Петербургский эллинист

Прожил он совсем немного – тридцать пять лет, умер от туберкулеза в Ленинграде в 1934 году. Это «спасло» его от ареста, на его имя уже был выписан ордер.

Забыт, но не запрещен

Странные, алогичные стихи, с изредка появляющимися неточными рифмами

Хотя изданные произведения Вагинова не запрещались и не изымались из библиотек, он был забыт на многие десятилетия официальным литературоведением.

Не вывела его к широкому читателю и «оттепель», лишь в 1967 году в «Дне поэзии» появились несколько его неизданных стихотворений. Некоторые тексты были опубликованы в виде цитат в прозе Геннадия Гора, выходившей в 70-е годы.

Забвение это было двояким. Он был прочно забыт официозом – но не поэтами и любителями поэзии, знатоками прозы 20-х годов. На Западе его книги выходили репринтами, издавались не выходившие при жизни романы и стихи.

Вагинов стал культовой фигурой неподцензурной литературы, что обуславливалось особым поэтическим даром и своеобразными, в свое время скандальными, особенностями его прозы.

Вагинов вошел в литературу поздно, в начале 20-х годов, когда оставались последние глотки творческой свободы. Он участвует в работе различных поэтических студий, в том числе, в «Звучащей раковине» под руководством Гумилева.

Его стихи полны видений Петербурга, который воспринимается поэтом через античный фокус. Странные, алогичные стихи с изредка появляющимися неточными рифмами захватывают в свою орбиту огромные культурные и исторические пласты, создавая новую мифологию петербургского извода.

На Вагинова, бесспорно, влияли Мандельштам и поздний Кузмин, но преимущественно через эллинские мотивы.

В стране Гипербореев
Есть остров Петербург,
И музы бьют ногами,
Хотя давно мертвы.

Вагинов – переходное звено между акмеистами и обэриутами, к которым он был близок и с которыми вместе выступал. Вряд ли его можно причислить к какой-то конкретной поэтической школе, поэзия Вагинова эклектична в лучшем смысле этого слова.

При жизни вышло всего три книги стихов, последняя – в 1931 году, с вызывающим названием «Опыты соединения слов посредством ритма».

– длительный перерыв (если не считать западных репринтов), вплоть до 1982 года, когда в Германии выходит собрание стихотворений Вагинова, подготовленное поэтом и литературоведом Леонидом Чертковым.

В России первое внятное собрание Вагинова вышло в 1998 году в томском издательстве «Водолей», осуществленное специалистом по обэриутам Анной Герасимовой, известной в музыкальных кругах как Умка. Вот такие странные сближения иногда бывают.

…Предстану я потомкам соловьем,
Слегка разложенным, слегка окаменелым,
Полускульптурой дерева и сна.

Неудобная проза

На эту тему
• Грубый апрель
• Свидетели говорят
• Там человек сгорел
• Простая тряпочка
• Корабль в сквозняках и одуванчиках

Ранние прозаические опыты Вагинова – лирическая проза в духе его стихов. С конца 20-х годов, когда стихи отходят на второй план, один за другим выходят его романы «Козлиная песнь» (1928), «Труды и дни Свистонова» (1929), «Бамбочада» (1931).

Последний роман остался в рукописи и был опубликован лишь в начале 80-х в Америке, потом уже и у нас.

«Козлиная песнь» вызвала бурную реакцию. В иронически выписанных образах интеллигентов, существующих в культурном подполье при режиме, который становится все более суровым, многие культурные деятели узнавали самих себя – и обижались.

Гротескный мир чудаков и интеллектуалов не влезал в привычные жанровые рамки, недаром эту прозу так ценил Михаил Бахтин, русский филолог и философ, новаторский исследователь Рабле и Достоевского.

Второй роман углублял темы, заявленные в первом, но становился еще более литературным.

Темы и приемы, столь модные в середине двадцатого века, были мощно заявлены Вагиновым – текст в тексте, писатель пишет книгу и оказывается внутри неё, становится ее персонажем, значительное место уделено взаимоотношению автора с его героями.

Третья и четвертая книги Вагинова – еще более загадочные и тревожные, их персонажи неоднозначны, социальные слои перемешаны – литераторы и окололитературная публика, странные коллекционеры, шпана и сновидцы.

Проза Вагинова настолько своеобразна, что сюжет не сразу уловим из-за нагромождения персонажей, разговоров, снов и суеты. Но погружаясь все глубже в текст, мы попадаем в очень цельный мир, живущий по особым законам.

Повествование становится то воздушным и свободным, то вдруг иссушается и превращается в отрывистый монолог. Жанр блуждает между плутовским романом, литературным хулиганством, философским трактатом и бытовым очерком.

Тенденция прозы с «узнаваемыми» персонажами идет, конечно, не от Вагинова, но именно «Козлиная песнь», первый его роман, задал очень важную тему.

При всей его скандальности, он ставит вполне художественным образом, не напрямую, вопрос о границах литературы и жизни, об их взаимопроникновении, которое может быть, в зависимости от обстоятельств, и спасительным, и смертельным – кому как повезет…