85 лет назад, 17 апреля 1940 года, в Кремле завершилось совещание начальствующего состава РККА по анализу опыта боевых действий в закончившейся за месяц до этого Советско-финской войне. Неудачи Красной армии на первом этапе войны и большие потери требовали осмысления. В условиях нараставшей угрозы большой войны требовалось максимально быстро устранить выявленные недостатки и подготовиться к грядущим испытаниям.
Были разобраны наиболее важные операции Зимней войны. Разбор ошибок и поражений касался не только отдельных персоналий. Делались выводы по способам повышения боевой устойчивости частей на марше, действий в случае охвата противником и действий в тактическом окружении. Для армии, исповедовавшей концепцию «малой кровью, могучим ударом», это было переосмыслением основ. И многим командирам это хоть немного, но помогло в тяжелые дни 1941 года.
Много говорилось о просчетах разведки в начальный период Зимней войны. Но здесь причина крылась в убежденности политического руководства СССР в возможности решить вопрос с Финляндией путем дипломатических переговоров. Понимание необходимости проведения военной операции пришло накануне провала переговоров, и время на подготовку было крайне мало. В первый период в штабах была даже катастрофическая нехватка карт местности, где предстояло вести бои.
Что касается общих выводов, то проблемы первого периода операции посчитали следствием отсутствия опыта ведения современной войны – как у армии в целом, так и у командиров практически всех уровней. Действительно, у перешедших на службу большевикам офицеров императорской армии был опыт участия в Первой мировой. Но с тех пор характер боевых действий существенно изменился.
Точно так же уже был непригоден опыт Гражданской войны – через которую прошло большинство высшего и среднего комсостава, и который был одним из важных критериев продвижения по службе в РККА. «Культ традиции и опыта Гражданской войны, с которым надо покончить, он и помешал нашему командному составу сразу перестроиться на новый лад, на рельсы современной войны, – говорил на совещании глава Советского государства Иосиф Сталин. – Гражданская война – это не настоящая война, потому что это была война без артиллерии, без авиации, без танков, без минометов».
Боестолкновения с японцами у озера Хасан и в Монголии тоже не были в полной мере современной войной. И хотя у Халхин-Гола были и бои за превосходство в воздухе, и достаточно массовое применение танков, все равно это была ограниченная и по пространственному размаху, и по продолжительности операция. Тылам не пришлось обеспечивать длительные наступательные действия. Наконец, в степи передвижения наступающих частей встречали немного естественных ограничений – в отличие от Финляндии, где движение техники и сколько-нибудь крупных войсковых колонн на многих участках было возможно только по узким лесным дорогам, окруженным лесами и почти непроходимыми болотами.
Это позволяло финнам на первом этапе войны зажимать с флангов советские войска на марше, перерезать им снабжение, окружать отдельные части. По словам Сталина, «как только война началась, у нас обнаружились неувязки на всех участках. Обнаружились потому, что наши войска и командный состав наших войск не сумели приспособиться к условиям войны в Финляндии».
Оказалось, что у Красной армии ни в боях с японцами, ни в Гражданской войне не было опыта штурма хорошо укрепленной бетонными дотами полосы обороны. А в Финляндии пришлось прорывать хорошо укрепленную линию Маннергейма.
Как отмечал в своем докладе на совещании тогдашний нарком обороны Климент Ворошилов, о строительстве финнами на Карельском перешейке укрепленного района мы знали, «но что в действительности представляет собой этот укрепленный район, мы, к сожалению, узнали только после того, как наши героические войска его прорвали».
Последней перед Зимней войной и самой крупной по количеству привлеченных сил операцией стал освободительный поход Красной армии на Западную Украину и в Западную Белоруссию. Эти территории отошли к Польше после советско-польской войны 1919–1921 годов и при переговорах между СССР и Третьим рейхом в августе 1939 года были отнесены к советской зоне интересов. 17 сентября 1939 года, когда германский блицкриг в Польше уже достиг своей цели и операция вермахта перешла в стадию добивания потерпевшего поражения противника, Красная армия перешла границу, чтобы, как тогда провозглашалось, «взять под защиту жизнь и имущество населения Западной Белоруссии и Западной Украины».
По объему задействованных войск это была операция двух фронтов. Но она проводилась в отсутствие серьезного противодействия противника. На фоне еще более громких успехов вермахта успешный поход Красной армии, по всей видимости, породил у некоторых красных командиров иллюзии того, что массированное сосредоточение сил и средств автоматически обеспечивает легкую победу над более слабым противником.
По словам Сталина, «нам страшно повредила польская кампания, она избаловала нас… Это помешало нашей армии сразу понять свои недостатки и перестроиться, перестроиться применительно к условиям Финляндии. Наша армия... не сразу поняла, что война в Польше – это была военная прогулка, а не война».
В выводах совещания подчеркивается, что одной из важнейших особенностей современной войны является массированное использование огневых средств поражения. И что при выборе экономить снаряды или жизни своих солдат, жизни солдат – в приоритете.
Этот вывод был положен в основу подготовки страны к будущей войне. Позднее в ходе Великой Отечественной Советский Союз многократно превзошел Германию по производству артиллерийских орудий (516,6 тыс. против 159,1 тыс.), а массированное применение артиллерии сыграло важную роль практически во всех решающих сражениях.
Второй важной особенностью современной войны было признано массовое использование авиации. «Кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы», говорилось в выводах совещания. Но формулировка Сталина «побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы», позднее была подкорректирована советской же практикой.
Руководитель СССР, конечно, был знаком с доктриной Дуэ, к концу 1930-х годов захватившей воображение английских и американских стратегов. Надо, однако, уточнить, что в СССР, имевшем в 1930-е годы линейку тяжелых бомбардировщиков, к началу 1940-х годов усилия были переключены на производство машин непосредственной поддержки войск – фронтовые бомбардировщики и штурмовики. Скорее всего, сказался анализ немецкого блицкрига во Франции. Ну и сохранявшаяся надежда на то, что пролетариат в стане противника в какой-то момент может стать союзником СССР и выступить против своего буржуазного правительства. Поэтому у СССР (в отличие от Великобритании и США) в войне с Германией задача разбить вражескую армию оказалась важнее задачи запугать весь немецкий народ.
Третий вывод, оказавшийся очень важным в будущем противостоянии с Германией – это вывод о необходимости иметь танки с противоснарядным бронированием. «Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте», – говорил на совещании Сталин.
Строго говоря, выводы о необходимости конструирования танков с противоснарядным бронированием и более мощной пушкой, чем было принято изначально в 1930-е годы, были сделаны еще по результатам боев в Испании. И за месяц до своего выступления на совещании по итогам Зимней войны Сталин, осматривая представленные образцы новой техники, назвал опытный Т-34 «первой ласточкой» новых танков, необходимых Красной армии.
На совещании постулат о необходимости танков с противоснарядным бронированием должен был повлиять на взгляды командного состава Красной армии, среди которого еще было много поклонников легких танков – быстроходных и способных к стремительным рейдам по незащищенным тылам противника. Финская война показала, что легкие танки легко уничтожаются при попытке преодоления современного укрепрайона. Как и средние пушечно-пулеметные танки с противопульной броней (Т-28), которые изначально как раз и создавались для прорыва вражеской обороны.
Выводы, сделанные на совещании, привели к тому, что в 1941 году у РККА были лучше в мире танки (Т-34 и КВ), правда, недостаточно освоенные экипажами и в недостаточном количестве.
Опыт Зимней войны показал высокую эффективность минометов, особенно при действиях на закрытой, пересеченной местности. Однако Красная армия использовала их недостаточно, потому что еще не полностью освоила этот вид вооружения. После Зимней войны произошло резкое наращивание производства и поставок минометов в войска. Если в США за годы Второй мировой было выпущено 110 тыс. минометов, в странах Британской империи – 96 тысяч, в Германии – 68 тысяч, то в СССР за годы Великой Отечественной было произведено 347,9 тыс. минометов (значительная часть из которых была калибром 50 мм или 60 мм, но которые играли важную роль в повышении огневых возможностей стрелковых подразделений на ротном уровне).
Пятый вывод касался стрелкового оружия, прежде всего необходимости замены знаменитых «мосинок» винтовками самозарядными и пистолетами-пулеметами. «Мы вышли на войну, не имея на вооружении пистолета-пулемета, которым были хорошо снабжены финны. Мы имели неплохой пистолет-пулемет Дегтярева, который не был принят на вооружение армии, хотя им были вооружены охранные части НКВД. Это – просчет Наркомата обороны», – признавал Климент Ворошилов.
Собственно говоря, в стрелковом оружии было не все так плохо. Именно во время Зимней войны первое боевое применение получила самозарядная винтовка Токарева (СВТ). И именно по результатам ее боевого использования было принято решение о принятии СВТ на вооружение.
Военный историк Алексей Исаев пишет, что винтовка представляла собой «реально прорывную вещь. На пределе возможностей страны и промышленности... Вроде бы победа, огромная массовая серия на лучших заводах. Миллион винтовок в армии на 1941 год. Но война начинается не так, как рассчитывали, и всё идет прахом. Головной завод СВТ эвакуируют в тьмутаракань в пустые цеха… И всё. СВТ сходят на нет». Но зато легендарный ППШ появился тоже по результатам Финской войны.
Были сделаны и значительные кадровые выводы – начиная с того, что в мае 1940 года Ворошилов перестал быть наркомом обороны. А ранее, на упомянутом совещании была поставлена задача подготовки новых командных кадров. Был отмечен недостаток инициативы у рядовых бойцов Красной армии, связанный в первую очередь со слабой подготовкой.
Ворошиловым же было признано, что «штабы, сформированные в период войны, от самых высших до дивизионных включительно, за малым исключением, были слабо подготовлены и не могли квалифицированно и полно руководить вверенными им войсками, часто тянулись в хвосте событий». Работа по повышению профессионализма штабов и повышению их роли в руководстве войсками, начавшаяся после Советско-финской войны, не завершилась к июню 1941 года и продолжалась до конца окончательной победы, и даже после победы.
Что касается положительных выводов, то, как сказал тогда Сталин, «мы разбили не только финнов – эта задача не такая большая. Главное в нашей победе состоит в том, что мы разбили технику, тактику и стратегию передовых государств Европы, представители которых являлись учителями финнов. В этом основная наша победа».
Как мы знаем, 22 июня 1941 года показало, что в полной мере к началу современной войны РККА, несмотря на все усилия государства, подготовить не удалось. Однако нет сомнений, что без опыта финской кампании победа в Великой Отечественной далась бы Советскому Союзу куда большей ценой.