Довод в пользу Ким Чен Ира

В 60-м на корейском юге жилось неспокойно: бунтовало студенчество, переизбирался президент, и окрепший со времен войны средний класс ожидал для себя худшей доли. В итоге победила молодость: студенчество накормили свинцом, но президента Ли Сын Мана объявили-таки сукиным сыном и выдавили из страны. Что до среднего класса, его тревоги и сексуальные комплексы зацементировались в фильме «Служанка». Эхо этого культового триллера прослеживается в картинах большинства современных режиссеров Республики Корея.

#{image=516795}Полвека спустя и Корея уже не та, и «Служанка» – другая. Родившийся через два года после «апрельской революции» (и до сих пор ходящий в «надеждах корейского кино») режиссер Им Сан Су снял ремейк и перевернул всё с ног на голову. Хорошие герои стали плохими, зажиточные – сказочно богатыми, крыса – жертвой, наконец, секс из приправы превратился чуть ли не в основное блюдо. В бесстыдстве киношника, впрочем, обвинили не за это, а за «посягательство на неувядающую классику», на что российский зритель скажет – зажрались. Если бы в качестве ремейков «неувядающей классики» мы имели таких вот «Служанок», а не «Служебный роман: Наше время», одной проблемой было бы меньше. Фильм-то хороший. Пусть и не жизненный.

Скромница Юн И устраивается горничной в дом чопорного олигарха и его красавицы-жены, крепко беременной близнецами. Недели не пройдет, как в богатейских хоромах она обживется, со старшей дочерью супругов подружится и даже с суровой экономкой – женщиной-айсбергом Чо – найдет общий язык. Так и стала бы жизнь малиной, не случись того, что на Западе назовут «sexual harassment», а в Союзе звали «аморалкой»: подвыпивший хозяин дома брюхатит Юн И к взаимному удовольствию обоих. Тут-то и покажет свое хищное мурло гнилая сущность капиталистов.

На эту тему
• «Убежище»: Курящая мать никогда не станет отцом
• «Призрак»: Роман Полански мстит США
• «Чрево»: Порнуха в худшем смысле слова

Сними всё это американцы, засветись в главной роли Натали Портман, зритель брал бы кинотеатры штурмом. По крайней мере визуальная (а равно – эмоциональная) избыточность в «Служанке» та же, что и в «Черном лебеде», режиссер старался, чтоб было «красивенько». Эстетским жестом перемешивается в бокале вино, на фоне открытого камина строятся дьявольские козни, в лунном свете вершится оральный секс. Но даже и с тавром «корейское кино» данная картина обладает пусть нереализованным, но явным прокатным потенциалом. Если какого-нибудь «Дядюшку Бунми» можно рекомендовать к просмотру только врагам, эстетам и кинокритикам, то его неудачливого конкурента из прошлогодней программы Канн – «Служанку» – способна оценить не в пример более широкая публика. Как минимум те же – плюс корееведы, женщины и коммунисты. Коммунисты – прежде всего.

Фильмов про то, как в мещанский райский уголок, в «home sweet home» среднего класса вторгается зло – зло в лице чужака из неумытых трущоб, – снято без счету. Даже если ограничить список агентов зла одними лишь сексапильными юницами – много: «Ядовитый плющ», «Рука, качающая колыбель», та же оригинальная «Служанка», и еще, и еще... Кинематограф потакал буржуйским страхам, вызванным не столько классовой резней первой половины XX века, сколько индивидуальным житейским опытом каждого: получить перо в бок и неприятности на шею куда проще на рабочей окраине, чем в зажиточном квартале. «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать», да только не в голоде дело, дело в морали. В заплаточных предместьях мораль своеобразная, покуражиться там умеют, Христа и Будду не помнят, а уж если жертва с серебряной ложкой во рту родилась – с гарантией целой не уйдет из нашего «раёна». Арсенал известен: мозолистый кулак на белом горле, нож-выкидуха, крысиный яд, булыжник – орудие пролетариата. Репей мстит вам за то, что он – репей.

#{movie}Подобным репьем – злобным нищебродом была и Юн И образца 1960 года. В 2010-м Юн И уже из тех, кто, по-корейски говоря, «выбрал красную фасоль» – девушка бедная, но честная. А вот наниматели её, напротив, куклы в кукольном домике и демоны во плоти, на корню испорченные деньгами и вседозволенностью. Обрисовав в прологе город контрастов – смрад фаст-фудовской кухни (где, к слову, царят дружба и взаимовыручка) на фоне неоновой роскоши, – режиссер начинает хлестать по щекам людоедскую буржуазию и капитал – её препохабие. Удобной метафорой эксплуатации человека человеком выступает секс, тут же – впроброс – замечено что-то о притягательности безнравственного: плохой бизнесмен-миллионщик мог бы рекламировать трусы от Кельвина Кляйна, хорошая подруга-кухарка разве что лепрозорий.

Так ваяют пропагандистские ролики. Разберут на составляющие, соберут вновь, вырвут фразу из контекста – готово дело: была избушка ледяная, стала лубяная. Однако выступить полноценной пролетарской агиткой картине мешают два обстоятельства. Первое и главное – у режиссера есть вкус, в том числе – вкус к жизни. Чтобы убежденно вещать про упырей-эксплуататоров и чистые помыслы трудящихся, потребно иметь дубовый лоб Демьяна Бедного, однако Им Сан Су с видимым удовольствием и фантазией живописует сытую и красивую жизнь своих героев – ровных, красивых, гладких – меж устриц, Бетховена и столового серебра.

Нет, левацкие взгляды режиссера, характерные для многих политически активных интеллигентов РК, не вызывают сомнений: достаточно посмотреть предыдущие его работы – «Жену хорошего юриста» и «Последний выстрел президента», где разврат буржуазии и цинизм правящего класса обличаются уже без оговорок. Но не вызывает сомнений и то, что Им Сан Су сам знает толк в фитнесе, в фуа-гра, в каталогах элитной мебели, и декантер у него тоже где-то припрятан. Влезая камерой в роскошный быт, он больше похож на дорогостоящего дизайнера, чем на бич сребролюбов.

Кроме того, налицо отсутствие принципа «международной солидарности рабочих и крестьян», напротив, режиссер метит чуть ли не в почвенники – чучхеисты. Жестокосердие его жестокосердных проистекает из забвения традиционного уклада: западная еда, западная мода, западный дом, в котором – вопреки корейской традиции – заправляют не просто бабы, а бабы со стороны жены (главным злодеем выведен понятный и русским образ тещи). Даже в руку этих баб режиссер вкладывает предельно западный и предельно же буржуинский меч – клюшку для гольфа. «Не по-корейски живем», – как бы восклицает Им Сан Су. Собственно, первоисточником всех бед станет поступок экономки Чо, понятия которой о службе сюзерену вполне себе самурайские, то есть тоже не посконные, а японские, фашистские, оккупантские. Раскается старуха, да поздно будет – жить-то надо по совести, а не по холуйским понятиям о чести.

В этом смысле стоит уточнить, что капиталистическая, рыночно-хищная модель экономики была в Южную Корею пусть не привнесена, но навязана многолетней правой диктатурой при поддержке американских штыков. Так что противостояние ей – тоже в некотором смысле предмет национальной гордости.

Другое дело, что теперь РК – страна-конфетка, а коли уж захотелось власти трудового народа, загляни за 38-ю параллель – там тоже хорошо. Там товарищ Ким Чен Ир.

И всё идет по плану.