Вертолет на Алеппо вылетал через пару часов, потому вещи собирали быстро. На борт грузились с туго набитыми рюкзаками и в разгрузках. Я вбежал по ступенькам и врезался в пустую пулеметную турель – Ми-8 перевозил только пассажиров и грузы. Внутри было трое российских военных, мы поздоровались и расселись по рундукам.
Теперь это хорошие исламисты: достаточно для того, чтоб у них появилось новое вооружение
«Вылетаем через пятнадцать минут», – в кабину прошли пилоты в аккуратной летной форме. Офицер сел напротив меня, прислонился к прохладному борту рядом с иллюминатором и закрыл глаза.
Лететь из Хмеймима на вертолете считалось безопаснее, чем ехать через пустыню: трассу на Алеппо могли в любой момент перерезать боевики, а вертолет для них был недосягаем. Тогда.
Ми-8 резко взлетел, по спирали поднялся на безопасную высоту. Внизу проплывали горы, поля и оливковые сады Идлиба. Провинция Идлиб с самого начала гражданской войны стала центром многочисленных группировок типа «Ахрар аш-Шам» и «Джебхат ан-Нусра*».
Эти ребята ни в чем не уступали раскрученным «игиловцам» – обстреливали жилые кварталы, резали головы, но уверенно держались в американском списке «умеренной» оппозиции.
На картах Идлиб значился как зона перемирия, где воздушные удары российская авиация не наносила. Тем не менее, именно здесь готовились атаки по правительственным силам, сюда из Турции приходили подкрепления и именно через Идлиб проходила воздушная трасса Хмеймим – Алеппо.
И наверняка в тот момент на наш Ми-8 смотрел с земли какой-то «умеренный оппозиционер» и мечтал, что когда-нибудь американские «побратимы» передадут ПЗРК.
Над Алеппо вертолет так же резко пошел на снижение. Через иллюминатор я увидел на краю взлетно-посадочной полосы бойца с пулеметом в руках. «Наши!» – подумал я, разглядев знакомую «цифру» на форме. Как-то, знаете, сразу спокойнее на душе – значит, в этом аду есть хоть один островок спокойствия.
«Че-то вы не очень на журналистов похожи!» – улыбнулся один из встречающих. «Да ладно! Вот, смотри, фотоаппарат есть!» – сказал атлетичный бородатый оператор, похожий на американского спецназовца, вынимая из «мародерки» камеру с огромным объективом.
#{smallinfographicright=796350}Многие сирийские города связаны воздушным сообщением. В Камышлы, столицу сирийского Курдистана, можно попасть только так. Блокадный Дейр эз-Зор уже несколько лет снабжается транспортными вертолетами. От смелости и профессионализма летчиков зависели жизни сотен тысяч человек. Теперь, когда боевики получили средства для атаки по воздушным целям, перед ними встала угроза полной блокады.
Первый раз в Алеппо я был пять лет назад, когда в Сирии все только начиналось. Когда собрался туда в марте 2016-го, мой арабский товарищ Имад, знакомый еще по Одессе, предупредил: «Теперь это Сталинград».
Да, когда-то изящно украшенные лепниной особняки лежали в руинах, фасады жилых домов прошиты дырами от пуль крупнокалиберных пулеметов, перебои со светом и водой, а на улицы в любой момент может прилететь самодельная бомба.
Город был разделен между правительственными войсками и исламистами по сложной траектории. Они как будто вкручивались по спирали в центр. В любой момент боевики могли перерезать выезд, и, соответственно, армия пыталась отсечь снабжение боевиков в восточных кварталах города.
Там базировались турецкие бригады «Султан Мурад» и «Нуреддин аз-Зенки», протурецкие арабы из «Ахрар аш-Шам», боевики из бывшего СССР «Мухаджирин валь-Ансар», а также отделения ССА и «Нусры».
Притом что одни международным сообществом считались террористами, а другие – умеренной оппозицией, тактика террора не отличалась. С разных направлений они атаковали жилые кварталы и постоянными обстрелами вынуждали население покидать дома.
Лететь из Хмеймима на вертолете считалось безопаснее, чем ехать через пустыню (фото: Ammar Abdullah/Reuters)
|
Несколько дней назад радикальные исламисты провели легкий ребрендинг: людоедская «Джебхат ан-Нусра» открестилась от «Аль-Каиды*» и переименовалась в «Джебхат Фатах». Теперь это хорошие исламисты, и этого достаточно для того, чтоб у них появилось новое вооружение.
На «Нусру» возложены серьезные задачи – она должна объединить исламистов под общим командованием и остановить продвижение правительственных войск в Алеппо.
Для того, чтоб оценить красоту игры, нужно представлять саму структуру сирийской вооруженной оппозиции.
С самого начала конфликта страну наводнили многочисленные банды, диверсионные группы и территориальные ополчения. Не будет преувеличением сказать, что таких групп тысячи. Одни руководствовались политическими лозунгами, другие – исламскими призывами, а кто-то просто искал шанс в жизни.
Каждая из этих группировок при желании выходила на связь с исламистами и получала поддержку: оружие, экипировка, инструкторы. В любом населенном пункте, даже достаточно благополучном, могла появиться ячейка саудовской, катарской или турецкой сети.
Ну и, в соответствии с принципом свободного рынка, между сетями происходила конкурентная борьба. Одни сети стабильно снабжают клиентов, другие задерживают поставки, у кого-то яркий бренд и сильная пиар-служба, а кто-то не считает нужным вкладываться в рекламу.
Конфигурация этих группировок непрестанно менялась, изгибались линии фронта на картах, одни отряды переходили из Свободной сирийской армии в «Нусру», другие прямо в ИГ.
Например, Халед Абу Саккар, командир одной из банд Сирийской свободной армии, прославился, когда на камеру вырезал и съел сердце сирийского солдата. Впоследствии бренд «Джебхат ан-Нусра» («Фронт помощи народу Сирии») ему показался более привлекательным, чем невнятная ССА. Но в апреле СМИ сообщили о том, что оппозиционнная карьера этого людоеда оборвалась.
Уже скоро год, как в сирийском вооруженном конфликте появился новый успешный бренд – ВКС РФ.
Точные удары с воздуха оказались эффективнее роликов в YouTube, и многие мятежники соглашались сложить оружие. Для этих целей в расположении российских войск был создан Координационный центр по примирению, в обязанности которого и входила работа с мелкими группировками боевиков.
Были заключены десятки договоров с лидерами местного ополчения, районы, контролируемые ими, возвращались в правовое поле, боевики могли претендовать на амнистию, а мирные жители получали необходимую гуманитарную помощь.
Стратегия показала себя достаточно эффективной. Все в соответствии с принципом гибридной войны – оружием и словом.
Такие же предложения получили лидеры окруженных в Алеппо боевиков. Они могли сложить оружие и выйти вместе с мирными жителями. Для этих целей были определены три пункта перехода.
Либо гуманитарная помощь, амнистия, а в последующем, возможно, и политический статус, либо смерть в опустевших подвалах. Именно для этого с передовой на базу в Хмеймим летели российские офицеры, сотрудники координационного центра.Я не берусь предсказывать итоги развернувшейся сейчас битвы за Алеппо.
Переговоры в этом случае эффективнее уличных боев. Сирийская армия не может тратить силы своих спецподразделений и жизни солдат на штурм восточных кварталов. В этом смысле намного выгодней и с идеологической, и с оперативной точки зрения заставить их сдаться.
Капитуляция исламистов и взятие правительственными войсками Алеппо означали бы перелом в войне и крах американского плана свержения действующей власти. Кураторы почувствовали, что у них из рук уплывает вся северная Сирия, и в руках людоедов появились ПЗРК...
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
