Кстати, если найти в Интернете сайт достопочтимого лорда Нормана Фостера, можно выяснить, что этот архитектор совсем не враг Москвы – он везде строит небоскребы, и это не его вина, а, скорее, пунктик в списке грехов тех, кто его приглашает. Впрочем, разговор у нас пойдет не об английском архитекторе, а о площади Киевского вокзала и соседней с ней площади Европы.
Вертикаль и горизонталь
Уничтожение города Москвы, ныне уже почти свершившееся, в самом начале пути потребовало такого же опускания под землю, какое было необходимо советской власти в 1930-е в начальный период репрессий
Кстати, площадь Киевского вокзала, да и площадь Европы, по сути, существуют только на карте. На месте одной из них теперь громоздится ТЦ «Европейский», на месте другой – фонтан «Похищение Европы». Площадь Европы – место мрачноватое и пустое.
Но главный интерес вызывает все же не фонтан, а торгцентр.
Это нормально, что торговля избирает городские площади как наиболее удобные для себя места. Но раньше площади от этого площадями быть не переставали, торговые ряды были временными, и так продолжалось с самых давних времен и до последнего десятилетия. Так, на месте «Европейского» в безвременье 1990-х размещались ларечные торговые ряды.
Архитектура – искусство очень символичное, поистине отражение эпохи. Торговая архитектура начала – середины 1990-х – это ларьки, которые заполнили весь город, разлились широкой рекой по плоскостям улиц и площадей.
В конце 1990-х демократическая горизонталь в мироощущении сменилась вертикалью. И торговля полезла вверх, вознеслась торговыми центрами.
Сначала, правда, спустившись вниз – для строительства одного из первых торговых центров нового образца, «Охотного Ряда», был сделан, натурально, подкоп под отечественную святыню – Кремль.
Наверное, если рассматривать этот процесс в категориях культурологии, то действия наших начальников можно легко расшифровать как проявления аграрного, мифологического сознания.
Для новой деятельности Лужкову понадобилось разбудить некие хтонические темные существа, которые помогали бы в перекраивании города, дали бы силу и решимость по вздыбливанию всего и вся.
Уничтожение города Москвы, ныне уже почти свершившееся, в самом начале пути потребовало такого же опускания под землю, какое было необходимо советской власти в 1930-е в начальный период репрессий.
Вспомним 1930-е годы – строительство метро, ставшего необходимым для разбухшего в два раза в период с 1917 по 1930 год города, совпадает с периодом массовых репрессий.
Шахтинское дело было раскручено в 1928 году, дела промпартии, Трудовой крестьянской партии и Союзного бюро гремят в 1930 году. Первая шахта столичного метро была заложена на опытном участке на Русаковской улице в 1931-м.
Получив силы под землей, власть раскручивает репрессивный маховик в середине 1930-х. Там уже начинает выстраиваться вертикаль Дворца советов, появляются планы по строительству столичных небоскребов: первая высотка – дом на Котельнической набережной закладывается в 1938 году.
Дороги и магазины
Магазин Lush с натуральной косметикой (фото: ИТАР-ТАСС) |
Перед Первой мировой войной архитектор Иван Рерберг проектирует Киевский вокзал (строится с 1914 по 1920 год), Владимир Шухов тем временем разрабатывает конструкцию дебаркадера к нему.
Железные дороги – символ XIX века (американская цивилизация сформировалась во многом благодаря сети железных дорог) и в меньшей степени XX (строительство КВЖД, БАМа несло, каждое в свое время, эпохальный, знаковый характер).
В начале XXI века дороги стали никому не нужны – люди современные и стремящиеся таковыми быть или казаться, путешествуют либо быстро – самолетами, либо виртуально («Яндекс» найдет любую точку мира на карте и покажет ее в картинках, Google сделает это еще и качественно, с детализацией). Вокзал – символ былых времен – ныне неактуален, торговый центр – вот истинное веяние времени, храм эпохи потребления. Националистический лозунг двадцатилетней давности «Чемодан – вокзал – Россия» сегодня, наверное, можно было бы переиначить: «Россия – кошелек – торговый центр».
Внутри торгцентра есть, к примеру, магазин Lush с натуральной косметикой. Она пахнет приторно и неестественно концентрированно, но именно за счет этой ядовитости создается ощущение натуральности образа – мы разучились ценить тонкие запахи, к тому же в загазованной Москве сегодня это в принципе невозможно.
На четвертом этаже «Европейского» работает фуд-корт, сама идея которого заключается в том, что не надо никуда путешествовать – «оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем»: тут тебе и мексиканская кухня, и русская, и японская, и итальянская, и домашняя, и восточная.
А выше фуд-корта, на последних этажах, располагаются гараж и крытый каток. Эпоха перевернула все с ног на голову, не правда ли? Вот она где, площадь Киевского вокзала, на шестом этаже укрылась – катки ведь обычно заливают на площадях, да и сделать парковку на верхотуре – идея изначально нетривиальная.
Площадь Киевского вокзала не существует. Не существует и ее соседки – площади Европы, поскольку все ее пространство занимает фонтан, совмещенный со скульптурной композицией «Похищение Европы» авторства бельгийца Оливье Стребеля.
В этой абстрактной скульптурной композиции нашли отражение эмоции: вздыбленные рельсы – это и ужас от происходящего, и покорность судьбе, и, быть может, борьба с ней.
Война всех против всех – вот то, что происходит в сегодняшней России с ее стремительно атомизирующимся обществом. Архитектура, которой наполнено пространство близ Киевского вокзала, – это как атомная война в масштабах детской песочницы. И создателям нового облика этого района такое положение нравится.
Между фонтаном и «Европейским» стоит заведение общепита. Здание цилиндрической формы венчают устремленные ввысь флагштоки, они ощетинились на небо с явным нежеланием отдавать Европу хоть Зевсу, хоть черту.
Вокзал и окрестности
Первыми бросили камень в район Киевского вокзала не автор архитектурного проекта ТЦ «Европейский» и концепции реконструкции всей площади академик архитектуры Юрий Платонов (на его счету – здание РАН на Ленинском проспекте, коронованное обнаженным мозгом) и не скульптор Церетели, автор дизайн-проекта торгцентра. Первопроходцами тут стали зодчие маститого посохинского Моспроекта-1, создавшие гостиницу «Рэдиссон Славянская».
Построенная в 1991 году, она воплощает позднесоветский официоз, хотя стремились авторы сделать нечто в европейском стиле (именно так его понимали в начале 1990-х), правда, тогда отечественные архитекторы имели минимальные представления о европейских отделочных материалах, поэтому попытку можно считать неудавшейся.
Гостиница стала разрушителем стереотипа, живущего в любом словосочетании, частью которого является слово «привокзальный». В «Славянской» нет привокзальной грязи, да и самих приезжих, только что сошедших с поезда: вряд ли те, кто останавливается в этой гостинице, ездят на поездах между Москвой и Киевом, Москвой и Кишиневом.
Вроде бы нормально, что рядом с вокзалом стоит гостиница, но они, как бы обязанные образовывать функциональную связку, тут безотносительны друг другу. При этом пространственно-композиционная структура все же выстраивается – вокзал рядом со «Славянской» потерялся, доминантой быть перестал. Правда, позже господствующее положение утратила уже сама «Славянская».
Появился торговый центр «Европейский». Сумбур разрозненной фасадной группы, наплывающие одна на другую плоскости стен, полное отсутствие чувства ритма – архитектоника «Европейского» такова, словно спутали здесь теплое с мягким.
Фасад, обращенный к зданию вокзала, украшен конструкцией, которая должна была стать козырьком, – но стеклянные перекрытия на каркас почему-то так и не положили.
Массивная конструкция мнимого козырька, столь же нефункциональная и внеэстетическая, как и сам ТЦ «Европейский», в чем-то даже интересна – она является образцом трансцендентного, умонепостигаемого, исходит из самой себя и нужна лишь самой себе ради самой себя.
Стальные балки, частично образующие каркас «Европейского», по фактуре и стилистике соответствуют мосту и вокзальному дебаркадеру – тяжелые заклепки и болты сантиметров двух-трех в диаметре, может, не очень функциональны, но зато смотрятся эффектно – сразу вспоминаешь о дредноутах начала ХХ века.
И все же сделать в едином духе этот ТЦ, видимо, не входило в планы его проектировщиков, поэтому вот тут – фактурные заклепки, а рядом – обычные сварные конструкции, а дальше взору открываются фальшиво-лубочные блестящие лифты, верх и низ которых выполнены в виде церковных куполов, и соседствующая система эскалаторов в хай-тековской стилистике.
Отдельные части «Европейского» между собой не сочетаются, как не сочетаются гостиница «Славянская» и вокзал.
ТЦ непостигаем не только отдельными своими элементами вроде козырька, но и в целом. Мало того что его невозможно осмыслить в данном пространстве, нельзя его также увидеть и сфотографировать.
Не стоит и думать найти в Интернете видовые фотографии с «Европейским» – точку, с которой на ТЦ открывалась бы ясная перспектива, не сыскать; зрителю уготовлено лишь фрагментарное восприятие разномастных частей этой неказистой коробки.
Может возникнуть вопрос: почему ТЦ называется «Европейский»? По-хорошему его следует переименовать в «Гонконгский» или «Сингапурский» (тем более что Азия нашими гражданами становится все более любима как место отдыха).
Стилистику пешеходного моста, появившегося в 2001 году и названного в честь Богдана Хмельницкого (прежнее название – Краснолужский, располагался он ближе к Воробьевым горам, остекленным и пешеходным прежде не был), определить сложнее. Что-то в нем есть от теплицы.
Виноват, конечно, во всем этом остеклении, а также и в факте существования «Европейского» с его панорамным остеклением и козырьком все тот же дебаркадер Шухова – не стоило ему делать столь выдающийся проект, дабы не вызывать нездоровое стремление к подражанию и стилизации.
Светлое будущее
Реконструкция площади и ее окрестностей еще не завершена – сейчас близ ее, в сторону Дорогомиловской улицы, возводится еще и небоскреб. По архитектуре он достаточно интересен, потому что лаконичен, и в то же время оставляет простор для фантазии.
Он похож на корабль, спущенный на воду, – к верху он расширяется. Тема дебаркадера с его массивными заклепками, сопряжением стекла и металла и – по ассоциации – корабельная тема подхвачены и тут.
Если этот небоскреб корабль, то, вероятно, дредноут, величественный и грозный. Правда, проблема в том, что здания могут сколько угодно воевать друг с другом, но им никуда друг от друга не деться и в войне не победить. Побеждает архитектуру только время.
И остается лишь надеяться, что то самое время, которое уже немилостиво обошлось с Киевским вокзалом, в дальнейшем будет к нему более милостиво, оно пощадит творение Рерберга и Шухова, но избавит нас от «Гонконгского» и от тепличного навеса над мостом Богдана Хмельницкого и не пощадит «Славянскую»… Мечты, мечты.
Между тем Юрий Платонов предполагает сделать в Москве большое застеколье: начиная с 2000 года московские градостроители создают трассу нового пешеходного туристического маршрута Нескучный сад – Москва-Сити.
Его основные вехи: площадь Гагарина – новое здание Российской академии наук (РАН) – Нескучный сад – Ленинский проспект – Комсомольский проспект – метро «Фрунзенская» – усадьба Трубецких – сквер Девичьего Поля – Плющиха – площадь Киевского вокзала (площадь Европы) – Украинский бульвар – гостиница «Украина» – выставочный комплекс «Экспоцентр» – Москва-Сити. Длина – около четырех километров.
Представлять, как это будет, не хочется – страшно.