Игры взрослых детей

Летите, голуби

Владимир Дубосарский и Александр Виноградов сделали портреты двух великих старцев: Л. Толстого и Л. да Винчи (1991). Русского и итальянца роднит бородатая насупленность. Отдельно от Дубосарского Виноградов изобразил мчащийся жигуль – мечту советского обывателя.

Инфантильное поколение империи стремительно повзрослело, лишившись сладкого. Монументальный фантик от конфеты может служить памятником переломной эпохе

На нем врываемся в светлое настоящее, которое воплощено в сидящей на роскошном кресле обезьяне. По-видимому, это тот самый примат из рекламного клипа в Generation «П», что олицетворял поколение пепси. Он успел прикатить на джипе с морского пляжа и уютно расположиться на троне.

В проекте Олега Кулика 1991 года «Искусство из первых рук» запомнился человек-паук (не путать с фильмом!). Две его руки через дырки в стене держат условную сеть, где запуталась стрекоза. Жадные руки готовы затащить в свою паутину любого зазевавшегося зрителя.

2006-й – птичий «Глаз», в его зрачке отражен человек. Кулик пытается рассмотреть человеческое не только с паучьей или собачьей точки зрения, но и с птичьей. Набирает высоту!

Может быть, самая удачная работа на выставке – «Чудо света» Дианы Мачулиной. Ранняя ее вещица – амфора, изготовленная в виде противогаза, подчеркивает современный упадок: от чистоты и совершенства древних форм – к экологическому отстою.

В «Чуде» метафорическая система та же, но вектор движения, наоборот, от обыденного – к поэтическому. Уличные фонари вырывают из мрака двухэтажные провинциальные дома и поворачивающий на углу ЗИЛ-130; все стандартное, безликое. Однако желтые конусы света приняли форму египетских пирамид, внеся в унылый пейзаж таинственную романтику древней цивилизации.

Скалка на раннем полотне Ольги Чернышевой (серия «Ч/б кулинарная книга») раскатывает тесто в форме птицы. А на картине «Пауза» зафиксирован кадр на видеокамере, где вслед за девочкой мчится мальчик с игрушечным самолетиком в руках. Раздавленная птица расправила авиакрылья!

У одиозного Авдея Тер-Оганяна, иконорубца и любителя брутальных слов, на «Натюрморте» (1992) в манере Пикассо символичен черный цвет огня свечи. На одной из последних работ Тер-Оганян показал своего вдохновителя – «П. Пикассо. Портрет 1913». На полотне геометрические фигуры складываются в некое подобие физиономии. Надписи «пирога», «...овна». Черная неблагодарность учителю. За 15 лет Авдею не стало светлее.

Самой точной метафорой уходящего периода была инсталляция Жанны Кадыровой «Фантик»(2007), где в камне и стекле воплощена смятая обертка от конфет «Красный мак».

Мы, дети перемен, в результате получили фантики. Инфантильное, заигравшееся поколение империи стремительно повзрослело, лишившись сладкого. Учитывая монументальные размеры «Фантика», он вполне может служить памятником переломной эпохе.

Потешные слоники

Экспозиция «Россия – родина слонов» доказывает, что игровой запал в нас неистребим, даже если он принимает форму тяжелого впадения в детство (чем, собственно, и является инфантилизм). Название – шуточный ответ очередным «Китам сезона» в галерее «Крокин» (хотя некоторые художественные личности – те же).

Возле слона Константина Батынкова (серия «Аллегории») носятся стрекозами вертолеты, словно вокруг Кинг-Конга или Гулливера. Батынков предлагает окунуться в атмосферу аттракциона, где можно вволю налазиться по серому гиганту, поскатываться с его хобота или поплавать на озере в лебеде-ладье. В то время как взрослая тетя небоскребных габаритов скрывается с чемоданами за горизонт (мать или жена в командировку?).

На эту тему
• Завещание Пригова
• Смерть длиною в жизнь
• Краски нового света
• Двери в рай и ад
• Золотые вериги академии

Двойственное впечатление от батынковских фантазий: и прикольное, и грустное, как от парка аттракционов в «Приключениях Пиноккио», где развлекались малолетние лоботрясы, пока не превращались в ослов. Эту сцену Алексей Толстой благополучно изъял из авторизованного перевода, дабы не травмировать чувствительных советских читателей.

Серо-черная прокопченность художественного пространства «Аллегорий» вызывает из памяти и строчку Гребенщикова: «И стелется гарь от игр этих взрослых детей».

Александр Савко предлагает поиграть в поп-арт и Петрова-Водкина – «Купания красного слона». На красном слоне потешно восседает Симпсон-младший. Владимир Немухин играет в супрематизм Малевича. Голова его «Суперслона» состоит из черного квадрата, красного шара и зеленого треугольника. Михаил Молочников – в постмодернизм и восточную философию – «Последний император на слоне, или Лао Цзы». Виктор Седов обыгрывает аббревиатуру «СЛОН» – Соловецкий лагерь особого назначения. А Юрий Татьянин играет в пионерский табор, изъясняясь лозунгами типа «Слоны, лес и дети – наше богатство».

Чем только наши художники не тешились?

Во славу азарта!

Как раз один из «китов» – художник, архитектор и дизайнер в одном лице Юрий Авакумов в Stella Art Foundation ответил на этот вопрос: азартными «Играми» (так называется его экспозиция, подготовленная к собственному 50-летию).

Юрий понастроил из карт и костяшек домино целые архитектурные ансамбли, пытаясь подвергнуть сомнению принцип домино (при помощи клея) и эфемерность карточных домиков (при помощи скотча).

Одна из пирамид построена с соблюдением карточной иерархии, от шестерок до тузов. На вершине – перевернутый трефовый. Перевернутость – дьявольский признак. А кто должен править в кругу, где случай играет решающую роль? В обширной литературе, посвященной данной теме (Пушкин, Достоевский, Лондон, Цвейг), движущей силой сюжета является невозможность игрока остановиться.

Наверное, именно такому безумцу архитектор и воздвиг «Мавзолей» из 5200 костяшек домино. Величественное сооружение во славу Азарта!

Но Авакумов был бы не нашим человеком, если бы в нем не было чего-то мальчишеского. Сквозь прорези в игрушечном туалете (для Барби) с миниатюрным умывальником и унитазом, крутя ручку, можно под звон музыкальной шкатулки наблюдать перемещающуюся карточную колоду («Кукарача»). Эта вуайеристская уловка, чтобы быть в курсе тайной жизни карт.

Однако никакие ухищрения не помогут выведать их секретов, как и километры скотча не убедят в прочности карточных дворцов.