На фоне резкого ухудшения отношений с Европейским союзом после событий 19 декабря 2010 года и интенсивного продвижения проектов экономической и иной интеграции с Россией возникает ощущение, что мы имеем дело с окончательным завершением проекта «европеизации» Беларуси. Насколько это ощущение соответствует действительности?
От 1990-х к 2000-м годам: иллюзии по поводу «Европы» в Беларуси сменяются на потребление «Европы».
Вся эта ситуация «проблемы с выбором ценностей» развивается на фоне того кризиса, который мы наблюдаем внутри ЕС
Для ответа на этот вопрос необходимо попытаться реконструировать историю «европейской идеи» в Беларуси, начиная с момента обретения страной независимости в 1991 году.
В начале 1990-х годов «европейская идея» в Беларуси рассматривалась с двух точек зрения.
Во-первых, «образ Европы» был образом внешнего мира, в котором нет всех тех негативных черт, которые можно было обнаружить в собственной, бывшей «советской» действительности.
Во-вторых, в истории и культуре Беларуси внезапно обнаружились «институциональные формы», имеющие отношение к общеевропейской истории и культуре: христианство в его православной, католической и иных версиях, Магдебургское право, элементы Реформации, Возрождения и так далее. То есть вся та традиция, которая, как считали, была внезапно «прервана», когда белорусские земли присоединили к Российской империи и позже, когда Беларусь существовала уже в качестве административной единицы в составе «советского проекта». Это «европейское» историко-культурное наследие стали актуализировать, надеясь вписать белорусов в европейский контекст.
Первая половина 1990-х годов была периодом разного рода иллюзий, заключавшихся в том, что рефлексия по поводу образа «Европы» и «Беларуси в Европе» была обусловлена (и ограничена) кризисным состоянием самого белорусского общества и надеждами на скорое избавление от этого состояния, в том числе и при помощи вхождения в «Европу».
В середине 90-х, после прихода к власти Лукашенко, стало понятным, что «европейская идея» в Беларуси слаба и мало укоренена (не в прошлом, а в настоящем).
Геополитическая ситуация вместе с другими факторами, в том числе и собственной историей Беларуси за последние два века, «задает» другой вектор – пророссийский. Эта ориентация на Россию была избрана именно тогда, когда в самой Европе сумели, наконец, подписав в 1992 году Маастрихтский договор, политически реализовать идею европейской интеграции, превратив «экономическое объединение» европейских стран в нечто большее – политическое сообщество, основанное в том числе на идее демократических ценностей.
Вторая половина 1990-х и начало 2000-х годов были периодом параллельной эволюции идеи европейской интеграции внутри самой Европы и эволюции «пророссийского» вектора внутри Беларуси.
Внутри Европы успешный ход политической и экономической интеграции натолкнулся на препятствие в виде «культурных факторов»: внутренние проблемы стран ЕС, ставшие очевидными в ходе интеграции, получили свое выражение в виде роста «локального сепаратизма», обращения к национализму и так далее. Возникла необходимость в том, чтобы оформить политическое и экономическое единство в качестве «единства культурного», но основанного не на унификации, а на разнообразии, мультикультурализме.
Можно по-разному относиться к идее мультикультурализма, но эта идея являлась очевидно демократической: речь шла об учете интересов всех, а не о навязывании какой-то одной модели общеевропейской идентичности всем жителям ЕС.
Внутри же Беларуси в это время, во-первых, произошло укрепление авторитарного режима, а во-вторых, «пророссийский» вектор утратил первоначальное содержание: речь шла уже не о тесном союзе России и Беларуси в духе советской «дружбы народов», а о таком «потреблении» России, ее экономических ресурсов, которое бы позволило сохранить власть внутри Беларуси тем, кто ее получил в середине 90-х годов.
Параллельно с этим «потреблением» России возникает и феномен «потребления» Европы. Образ Европы хотя и стал менее иллюзорным (в силу понимания различия в экономическом и политическом устройстве между странами ЕС и Беларуси), но сохранил свою привлекательность.
#{ussr}Власть начала утверждать, что в Беларуси всё теперь делается так, как в Европе, – «те же дороги, магазины», но отрицала европейские демократические ценности.
Внутри белорусского общества также произошли изменения. По данным социологических опросов, выделяется группа людей, ориентированных на «европейские ценности», – «белорусских европейцев». Структура ценностей этой группы включала в себя и то, о чем говорила власть, то есть стремление к «европейскому уровню» потребления товаров и услуг, и то, что власть отрицала, – стремление видеть в Беларуси демократические институты, «такие, как в Европе».
Правда, трудно сказать, в какой пропорции эти две составляющие сочетаются между собой. Но можно предположить, что, начав потреблять «по-европейски», многие белорусы столкнулись с тем, что их возможности и желания не могут быть реализованы в силу отсутствия второй составляющей – демократических институтов. Также стоит отметить, что в белорусском обществе начали размножаться разные «образы Европы» – от «либеральной Европы» до «консервативной», «без мусульман», «без лесбиянок и гомосексуалистов» и так далее.
Иными словами, к середине 2000-х годов «европейская идея» начала действительно укореняться в белорусской действительности.
Но при этом возникли два варианта «европейской идеи»: одна, вполне определенная, в трактовке власти, вторая, неконсолидированная, в трактовке общества.
Речь также не идет о том, что мы в Беларуси видим конфликт между антиевропейской властью и проевропейски настроенным обществом. Скорее белорусское общество очень интересно структурировано полемикой на европейскую тему: власть в своей политике отрицания демократических ценностей может опираться не только на прямых противников «европейской идеи», но и на тех ее сторонников, которые выбирают «образ Европы», максимально лишенный демократических примет, консервативный и традиционный.
Вторая половина 2000-х: «европейская идея» как проблема ценностного выбора.
Сегодня разговор о «европейской идее» в Беларуси подошел к определенной точке, к тому, что можно обозначить в качестве ценностного выбора. «Образ Европы» переживается его противниками и сторонниками уже не с точки зрения потребления (хотя и это важно), но с точки зрения спора о ценностях. Противники «европейской идеи» мало критикуют потребление, они критикуют «двойные стандарты» Европы или ее «либеральные ценности», а сторонники «европейской идеи» указывают на то, что потребление «по-европейски» – это еще далеко не всё, что нужно белорусам, но при этом не всегда отдают себе отчет в том, о каких именно ценностях идет речь.
Сама белорусская политическая действительность также оказалась в «новой» точке: иллюзии по поводу «либерализации» политического режима исчезли, обнажилась проблема «демократических ценностей», не замаскированная больше иллюзией экономической «стабильности».
Вся эта ситуация «проблемы с выбором ценностей» развивается на фоне того кризиса, который мы наблюдаем внутри ЕС.
Некоторые рассматривают этот кризис как кризис «экономический», но, на наш взгляд, он имеет также ценностное измерение.
После прихода к власти Лукашенко стало понятным, что «европейская идея» в Беларуси слаба и мало укоренена
События в Греции, например, показывают не столько «экономическую несостоятельность» этой страны, сколько специфику функционирования институтов рыночной экономики в рамках сложившейся в Греции «культурной традиции»: проблемы с демократическими институтами, специфика отношения к тому, что есть «справедливость» в распределении экономических ресурсов, и так далее. Эта «культурная традиция» Греции столкнулась с иными формами «культуры», появление которых было связано с включением Греции в процесс европейской интеграции. И сегодняшний «кризис Европы» на примере греческого является в значительной степени проявлением процесса согласования ценностей между странами ЕС, в результате которого европейское единство должно получить новое содержание.
Не «конец европейской идеи», а начало попыток ее реализации
В Беларуси же чаще всего этот «кризис Европы» рассматривают не как трансформацию, результат которой пока неизвестен, а как крах «европейского проекта». На фоне этого условного «краха» начинает пропагандироваться и осуществляться идея интеграции в рамках ЕврАзЭС. А она, в свою очередь, как и любые телодвижения власти в сторону России, подальше от Европы, вызывает ощущение исчерпанности идеи «европеизации» Беларуси.
Однако это совершенно преждевременное ощущение, потому что, как было показано выше, «европейская идея» в Беларуси из «историко-культурной» превратилась в актуальную: она по сравнению с началом 1990-х годов присутствует теперь не только в качестве историко-культурного наследия, но в и качестве того, что становится частью политических, интеллектуальных, повседневных и иных практик в белорусском обществе. Эта идея сегодня формулируется с гораздо меньшим количеством иллюзий, чем раньше, и она начинает становиться инструментальной: ее действительно начали анализировать и пытаться применять в таком виде к белорусской реальности.
Кроме того, сегодня речь идет еще и о том, что в белорусском контексте постепенно появилось понимание: «Европа» может остаться недосягаемой целью еще очень долгое время, а вот ряд ценностей, реализованных в Европе, максимально желанен в белорусском контексте независимо от того, как будет развиваться процесс «европеизации» Беларуси в его политическом и экономическом измерениях. И к этим ценностям относятся, прежде всего, те, что связаны с функционированием демократических институтов в Беларуси, а не только ценности потребления.
Иными словами, мы можем стать свидетелями того, как в белорусском контексте произойдет соединение двух измерений «европейской идеи»: потребительского и демократического.
И, возможно, появятся политические и иные силы и группы, которые будут продвигать в Беларуси новую «идеологию», основанную на таком сочетании. При условии, что будет достигнуто согласие на предмет того, что именно эти ценности надо продвигать, и если в самом обществе возникнет идея такого согласия.
Есть ли альтернатива «европеизации» Беларуси сегодня?
Такой оптимистический прогноз может вызвать усмешку, но он выглядит довольно реалистичным, если представить хотя бы примерно, как может развиваться дальше альтернативная «европеизации» Беларуси идея интеграции в рамках ЕврАзЭС. Это объединение планируется как объединение «экономическое» с возможной перспективой на политическое сообщество, «как в Европе». Важный момент, однако, заключается в том, что это будущее политическое сообщество будет «союзом авторитаризмов», поскольку объединяются страны, в которых действуют авторитарные режимы.
Россия, являющаяся сегодня главным «двигателем» этого объединения, не может решить ряд проблем, которые так или иначе будут экстраполированы и на возникающее объединение. Одна из этих проблем – проблема «мультикультурализма» уже внутри самой России. В России пытаются создать сегодня определенную модель «российской идентичности», включающей в себя этническое и религиозное разнообразие, характерное для этой страны, но делают это довольно специфическими методами (стоит вспомнить хотя бы войну в Чечне).
На фоне прошедших недавно в России демократических протестов мало кто обращает внимание на то, что внутри России набирает силу и «русский национализм», который пока не развернулся на полную мощь. А теперь представим, что благодаря ЕврАзЭС эти проблемы мультиплицируются, так как границы станут прозрачными и трудовая эмиграция будет происходить не из России в Беларусь или из России в Казахстан, а скорее наоборот.
А кроме этих проблем с «гастарбайтерами» появятся и новые проблемы, связанные с трансформацией ЕврАзЭС из экономического сообщества в политическое и поиском общей для ЕврАзЭС «идентичности». Как будут решаться эти проблемы? В ЕС подобные проблемы решаются сегодня демократическим путем, а в ЕврАзЭС они будут решаться при помощи «авторитарных методов», например путем максимального продвижения «русской культуры» или чего-то подобного.
Все те, кто сейчас говорит о том, что Беларусь получит экономическую выгоду от вступления в ЕврАзЭС, убирают из своего анализа проблему ценностей, проблему идентичности, не понимая, насколько важно не упускать из вида этот аспект (об этом говорит опыт объединенной Европы, которую так не любят сторонники ЕврАзЭС).
Таким образом, проект интеграции Беларуси в ЕврАзЭС хотя и отдаляет нас от объединенной Европы в геополитическом смысле, но оставляет нерешенной проблему ценностей и проблему демократического выбора внутри Беларуси. В этом смысле то, что сейчас происходит в Беларуси и ощущается как «конец европейской идеи», представляет из себя скорее ее эволюцию – от иллюзий по поводу «Европы» к пониманию того, что такое демократические ценности и как это может быть связано с идеей «европеизации» Беларуси и ее будущим.
Источник: Delfi.lt