Кстати, право «первой брачной ночи» в кино у Москвы в этом году забрал Санкт-Петербург. Там фестиваль открылся еще 30 сентября. Британским фильмам, видимо, проще адаптироваться к российскому климату, путешествуя через нашу Северную столицу.
Без здорового цинизма
Кадр из фильма «Последний поцелуй» (outnow.ch) |
Но как для града Петрова, так и для града стольного организаторы фестиваля выбрали один и тот же фильм открытия. «Последний поцелуй» (Ae Fond Kiss) Кена Лоуча 2004 года успел уже получить «Приз экуменического жюри» на МКФ в Берлине (2004) и премию «Сезар» (2005) за лучший фильм стран Европейского Союза.
С одной стороны, фильм Лоуча позиционируется как сугубо некоммерческий, затрагивающий при этом актуальные проблемы современного мира в целом и шотландского общества в частности.
Главные герои фильма – сегодняшние Ромео и Джульетта – пакистанец Касим Хан и ирландка Ройсин Хэнлон любят друг друга, но прекрасно осознают, что у них нет будущего. И тот и другой в начале XXI века живут в одном и том же европейском городе под суровым прессом своих закостенелых общин. Учительница католической школы Ройсин (Ева Бирфистл) не может получить приличную работу без одобрения приходского католического падре, который следит, с кем она спит в свободное от работы время. Касим (Атта Якуб) не мыслит себя без пакистанской общины, которая уже нашла ему невесту-мусульманку.
Кадр из фильма «Последний поцелуй» (outnow.ch) |
На протяжении всего пересказа шекспировской истории с названием из Бернса мастерство режиссера проявляется в полном объеме. Легкие эротические сцены отдают прямо-таки бунинским эстетизмом, социальные конфликты облеплены нетривиальными деталями и аутентичным юмором. И главное, любимая тема большинства современных режиссеров – межнациональный конфликт – тоже на месте.
Но с самого начала и до конца вас не покидает ощущение, что вы – ученик на уроке этой самой Ройсин, которому она пытается разжевать простые, казалось бы, вещи об окружающем мире. В середине фильма вы очень четко усваиваете, что есть в мировой литературе и, соответственно, в кино с десяток типовых сюжетов и история про двух влюбленных из Вероны или из Глазго – один из них. Есть разные национальности и разные религии, и в некоторых вопросах они никогда не придут к консенсусу. Собственно, все. Если не считать попытку режиссера завершить свой рассказ полуразмытым хэппи-эндом. Мол, зритель сам решит, победит ли любовь социокультурные условности или нет. Даже режиссерская фишка, принесшая когда-то славу «Касабланке», – не сообщать актерам, чем закончится история, – и та в данной ситуации напоминает не о традициях постмодерна в искусстве, а лишь о том, что авторские концепции тоже бывают вторичными.
Режиссер Тео Ван Гог (фото АР) |
Когда Тео Ван Гог делал свои «Круто!» или «06/05», он делал это с такой долей здорового и нездорового цинизма, что зритель забывал о том, что все, о чем ему говорят, он давно знает. Пакистанцы не хотят адаптироваться к укладу жизни страны, в которой им позволили поселиться и работать? Известное дело. Это вызывает раздражение у местных, живи они хоть в Лондоне, хоть в Осло? Еще какое! Тео Ван Гог говорил: «Да! И пусть они уезжают или все-таки выполняют устав того «монастыря», в котором оказались». Кен Лоуч говорит: «Есть такая проблема. Может быть, ее решит любовь?» Вы в это верите? Я – нет. И мне даже показалось, что несколько сотен человек в зале во время кинопоказа не поверили тоже. Потому что уж больно гламурненько получается. Даже про пакистанцев.
По большому счету не претендующие на «острую социалку» «Грязные прелести» с «глянцевой» Одри Тоту – о тех же пакистанцах в той же стране. Но движущиеся картинки про то, что нельзя нормально устроиться в «толерантной» Британии, потому что ты на самом деле черный и что денег у тебя действительно нет, – цепляют сильнее, чем «остросоциальная мелодрама» «Последний поцелуй». И почему он, собственно, «последний», если режиссер намекает, что все еще может быть хорошо, и вообще – «all you need is love»?
А все потому, что если зрителю анонсируют социальные и национальные проблемы, то он запросто может захотеть разобраться в них самостоятельно или по крайней мере с режиссером вместе. Тем более с британским, а не с голливудским. Но вот когда взамен подают почти Голливуд, то кто-то может почувствовать себя обманутым, как будто выпил безалкогольного «Гиннесса».
Программные сочинения
Кадр из фильма «Гамбургский смертник» (outnow.ch) |
Кстати, именно последний стоит, пожалуй, посмотреть хотя бы потому, что режиссер Антония Берд попытался проиллюстрировать в нем самый интересный момент из цепи событий под названием «Трагедия 11 сентября». А именно – что же было до того, как самолеты с террористами взлетели в небо? Кем были люди, направившие самолеты в башни?
Серия трансцендентных самокопаний: «Травма» (Trauma), «Месть мертвеца» (Dead Man’s Shoes) и «Наваждение» (Frozen) – еще одна тема в британской коллекции фильмов нынешнего фестиваля.
Кадр из фильма «Слоеный пирог» (outnow.ch) |
Но что действительно по-английски привлекает, так это режиссерский дебют Мэтью Вона «Слоеный пирог» (Layer Cake). Снобы от кино конечно же скажут, что гангстерские фильмы а-ля Гай Ричи уже всем осточертели, и будут неправы. Осточертели, возможно, те фильмы, которые сделаны не британцами, без их ощущения мира, барного цинизма и пивного чувства юмора рабочих кварталов. Фильм представляет собой экранизацию гангстерской прозы Джея Конноли. Элегантно расслаивается на три-четыре сюжетные линии и приправляется закадровым баритоном, комментирующим сюжет.
Портретная психология бандитов-денди на фоне отморозков с автоматами, сделанная хорошо, действительно вызывает ощущение настоящего британского кино без примесей и внежанрового налета. Как чистый виски. Вечером.