Столетие Февраля, которое подходило все ближе и ближе, и вот наступило, – это день мучительного послезнания.
Когда в жизни человека случилось что-то ужасное, что-то непоправимое – что, как ему кажется, он мог бы предотвратить, если бы все видел заранее, если бы не ошибся, – он спустя год, два, и даже десять – снова ждет тех же чисел, и снова спрашивает себя:
«А если бы я тогда позвонил, а не выключил телефон?»
«А если бы я сказал не так, а иначе, не «Пошел вон отсюда!», а «Прости меня»?»
«А если бы я не свернул на ту улицу, не заглянул в ту запретную комнату, не открыл дверь?»
Будущее – оно такое умное, оно все знает.
И ему, будущему, хочется как-то втиснуться, влезть в черно-белую фотографию Петрограда – ту, по крайней мере, где все счастливые, и где пока никого не убили – и начать бегать, суетиться, кричать, дергать всех этих мертвых черно-белых людей за рукава их пальто и шинелей, заглядывать им в глаза и рассказывать им, что дальше будет.– Отмените февраль, вас через два года под Харьковом ограбят и выбросят из поезда на полном ходу, и ваши дети никогда не узнают, где ваша могила, и неудивительно, нельзя ведь узнать о том, чего нет!
– Прекратите февраль, вас через полтора года расстреляют какие-то мутные типы в Варсонофьевском переулке, якобы в знак протеста – а против чего они протестовали, никто уже и не помнит, какая разница!
– Остановите февраль, вы же потеряете дом, семью, вы проведете всю свою жизнь в Уругвае, слушайте, да вы вообще знаете, где находится Уругвай?
– Немедленно уймите февраль, вас сначала выгонят с работы, потом отберут избирательные права, потом карточки, потом арестуют, а потом вы станете фитилем у них на общих работах, нет, фитиль – это не у керосиновой лампы, наивный вы человек!
Но прошлому неинтересно слушать причитания будущего.
Прошлое – счастливое, нарядное, со знаменами и плакатами, «Война до победного конца», «В борьбе обретешь ты право свое», «Свободная Россия приветствует избранников народа и защитников отечества» – уверенно идет навстречу страданиям, распаду и смерти.
До конца старой России – через сто лет – только два месяца, месяц, неделя, вот женщины ссорятся в очередях, а вот уже народ собирается на Знаменской площади, падает мертвый пристав, всего два дня, скоро унтер Кирпичников сдвинет лавину, у нас остался один, последний день. Ни одного.
Молчи, запоздалое послезнание. Зачем ты дергаешь меня за рукав?
Зачем ты кричишь на Великую Бескровную Революцию – «Пошли вон отсюда!»?
Ты лучше тихо скажи то, что я не могу. Скажи это сам.
Прости меня.
Источник: Блог Дмитрия Ольшанского
