцирует финансовый сектор переместить центр управления из лондонского Сити в другие страны (сначала многими рассматривался Париж, но после возникновения сомнений в надежности Франции более удобными вариантами стали Брюссель и Мюнхен).
Свободное движение капитала для финансовой отрасли заменить будет очень сложно, а потому британскому правительству необходимо предоставить ей больше вариантов для инвестирования.
Такой вариант для инвестирования, а также ряд других преимуществ – включая повышение экономической роли Британии в мире – даст привлечение производственных и технологических компаний в Британию. На Туманном Альбионе и так достаточно лояльные условия, особенно налоговые, для ведения международного бизнеса, что на протяжении десятилетий компенсировало дорогую рабочую силу и высокую стоимость недвижимости, производственных активов.
Самый очевидный вариант для привлечения инвестиций – снижение корпоративного налога на прибыль; Британия уже начала следовать по этому пути. С 1 апреля 2017 года налог на прибыль компаний составит 19%, с 1 апреля 2020 – всего 17%, при этом дальнейшее снижение не исключается. Однако стоит помнить, что каждый процент снижения обходится казне более чем в два миллиарда фунтов.
Существует несколько концепций налоговой политики, разработанных правительственными экспертами Великобритании в свете Brexit.
Во многом они подразумевают превращение страны в «мидшор» по типу Сингапура. Это в теории позволит экономике Великобритании зацвести новыми темпами к 2021–2023 году, на промежуточный период же будут предоставлены налоговые и управленческие послабления корпоративному бизнесу, которые вполне сможет выдержать крепкая британская система.
Остается вопрос: если превращение Туманного Альбиона в налоговый рай действительно приносит значительную выгоду экономике, достаточную, чтобы компенсировать репутационный ущерб и ухудшение взаимоотношений, почему этого не было сделано до Brexit?
К тому же за последние десять лет ставка и так упала на одиннадцать процентных единиц – в 2007 году она составляла 30%.
Важно понимать, что налоговые послабления, предоставляемые законодательством Великобритании, будут преимущественно распространяться на прибыли, которые считаются полученными на Туманном Альбионе или в связи с деятельностью в стране. Те доходы, которые компании холдинга будут получать в других странах, будут облагаться налогами в соответствующих юрисдикциях.
Однако обширная сеть соглашений об избежании двойного налогообложения, заключенных Великобританией, и наличие более десяти офшоров под юрисдикцией Короны оставляют широкий простор для выстраивания юридической структуры бизнеса, которая будет служить минимизации налоговых издержек.
В отношении офшоров Британское правительство уже давно пытается принять меры, однако Кабинет министров колеблется: использовать преимущества наличия такого количества островных территорий либо же более строго к ним относиться.
Вряд ли Британия пойдет на крайности и закроет офшоры либо же будет открыто им потакать; тем не менее правительство Ее Величества способно повлиять на ряд важных факторов, обеспечивающих привлекательность офшорных юрисдикций и, как следствие, центра.
Возможно, для этого центру придется отойти от ряда существующих международных обязательств, в частности в рамках ОЭСР, но данный момент вряд ли всерьез повлияет на процесс принятия решений в обстановке после Brexit, когда у британцев есть шанс получить «под свое крыло» львиную долю мирового бизнеса.
При этом стоит помнить, что континентальная Европа вряд ли будет рада превращению Великобритании в налоговый рай.
Большинство стран ЕС имеют высокие налоги, и их снижение прямым конкурентом будет рассмотрено как покушение на местный бизнес и желание вывести передовые компании за пределы юрисдикции европейских континентальных стран.
Управление холдингом из Великобритании удобно рядом иных налоговых преимуществ.
Во-первых, материнские компании при условии владения 10 или более процентами акций/долей дочерней компании на протяжении 12 месяцев освобождаются от налога на прирост капитала при продаже таких акций/долей.
Во-вторых, законодательство Великобритании предусматривает 0% ставку на выплату дивидендов из британской компании, а также освобождение от уплаты корпоративного налога на дивиденды, полученные из зарубежных источников, с учетом правил large companies exemption и small companies exemption.
Еще одна финансовая мера, на которую может пойти правительство Терезы Мей, – кредиты по льготным ставкам для бизнеса, перенесшего центр управления (HQ) в Великобританию. Такая мера привлечет компании, планирующие расширяться, однако ударит по той части финансового сектора, которая зарабатывает на инвестиционных проектах, и побудит ее искать прибыль за пределами Великобритании.
Если конечный бенефициар будет резидентом Великобритании, то к нему будут применяться следующие налоговые ставки. Замечу, что они гораздо выше, чем 13% в России (у нас нет прогрессивной налоговой ставки).
Отдельный момент, который достоин внимания – курс фунта.
Реальная покупательная способность фунта стерлингов выше, чем его соотношение с долларом и евро, но нужно учитывать, что сейчас очень нестабильны все три валюты.
Британии пока выгодно держать курс валюты чуть ниже рынка, так как это позволяет снизить стоимость выхода на британский рынок для иностранных инвесторов. При этом нужно учитывать, что долгосрочная поддержка низкого курса валюты негативно скажется на импортных возможностях британского бизнеса, а для столь интегрированной в мировую экономику страны, как Великобритания, это может стать катастрофой.
Следует ожидать, что курс фунта поднимется уже в ближайшие месяцы.
Во-первых, правительство будет способствовать возвращению фунта к его прежней ценности и роли в мире. Во-вторых, мировой финансовый и коммерческий секторы начинают оправляться от шока, которым стали итоги референдума о выходе Великобритании из ЕС. Бизнес стал понимать, что ждать в будущем, а это важнейший фактор, способствующий стабильности экономики и устойчивому курсу валюты на ее рыночном уровне.
Подводя итоги, я хочу сказать, что Brexit сыграет скорее позитивную роль в привлекательности Великобритании как центра для размещения штаб-квартиры международной компании из небанковского сектора. Важную роль в будущем Великобритании как холдингового центра сыграют выборы президента Франции и их влияние на будущее ЕС в целом.
Также рекомендую учитывать, что, при очень либеральном налогообложении компаний, на Туманном Альбионе высокий уровень налогов для физических лиц, поэтому бенефициарам стоит задуматься о налоговом резидентстве более удобной юрисдикции.