Ольга Андреева Ольга Андреева Почему на месте большой литературы обнаружилась дыра

Отменив попечение культуры, мы передали ее в руки собственных идеологических и геополитических противников. Неудивительно, что к началу СВО на месте «большой» русской литературы обнаружилась зияющая дыра.

10 комментариев
Дмитрий Губин Дмитрий Губин Что такое геноцид по-украински

Из всех национальных групп, находящихся на территории Украины, самоорганизовываться запрещено только русским. Им также отказано в праве попасть в список «коренных народов». Это и есть тот самый нацизм, ради искоренения которого и была начата российская спецоперация на Украине.

5 комментариев
Геворг Мирзаян Геворг Мирзаян Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На первый взгляд, аргументы противников возвращения смертной казни выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе».

15 комментариев
29 ноября 2010, 11:21 • Культура

Курящая мать никогда не станет отцом

«Убежище»: Курящая мать никогда не станет отцом

Курящая мать никогда не станет отцом
@ kinopoisk.ru

Tекст: Дмитрий Дабб

В мелодраме «Убежище» едкий гей Франсуа Озон преподнес сюрприз и начал восторгаться женщинами. Правда, не женщинами в целом, а стадией беременности – зарождением жизни как чуда. Как говорилось по близкому поводу в известном анекдоте, «жениться вам, барин, надо».

«Какие могут быть вопросы, если есть героин?» вопрошал персонаж Ирвина Уэлша и был бесконечно прав. Никаких вопросов. Если разного рода фекальные оргии не предусмотрены сюжетом, а по замыслу необходимо вызвать у публики омерзение и надежно дискредитировать всех, кто в кадре, героин ваш выбор. Грязные ногти, шприц типа «я такие в песочнице видел», жгут, гнойная сыпь, долгий и безнадежный поиск живой вены, укол в стопу или шею, блаженная улыбка идиота – и все, готово дело. Поморщится зал, вскрикнет полная дама из третьего ряда, с героями все будет ясно раз и навсегда. Никого не жалко. Ни-ко-го.

#{image=462367}Данной манерой – через героин – и презентует Франсуа Озон своих персонажей – вроде бы любящую гетеросексуальную пару, которой «гречка» некачественная попалась. Сузились зрачки, пошла ртом пена, вежливый врач сообщил две новости: с одной стороны, выжили не все, с другой, секс под кайфом привел к нежданной беременности.

После похорон женщина без возраста в исполнении Изабель Карре сбежит от родственников любовника – рожать. А до поры – вызывать восторг у явно неадекватной публики, прогуливаясь с арбузным животом по кромке пляжа. Пляж – любимая декорация Озона. На фоне моря-океана весьма удобно показать как плакатное счастье влюбленных, так и трагедию каждого одинешеньки. Намекнуть на бури страстей в неприкаянной душе, подчеркнуть величие времени и бездну смыслов, а кроме того – полюбоваться на мальчиков-зайчиков, у которых по загорелому торсу капелька скатывается – и сразу в мелкий, картинный песок (это вам не Крым с его галькой).

Словом, для явления настоящего Героя пляж идеален так же, как идеален героин для презентации антигероя. И Герой явится: чувственный, понимающий, исключительно положительный, с непокорными прядями вымытых волос и милой непосредственностью во взгляде. На пианино играет. Целуется вкусно. Разумеется, гей. ИЧСХ, в красных труселях.

Потому что Франсуа Озон. Иного от него и не ждали.

Пожалуй, ни одному большому художнику (за исключением порнографов, но порнографов в переносном смысле, студию Bel Ami не предлагать) так не мешала нетрадиционность его ориентации. Висконти не мешала. Альмодовару не мешала. Лоузи не мешала. Параджанову мешала, но не в том смысле. Фассбиндеру не мешала ничуть. А Озону, экранизировавшему фассбиндеровскую пьесу еще в начале долгого творческого пути, мешает. Явно мешает смотреть на мир объективно и признавать равенство людей по части пороков.

Так, ни один априори гетеросексуальный персонаж «Убежища» не способен вызвать элементарную симпатию. Ни наркоман. Ни отец наркомана. Ни мать наркомана – гранд-дама, призывающая уморить не рожденного еще внука/внучку, ибо «дурная кровь» и «репутация семьи» (плевок в сторону буржуазии – это для Озона честь мундира). В безымянном мужчине, что нагло кадрит беременных, возбуждаясь на округлившийся живот, определенно есть что-то нездоровое. А вот единственный «условно положительный» типаж припасен для гея. Про безусловно положительного Героя (Луи-Ронан Шуази) – адониса, не тронутого падалью – сказано выше. В радужном мире Озона гомофобам просто не оставлено шанса: как же можно не любить эдаких лапочек, да еще и на фоне эдакого мурла?

Однако в случае с «Убежищем» очевидно, что мир Озона – мир красивых парней-нонконформистов, мужской дружбы с последствиями, задорного траха на залитой солнцем веранде и веры в зловредность института под названием «семья» – все-таки был слегка переосмыслен. По крайней мере, режиссер разглядел в женщине человека. Или хотя бы матку.

#{movie}Что Озон думает о семье, было понятно по полнометражному дебюту – «Крысятнику» (также стоит вспомнить семиминутку «Семейное фото», где режиссер поубивал кровных родственников). Насквозь гнилая, лицемерная, отживающая условность «этого общества», может, и несла бы в себе какой-нибудь свет да смысл, если бы не подразумевала наличия в своей структуре женщин. По Озону женщина – недоразумение и зло, союз с ней обречен изначально (см. «5x2»), а тех, кто этого не понимает, она сведет в могилу, прямо или косвенно доведет до самоубийства (если женщин сразу 8 – с гарантией), много нашего брата полегло в его кино ни за грош.

Озоновским геям в «лучшие друзья девушек» тоже был путь заказан. Режиссер категоричен: за редким исключением, девушка нужна юноше как щуке велосипед, она помеха, коряга и горгулья, которая только и норовит подсунуть червяка в сливе, разрушить гармонию, опохабить все лучшее и нонконформистское, отравленной занозой вклинясь в союз веселых да ладных пареньков.

Героиня Изабель Карре тоже – пытается вклиниться, пытается разрушить, и вообще – наркоманка (чтобы об этом вдруг не забыли, Озон бесконечно гоняет ее к шкафчику с метадоном). Но все-таки ей прощается. За ней отныне признано Право (в том числе право мешаться и истерить). Признано на основании того, что она будущая мать, от нее сияние исходит. Все вопрошают у боярыни живота (и проходящий женатик, и юродивая на пляже, и сопляк на дискотеке, и убежденный гей), возбуждаясь не на нее саму, а на отведенную ей природой роль родительницы. Ей восхищаются и поклоняются – она источник света, она изначальная любовь и изначальный секс, она Аллат, Мокошь, Шакти и Гея. Особенно Гея – хтоническая богиня-мать, давшая жизнь, зачав от смерти.

С чем связано это идолопоклонничество со стороны Озона, понятно – месье почувствовал возраст. Темы голубого отцовства и почти библейской святости детства он уже поднимал во «Время прощания» и «Рики», к сорока годам, видимо, осознав, что юность – явление проходящее, что адонисы стареют, что инфантильный перепихон со временем теряет в эстетизме и что не век тебе парить ясным соколом – надо и семя где-то уронить. Продолжить себя. Уйти – но остаться.

То были пробы, «Убежище» означенной теме (вкупе с традиционной для Озона темой смерти) посвящено полностью; очень хорошей и не понарошку беременной артистке Карре выпал бенефис, а артисту Пупо вновь было велено зачать и сразу умереть (в уже упомянутом «Времени прощания» он сделал то же самое). Налицо тяга режиссера к ценностям почти семейным, есть лишь одно «но»: горбатую гору могила исправит. Признав за геями единственный недостаток они не рожают, Озон тут же присовокупил: зато матери из них лучше, чем из этих ваших женщин. Родила – и в сторону. Твоя роль закончена. Не мешай мужскому счастью.

Иного, повторимся, не ждали (потому что Франсуа Озон). Только вот отвлекшись на сю-сю-сю и умиление животом-арбузом, режиссер как будто забыл, за что его ценили. Не за концепцию идеального мира для голубых, разумеется. Не за со всех сторон спорные (а то и дикие) социальные воззрения. Не за красивые глаза первых любовников. А за стиль, сарказм, интригу и скандал. Стиль вроде бы на месте, с остальным много хуже, причем со скандалом все совсем плохо (наркотическая линия не в счет, по меркам Озона – это ясли, манежик, песочница).

Спи ты с кем хочешь, кого хочешь ненавидь, но когда один из самых тонких троллей европейской режиссуры на полном серьезе тычет «козой» в колыбельку и говорит «агу-агу», пытается увязать анархизм былых взглядов с буржуазной линией «наследие-род-младенчик», зевнуть тянет. И кажется вдруг, что автор либо раскис и потерял себя, либо все-таки шутит, но шутит не смешно (в конце концов, даже «Крысятник» Озон назвал комедией), либо идет на принципиально новую провокацию, совершенно незаметную ввиду ее банальности.

Что-то в духе куртуазных маньеристов: «курящая мать никогда не станет отцом».

Уйди, противная.

..............