Двери в рай и ад

Русский сфинкс

Вот дверь как скатерть-самобранка: самовар, вобла, рюмка, графинчик. Феерические птички наверху, дабы гастрономический праздник приобрел завершенный вид. Вот усатый кавалер с тросточкой ухаживает за барышней, а сверху их мифические отражения: она – райская птичка, он – мудрый филин.

Весь набор экзотики: лев, тигр и обезьяна… с морковкой. Бананов в Сибири отродясь не видали, путь лопает заячий деликатес

Что касается животных – здесь явное преобладание львов. В глубинке их, вероятно, не очень себе представляли, поэтому они напоминают собак. Но крестьянину тоже хотелось власти (не всю же помещикам и другим супостатам!), а посему у него в услужении – царь зверей. Мечты селянина! Их эфемерность подчеркивает обрамление из декоративных ромашек, васильков и розочек.

Вот круглолицый солдат в новехонькой шинели, а тут красавец-мужчина уже в «гражданском» сюртуке и фуражке. Он картинно расположился у березы (почти как у Гребенщикова – «Я хотел бы опираться о платан»). Силен Гаврила!

В верхней части самой «аристократической» двери вырезан и раскрашен веер, а в нижней – весь набор экзотики: лев, тигр и обезьяна… с морковкой. Бананов в Сибири отродясь не видали, пусть лопает заячий деликатес.

Вершина экспозиции и абсолютное воплощение крестьянских грез – дверь, где у льва вместо гривастой морды – улыбающаяся усатая мужицкая харя! Русский сфинкс! Знай наших!

Надо отметить последовательность куратора выставки Марины Лошак в освоении целинной крестьянской территории.

Игрушечные демоны

Андре Бутцер. Без названия

Галерея Гари Татинцяна демонстрирует последний писк европейской моды – молодого художника Андре Бутцера, представляющего немецкий неоэкспрессионизм.

Германские классические экспрессионисты (10-30-е годы прошлого столетия) – довольно радикальные ребята. Этот тот же голландско-французский (читай – интернациональный) экспрессионизм, пропущенный через германское армейско-нигилистическое восприятие и доведенный им до карикатурности. Если бы Гитлер не был скор на расправу, он бы усмотрел в этом «дегенеративном» (с точки зрения фашисткой эстетики) искусстве гораздо больше немецкого, чем ему представлялось. Единственное, что точно шло вразрез с идеологией Третьего Рейха: настоящему художнику претит ходить строем, и патриотическую воинственность он проявляет как отчаянный индивидуалист.

Андре – явный продолжатель художественных традиций земляков. Только в отличие от них он одержим изображением не окружающих предметов, а образов своего под(над)сознания. Сильно замусоренного (как и у всех нас) американской поп-индустрией и компьютерными технологиями.

На эту тему
• Африканское небо на Страстном
• Американский друг
• Золотые вериги академии
• Прыжки из сна в реальность
• Знаковая живопись

Масштабные полотна Бутцера напоминают компьютерные игры, где в двухмерном лабиринте на бомбочках регулярно подрываются разные существа, демонстрируя напоследок растянутую маску ужаса. У Андре их основная модификация выглядит как голова с картины «Крик» Мунка: подобие резинового черепа с пустыми глазницами. У Бутцера они разных размеров и снабжены мясистыми розовыми ушами. Попадаются и черные «обугленные» черепушки и «весело»-зелененькие. Воплощение агрессии и страхов в электронной форме.

Я бы назвал стиль Андре немецким киберэкспрессионизмом. (Тем более что немцы сильны по части киберэкспериментов. Вспомним хотя бы классику электронного рока – группу «Kraftwerk».)

Относительно определений Бутцер не парится, все его московские полотна – «Без названия». Любопытны из этой серии его абсолютно абстракционистские картины: на них только ершистая серая масса. Так и хочется сказать – солдатская. Цитирую пресс-релиз: «Бутцеру ничего не стоило сообщить в анонсе к воображаемому старту в Аннахайме (город, созданный фантазией художника – К.Р.) кампании за мир о предстоящем вторжении немецких войск в Соединенные Штаты». А в каждой шутке, как известно, доля правды. В данном случае немецкие демоны войны приняли форму компьютерных головастиков.

Бразильский клон

Аделио Сарро. Равновесие мира

Бразильский художник Аделио Сарро в галерее «Зураб» с выставкой «Сила, магия и краски Бразилии».

Сарро – бешено продуктивная и титулованная личность. Создал к своим 57 годам около пяти тысяч картин и 120 монументальных скульптур. Выставки его полотен проходили на Всемирном экономическом форуме в Давосе (1999-2003) и в представительстве ООН в Женеве (2004). Он – певец глобализма и борец за экологию.

Кто первый приходит на ум по аналогии – конечно, вездесущий Зураб Константинович. Церетели, собственно, и привез Аделио. Да и творчество их сходно.

Родился Сарро в семье фермеров, поэтому все персонажи у него босые. По пухлым ступням и квадратообразным фигурам, которые рассекают прозрачные плоскости, можно узнать последователя Пикассо (Церетели тоже при каждом удобном случае восхищается каталонским гением). Однако, учитывая его социальную направленность, своими произведениями он близок нравоучительным панно социалистического реализма. Только вместо учительниц и космонавтов Аделио изображает крестьян и музыкантов.

Его «Равновесие мира» запросто бы украсило роддом или детский садик: мать бережно поддерживает лопатообразной ладонью свое чадо, пытающееся закрепиться в стойке на руке. Эта картина должна благоприятно влиять на гармоничное развитие ребенка.

«Открытие Бразилии» – ретроспекция исторических сцен: от вторжения на континент португальцев через рабство индейцев и негров до счастливого футбольного настоящего. Есть и экологическая тема: из-под бензопил течет кровь деревьев, а вдалеке группка граждан в респираторах. Все очень доходчиво.

Художник щедро использует весь цветовой спектр, причем не всегда понятно, почему именно этот край полотна оранжево-красный, а другой – лимонно-голубой. (Припомнилось полотно Церетели «Дмитрий Шостакович», где достаточно мрачный композитор, писавший апокалиптические симфонии, изображен карнавально-пестрым, окруженным переливающимися мыльными шарами.)

Все немудрено, но по возможности празднично и торжественно.

Персонажи Сарро практически лишены индивидуальности, художник для этого слишком «глобален». У них потухшие глаза-точки, мощные ноги. Они крепко стоят на земле. Вероятно, стиль Сарро определила и индийская цивилизация, где так же отстраненно и статично изображались божества и вожди.

Смотрительницы рассказали, что автор был удручен тем, как мало публики. «Бэд реклам», – горевал он, оглядывая пустые залы.

Дело не в этом, реклама была сносная. Только в анонсах упоминалось, что он «бразильский Церетели». А кто пойдет смотреть на латиноамериканского Церетели, если в Москве на каждом углу своего – завались!