Уходящий 2015 год был богат на общественно-политические события, лишь малую часть из которых можно считать завершившимися. В основном же успехи и проблемы – 2015 плавно перетекают в 2016.
Милитаризация российская и украинская в корне различны
Значительная их доля связана с тандемом Россия – Украина, чьи бурные отношения стали определяющими для экономик обеих стран, сплетаясь с ситуацией на Ближнем Востоке. Что же мы видим по итогам года? Одним из наиболее ярких и явных процессов стала милитаризация общества и экономики.
И в России, и на Украине тематика войны и ее обеспечения играла доминирующую роль. Но – с ярко выраженными отличиями. В РФ в предыдущие годы тема массовой общегражданской поддержки армии не играла заметной роли – вплоть до Крымской весны и появления «вежливых людей».
И заметно спала после завершения ее острой фазы. На протяжении 2015 года граждане России оказывали поддержку и силовым подразделениями ополченцев, но в подавляющем преимуществе – беженцам на территорию РФ и семьям в зоне боевых действий.
Это хорошо было заметно по соотношению численности и количества соответствующих групп «ВКонтакте». Отчасти причина в некоторой двойственности официальной позиции в украинском конфликте, где вместо «вежливых военных», как в Крыму, действовали непонятные для неподготовленного обывателя «отпускники» и дул трудноуловимый «северный ветер».
Отчасти – потому что российское общество получило мощную прививку пацифизма в период первой и второй чеченских войн, череды КТО на Кавказе. Советские ветераны Великой Отечественной войны в девяностые–нулевые понемногу передавали 9 мая и 23 февраля тему рассказов о войне своим детям и внукам – живым ее участникам.
#{smallinfographicright=765507}Война никогда не превращалась для россиян в абстрактную историю, продолжая собирать в обществе свою горькую жертву чередой локальных конфликтов. Украина, сумевшая после 1991 года сохранить социально-политическую стабильность, более 20 лет находилась в мирных условиях, воспитав счастливое поколение людей, не терявших своих близких в горячих точках и терактах.
К 2014 году только воины-афганцы вживую видели все ужасы настоящей войны и понимали, чего стоит потеря мира. Они, кстати были одними из немногих, кто пытался встать между противоборствующими сторонами на евромайдане – первом намечающемся фронте гражданской войны.
В итоге – милитаризация российская и украинская в корне различны.
В России к 2015 году произошла тихая военная революция, когда разномастно одетые солдаты-срочники на ржавой броне из пылающих кварталов Грозного эволюционировали в затянутых в камуфляж-«цифру» верхом на броневиках-«Тиграх» вежливых бойцов в Крыму. В Воздушно-космические силы в сирийском конфликте – с фронтовой и стратегической авиацией, беспилотниками, крылатыми ракетами с кораблей и подлодок.
Реформа армии в РФ произошла незаметно для общества, через системную работу специалистов и многолетние государственные вложения в ВПК. Итог – позитивный шок от открывшихся публике новых возможностей армии России и второе место в мире по доходу от экспорта вооружений в 2015 году. Что в условиях экономического кризиса и разговоров о примитивной углеводородной экономике – очень даже неплохо.
При этом на фоне явных успехов российской военной машины общество отнюдь не очаровано милитаристскими настроениями. Достаточно взглянуть на социологические данные о массовом опасении большой войны.
Милитаризация Украины носила иной характер: с одной стороны, страну стремительно превращают в военный полигон западные спонсоры и заказчики госпереворота, накачивая своим оружием, ЧВК, обучая украинских силовиков. Получается по-разному.
Но с учетом официальной легализации отдельных иностранных бойцов (не всегда для них успешной) и официального ввода на территорию войск стран – спонсоров евромайдана Украину как военный плацдарм можно признать состоявшейся.
С другой стороны – процесс поддержки своих вооруженных сил имел на Украине реально массовый народный характер. Начиная от банальной гуманитарной помощи продуктами и снаряжением до изготовления «народной бронетехники», разработки систем БПЛА и программного обеспечения. Украинское общество стало примером крупнейшей на постсоветском пространстве волонтерской самоорганизации для силовых подразделений.
Если синхронно возникшее в России движение помощи Донбассу было направлено преимущественно на помощь беженцам и гуманитарную поддержку пострадавшему мирному населению, то волонтерское движение Украины в качестве основной цели позиционировало прежде всего поддержку частей ВСУ, нацгвардии, добровольческих батальонов националистов.
Это вылилось и в милитаризацию украинского образования, анонсированную милитаризацию науки и другие мобилизационные проявления общественной жизни. Сможет ли украинская экономика перейти на официально декларируемые военные рельсы, повторив отчасти явный успех российского ВПК?
На уровне отдельных стартапов и разработок – несомненно, учитывая доставшийся от УССР высокий уровень физико-технического образования и инженерной культуры. На уровне тяжелой промышленности – вряд ли, на фоне общей деиндустриализации и разрыва производственных цепочек с российскими предприятиями. А от того, что разрабатываемый самолет назовут в честь модного нынче Бандеры, летать он лучше не станет. Без 30% российских комплектующих.
Итого – и в России, и на Украине 2015 год прошел под брендом милитаризации экономики и общественно-политической жизни. В обеих странах благодаря мощной работе государственных СМИ военная тематика отчасти выполняла функцию смещения на себя внимания от нарастающих проблем в социально-экономической сфере.
В России внимание общества было переключено с темы Донбасса на войну в Сирии. Потом – на последовавший турецкий кризис.
На Украине градус напряжения подогревается в СМИ победными реляциями о борьбе с «российско-донецкими террористическими войсками». По мере ослабления боев в Донбассе активизируется тема Крыма с разного рода «блокадами».
Чего же ждать в 2016 году?
Исходно разный генезис внешне сходных проявлений в российском и украинском обществах может привести к разного рода последствиям. В российском ситуация относительно предсказуема – на фоне невысокой доли пассионарного населения государственной системе удастся удержать политическую стабильность.
Падение вслед за нефтью доходов бюджета и уровня жизни населения, конечно, создаст определенные сложности и социальную напряженность. Но на примере той же соседней Украины видно, насколько большим запасом психологического и экономического терпения обладает наш народ. А судя по переполненным горнолыжным отелям Сочи – россияне стойко переносят кризисные явления и отнюдь не голодают в кругу семьи у домашней новогодней елки.
Ситуация на Украине в 2016-м имеет гораздо больше зон нестабильности – финансовая система страны самостоятельно нежизнеспособна и существует сейчас только благодаря многомиллиардным финансовым инъекциям Запада. Беспредел в руководстве государства продолжается – как только уезжает «смотрящий» от США Джо Байден, в Верховной раде начинают таскать премьера за промежность, а министры ловко кидаются стаканами в губернаторов.
Неудивительно, что весь этот балаган привел (по замерам западных социологов) к рекордному падению рейтинга доверия украинцев к Порошенко до 17%. И это с былого уровня надежд на лучшую жизнь в 47% в 2014 году. Кстати, рейтинг Януковича перед свержением составлял 28%. Не лучше дела обстоят и у правительства Яценюка – падение с 24 до 8%.Украинское общество, которому год внушали, что оно победило в «революции достоинства» и теперь является хозяином в собственной стране, вдруг обнаружило, что это, мягко говоря, не так.
На фоне нарастающих в украинском обществе кризисных явлений – вполне вероятно, что накопившийся негатив от обманутых ожиданий новые хозяева нынешнего киевского руководства стравят уже отработанным методом: в виде обострения войны в Донбассе, атак (теперь с помощью Турции) на Крым. Или – «экспорта революции» в Россию.
Последний фактор является очередной частью нашей общей истории уже в наступающем 2016-м. Что из этого выйдет – мы скоро увидим.
