Глава Чечни Рамзан Кадыров как никогда близок к своей давней цели – передаче региону нефтегазовых активов, контролируемых компанией «Роснефть». Кроме того, уже в следующем году в Чечне может появиться собственная крупная электростанция, строительство которой на днях возобновил «Газпром энергохолдинг».
Затянувшийся развод
Ближайший соратник Кадырова – депутат Госдумы Адам Делимханов в свое время командовал так называемым нефтяным полком МВД, который охранял чеченские трубопроводы и месторождения
Согласно сообщениям СМИ, некоторое время назад НК «Роснефть» представила в Минэкономразвития оценку своих чеченских активов, выполненную международной аудиторско-консалтинговой группой PwC (кстати, скандал на церемонии вручения «Оскаров» – именно на ее совести) и получившую одобрение Российского общества оценщиков. Рыночная цена этих активов была определена примерно в 11,8 млрд рублей – эта сумма сопоставима с собственными доходами бюджета Чечни, заложенными на 2017 год (порядка 11 млрд рублей).
Тот факт, что Роснефть оценила свои чеченские активы, свидетельствует прежде всего о ее готовности с ними расстаться. И хотя схему этого еще предстоит определить, «развод» между Чечней и Роснефтью назревал давно, и главным его инициатором был не кто иной, как глава республики Рамзан Кадыров.
Многочисленные претензии как к самой Роснефти, так и к ее чеченской «дочке» «Грознефтегазу» (в которой холдингу принадлежит 51%) у Кадырова копились давно. Первым пунктом в этом списке традиционно значилось неуклонное снижение добычи. В 1990 году в Чечено-Ингушской АССР добывалось 4 млн тонн нефти, затем по понятным причинам последовал резкий спад. После двух войн право на добычу в Чечне получила Роснефть, и в 2010 году ее Грознефтегаз добыл миллион тонн нефти. К 2014 году этот объем сократился более чем вдвое – до 447,1 тысячи тонн, и продолжил сокращаться. В прошлом году, согласно свежим данным Чеченстата, уровень добычи нефти в республике составил лишь 46,2% от уровня 2015 года.
По версии Роснефти, основная причина падения добычи заключается в истощенности чеченских месторождений, которые эксплуатируются уже более ста лет. По данным Грознефтегаза, на начало 2016 года выработанность месторождений по категории АВС1 составляла 97,5%, объем запасов оценивался всего лишь в 8,36 млн тонн. В сравнении с текущими объемами добычи всей Роснефти (более 200 млн тонн) – и тем более с ее прогнозными запасами – это капля в море.
Однако Рамзан Кадыров неизменно настаивал на том, что уровень добычи можно увеличить, а для этого необходимо инвестировать в разведку новых месторождений и модернизацию старых. Отсутствие инвестиций было еще одним поводом для критики руководства холдинга с его стороны. На одном из Санкт-Петербургских экономических форумов глава Чечни жаловался, что доход республики от нефти и газа составляет «ноль с минусом», так как «на геологоразведку выделяют копейки, новых скважин нет, а все налоги от существующих уходят в Москву».
Несколько лет назад к списку претензий добавилось еще и не слишком большое желание Роснефти строить в Чечне нефтеперерабатывающий завод. В свое время Кадырову удалось убедить руководство компании переместить его в Чечню из соседней Кабардино-Балкарии, однако проект так и остается на бумаге. При этом в своих требованиях к Роснефти осчастливить Чечню собственной нефтепереработкой глава республики любил публично обращаться к президенту компании Игорю Сечину. «Если Сечин – преданный патриот, Игорь Иванович, он должен еще раз послушать речь нашего Верховного главнокомандующего, президента российского народа, и начать немедленно», – заявил однажды Кадыров.
Впоследствии перечень нефтегазовых требований Кадырова пополнился еще одним пунктом: глава Чечни поставил вопрос о передаче республике активов ОАО «Чеченнефтехимпром» – территории бывших нефтеперерабатывающих заводов Грозного, разрушенных в ходе двух войн. В свое время эти активы были переданы под управление Грознефтегазу, но у руководства Чечни имелось собственное представление о том, что с ними делать. На базе Чеченнефтехимпрома был заявлен мегапроект строительства завода по производству литий-ионных аккумуляторов по южнокорейским технологиям общей стоимостью 7,6 млрд рублей. Первая очередь этого предприятия была открыта в Грозном прошлым летом. Параллельно Кадыров утверждал, что, если республика получит контроль над Чеченнефтехимпромом, это сдвинет с места вопрос о строительстве НПЗ.
По большому счету затея с заводом изначально выглядела для Роснефти чем-то вроде социальной нагрузки, учитывая минимальные предполагаемые объемы переработки – всего 1 млн тонн в год. Падение цен на черное золото и налоговые маневры правительства в нефтегазовой отрасли, создавшие преференции для крупных переработчиков, окончательно похоронили проект: в конце прошлого года министр по делам Северного Кавказа Лев Кузнецов сообщил, что планы по его реализации отложены «на будущую перспективу». При этом нельзя сказать, что Роснефть строго придерживалась принципа «пообещать – не значит выполнить»: в недавней оценке чеченских активов компании приведена сумма, уже потраченная на работы по чеченскому НПЗ – 725 млн рублей. Немалые убытки приносил и Грознефтегаз. Последняя доступная отчетность компании датирована 2015 годом, когда она зафиксировала чистый убыток в размере 171,8 млн рублей.
Таким образом, едва ли у Роснефти есть серьезная мотивация для продолжения работы в Чечне, да еще и в условиях постоянной критики со стороны ее руководства.
Роман с Газпромом
Напротив, с руководством Газпрома у Рамзана Кадырова всегда были замечательные отношения, даже несмотря на то, что за Чечней, как и за другими кавказскими республиками, числятся немалые долги за газ. Очередным подтверждением этого стало принятое еще в 2014 году решение «Газпром энергохолдинга» построить в Чечне одну из самых крупных на юге России тепловых электростанций.
#{intervieweco}Первоначально ТЭС планировалось возвести в поселке Кудепста неподалеку от Сочи в преддверии Олимпиады 2014 года. Однако у проекта неоднократно менялись подрядчики, кроме того, он столкнулся с сопротивлением местных экологических активистов. В результате незадолго до Олимпиады Кудепстинскую ТЭС решили не строить (что, впрочем, никак не сказалось на надежности энергоснабжения Игр), а впоследствии объявили, что объект получит один из энергодефицитных регионов Юга России. Этим регионом предсказуемо стала Чечня, где все энергогенерирующие мощности были разрушены во время войн, то есть энергодефицит в республике составляет 100%.
«Первый камень» будущей Грозненской ТЭС был заложен в апреле 2014 года, но из-за девальвации рубля проект подорожал почти вдвое – с 25 до 45 млрд рублей. В мае прошлого года работы по строительству станции пришлось приостановить для пересчета сметы, и на днях они были возобновлены. «Строительство столь важного для республики объекта стало возможным благодаря достигнутым главой Чеченской Республики Рамзаном Кадыровым договоренностей с председателем правления ПАО «Газпром» Алексеем Миллером», – прокомментировали возобновление строительства официальные чеченские СМИ. Со своей стороны гендиректор «Газпром энергохолдинга» Денис Федоров заявил, что объем инвестиций в Грозненскую ТЭС составит 25–26 млрд рублей.
Установленная мощность станции определена в 360 МВт. В сравнении с ТЭС, построенными на Северном Кавказе в советский период – Невинномысской и Ставропольской ГРЭС, это не самый большой объем, но для последней четверти века, когда инвестиции в энергетическую инфраструктуру Кавказа резко упали, проект более чем крупный. К тому же руководство «Газпром энергохолдинга» утверждает, что 360 МВт – это не предел. В том случае, если в Чечне все-таки соберутся строить пресловутый НПЗ или другие энергоемкие производства, мощность может быть увеличена.
Счастье на стороне
В ходе затянувшейся эпопеи с НПЗ Рамзан Кадыров неоднократно заявлял, что если Роснефть не хочет строить завод, то руководство республики найдет для него других инвесторов. Не так давно глава Чечни перешел от слов к делу, сделав соответствующее предложение хорошо знакомой ему Саудовской Аравии. В мае прошлого года, когда в Грозном побывал саудовский министр Ахмед аль-Хатыб, ему показали ряд чеченских мегапроектов, включая НПЗ. А в ходе ответного визита чеченской делегации в Эр-Рияд в конце 2016-го состоялись переговоры с президентом нефтегазовой компании Saudi Aramco Амином Нассером.
Принесет ли это какие-то осязаемые результаты, пока сказать сложно, но это уже не первый случай, когда Чечня предлагала саудовцам сотрудничество в сфере ТЭК. Еще весной 2013 года в Грозный приезжал принц Абдулазиз бин-Турки бин-Талал Аль-Сауди, представлявший интересы бельгийской компании Kriva-Rochem, для обсуждения проекта строительства в Чечне 10 электростанций общей мощностью 400 МВт. До этого Чечня пыталась уговорить построить электростанции потенциальных инвесторов из Словении. Можно вспомнить и еще одно нашумевшее начинание конца прошлого года – подписание протокола о намерениях между малоизвестной компанией «Грознефть» и канадской нефтесервисной организацией Genoil по привлечению в чеченский нефтегазовый комплекс крупных инвестиций.
В конечном итоге все это складывается в общую картину: Рамзан Кадыров и его окружение настойчиво стремятся к независимости от внешних ресурсов в топливно-энергетической инфраструктуре. Сдача в эксплуатацию Грозненской ТЭС намечена уже на 2018 год. Станет ли появление этого объекта стимулом для развития промышленности в Чечне, как о том заявляет руководство республики, не понятно, но вопрос о снижении энерготарифов при наличии собственной генерации неизбежно будет поставлен – как это уже делалось в соседнем Дагестане. Собственную легальную нефтепереработку Чечня едва ли получит в обозримом будущем, но переход под контроль республики нефтяных активов (даже с учетом большой исчерпанности месторождений) будет как минимум «трофеем» большого престижа. Достаточно вспомнить, что ближайший соратник Рамзана Кадырова – депутат Госдумы Адам Делимханов в свое время командовал так называемым нефтяным полком МВД, который охранял чеченские трубопроводы и месторождения.