У Жолдака репутация скандалиста и эпатажника. И ему очень нравится таковым быть. Изощряясь в приемах, он пугает и восхищает особо впечатлительных зрителей. А профессионалы периодически заходятся от возмущения и, рассказывая о Жолдаке, делают больший акцент на его выходках, а не на спектаклях. Спектакли же, если выключить их из контекста, особой страсти не вызывают. Все как один очень продолжительные, предельно нагруженные внешними элементами и не всегда внятные по смыслу. Кажется, что Жолдаку не важен вопрос «про что», ему важен сам процесс выстраивания картинки. Будто ребенок: ой, а можно и так! ого, и так тоже можно? как интересно!
Временами и впрямь интересно. Сочиняя «Федру», Жолдак ощутимо повзрослел. Сохранив свое милое ребячество, он все-таки научился формулировать на сцене единую мысль. И при всей взлохмаченности и неровности «Федра» – цельная работа. Не слишком умная, зато предельно эмоциональная.
Нож в воде
Сцена из спектакля «Федра. Золотой колос» |
Конечно, это «Федра» не каноническая. Авторы сценария Жолдак и худрук Театра наций Сергей Коробков поместили античный сюжет в затейливый антураж: царицей мнит себя жена партийного босса Павлова Вера Ивановна; дабы привести сознание возлюбленной супруги в норму, Павлов отвозит ее в элитный санаторий «Золотой колос». Где она скоренько находит себе воплощение грез – юного Ипполита и, испытав настоящую любовь, гибнет.
Познание любви, ее разрушительность и изысканность – основная идея спектакля. Одним из образов любви становится электрический ток: на экране под потолком показывают, как разряды хладнокровно пропускают через белых лабораторных мышек. Глядя на эту экзекуцию, думаешь, что Жолдаку не хватило тонкости выразительных средств, но мощь ощущения передана абсолютно верно. Любовь заставляет героиню пройти семь кругов ада; она то бесстрастно отдается лечащему врачу, то яростно кричит в микрофон электронную «серенаду», то бьется в стеклянные стены лечебницы, не понимая, почему нельзя выбраться на свободу.
Любовь – это больно. Но еще и очень красиво. Кульминацией «Федры» становится одна из лучших в сегодняшнем отечественном театре любовных сцен. Федра в черной мужской шляпе курит сигарету, облака дыма кружат вокруг длинной лампы дневного света; Ипполит ловит текущий из ее губ дым; оба смотрят из-под ресниц, она – нежно, он – призывно; он прикасается к ее ладони, у нее чуть дрожат пальцы… Легко-легко, изящно и удивительно достоверно. То и дело приходит в голову: неужели это придумал Жолдак?.. Ради одного этого эпизода стоит изменить о нем мнение.
Увы, таких удачных моментов в «Федре» немного. Хватает тут и излишней суеты, и громких криков (еще и подзвученных микрофонами), и жестокости. Последнюю отдали на откуп Тезею (он же Павлов), мужу Федры: он то смотрит с горящими глазами кино про отрезание пальцев бензопилой, то убивает живую рыбу на глазах у зрителей, то гоняется с ножом за несчастным юным любовником. Сломя голову бегает по сцене главврач по имени Изольда (которой явно не хватило в жизни своего Тристана), вовсю резвятся дружки Ипполита… Смотрится это утомительно, но от некоторых режиссеров не приходится слишком много требовать.
Замучен по собственному желанию
Сцена из спектакля «Федра. Золотой колос» |
Поначалу создается впечатление, что Жолдак ненавидит актеров. Как, видимо, и все живые существа по определению – уж больно сурово он с ними обходится. Раздевает до исподнего, а то и догола, обривает налысо, разукрашивает, заклеивает рты, заставляет выполнять травмоопасные трюки… Видя в этом свой не всегда ведомый публике смысл. Однако актеры – вот парадоксальные существа! – Жолдака очень любят. И говорят, что никто не раскрывает их так полно и интересно, как он. Удивительное дело, в «Федре» этот момент стал очевиден. Ибо многие известные актеры работают в «Федре» так, как до этого не работали вовсе.
В первую очередь это касается Марии Мироновой – собственно Федры. Холодноватая гламурная дива никогда не отличалась особыми творческими достижениями. Ее героини в родном «Ленкоме» и на киноэкране – девушки с непроницаемым взглядом и такой же непроницаемой душой. Но в «Федре» Миронова проявилась как сильная драматическая актриса, не чуждая, впрочем, сценического хулиганства. На протяжении почти четырехчасового спектакля она не сбавляет невыносимого напряжения, умело переходя от безумия к влюбленности, от красоты чувств – к уродству, от жизни – к смерти. Первый раз она появится на сцене с букетиком васильков, в странной шляпке, с остановившимся взглядом испуганного беспомощного существа. Но по ходу дела будет преображаться и в лукавую влюбленную красавицу, и в циничную, все на свете потерявшую зрелую женщину, и в хладнокровную шлюху (в финале Федра выйдет на панель, отловит там собственного мужа и убьет его во время соития ), чья жестокость маскирует боль.
Неожиданно тонко работает Владимир Большов – Тезей; его герой привык решать проблемы с помощью силы, однако все его садистские выходки – не более чем маскировка сильных и неразделенных чувств к жене. Любопытно смотрится дебютант Евгений Ткачук в роли Ипполита; здесь большого спектра эмоций не требуется, но свои функции молодой актер выполняет достойно, становясь равноправной «стороной» любовного треугольника.
Безусловно, говоря о качественных достоинствах и недостатках «Федры», есть к чему придраться и есть о чем спорить. Важно другое: это совершенно нескучный спектакль. Не вписывающийся в столичную афишу, а вываливающийся из нее. Неспокойный, неудобный, порой с трудом переносимый. Но необъяснимым образом притягивающий. Хотя и причиняющий боль. Иногда полезно испытать боль – чтобы увериться, что ты жив.