Анна Гавальда: «Пишу, чтобы узнать, чем все закончится»

Анна элегантна, по-французски обаятельна, тонка, самоиронична и очень открыта. Разговаривая с ней, ловишь себя на мысли, будто знаешь ее уже много лет.

Саркози, кстати, использовал для победы заглавие одной моей книги…

Ее книги кажутся простыми и легкими, но цепляют и долго не забываются. Возможно, эта простота достигается тонкими и мельчайшими деталями, которые Анна умеет подмечать. Например, гуляя по Москве и проходя мимо церкви, где венчался А.С. Пушкин с Н.Гончаровой, она единственная заметила, что отвалившуюся штукатурку на бордюре подвязали ниточками.

– Как вы оцениваете сотрудничество с русским издательством? Нравятся ли вам книги, изданные тут?
– Я очень благодарна им. Это прекрасные книги, элегантно выглядящие, хорошо переведенные. Говорю так не потому, что сейчас в Москве. У меня много друзей, которые имеют отношение к России и смогли сравнить качество перевода. А продажи говорят, что русскому читателю они тоже понравились.

Но не уверена, что следующая книга будет иметь такой же большой успех. Всегда, начиная новую книгу, ощущаю, что начинаю с нуля, снова становлюсь дебютанткой. Но тут еще и другое. Насколько предыдущая книга была позитивной, настолько следующая будет не то что грустной, но более строгой, серьезной.

– О чем ваша новая книга?
– Оригинальная новая идея, почти революционная. История мужчины, который влюбился в женщину. Он архитектор, часто бывает в Москве. В принципе я уже все придумала и сейчас приехала посмотреть, не много ли успела написать глупостей про Москву.

– Он русский?
– Нет, он живет в Париже. В Москву он приезжает в командировку, чтобы наблюдать за строительством огромного торгового центра на окраине города. Возникает немало проблем, бывает, что ночью воруют стройматериалы и даже огромные краны. Но это, как вы понимаете, не главное в романе.

Такие проблемы при строительстве могут случаться в любой стране. Мне хотелось его утешить, укрепить духом, и я заставила его приехать в Россию, потому что здесь всегда можно найти укрепляющие дух слова.

Это человек уже пятидесятилетнего возраста. Он не добился успеха, которого хотел, да и мог добиться, ведь архитектура – это сложная творческая среда. Он подошел к такому моменту своей жизни, к которому мы все рано или поздно подходим, задавая себе вопрос: а почему все так быстро пролетело, все ли случилось так, как хотелось и моглось.

Это все очень сложные вопросы. Не все готовы сталкиваться с ними, поэтому я и сомневаюсь в успехе новой книги. Предыдущая только во Франции разошлась тиражом около 2 млн экземпляров. Судя по письмам читателей, она давала людям заряд положительной энергии, оптимизма, а новая книга скорей всего вызовет противоположные эмоции.

Я уже высказала опасения своему французскому издателю. Но мне повезло, он издатель настоящий, с большой буквы. Он сказал следующее: «Даже если продам два экземпляра твоей книги, я все равно буду тебя любить». И я сразу представила – одну книгу купит мама, а вторую папа.

Анна Гавальда – популярная французская писательница

– Вы сами говорите, что каждый раз чувствуете себя новичком, а в России есть такая поговорка: «Новичкам всегда везет». Так что, думаю, успех будет.
– Возможно, я пытаюсь предотвратить какой-то сглаз этой пессимистической нотой. У некоторых людей успех вызывает самоуверенность, нахальство. У меня наоборот – он вызывает беспокойство, тревогу, и я каждый раз боюсь, что мне не удастся повторить удачу предыдущей книги.

Постоянно твержу себе: так вечно длиться не может, так хорошо не бывает, рано или поздно люди отвернутся. Мои близкие, зная, что моя бабушка русского происхождения, говорят: не надо бередить свою славянскую душу.

Но мне нравится, когда человек сомневается, по-моему, это правильно, так и надо. Люди, которые не бояться показать свое сомнение и тревогу, мне нравятся больше, они гораздо интересней, чем те люди, которые ни в чем не сомневаются. Это и называется чувствительность.

– Ваши сюжеты основаны на реальных событиях, есть ли у героев прототипы?
– Писательская работа для меня огромное удовольствие и не совсем работа в привычном понимании этого слова. Потому что все это чистый вымысел.

В моем доме на верхнем этаже есть три комнаты, где мы всей семьей проводим день. В одной я пишу, в другой постоянно играет дочка, а в третьей сын неотрывно сидит около компьютера. Как-то раз, сын мне сказал: «Мы все трое делаем одно и тоже – придумываем мир, чтобы играть в нем или работать». И, по-моему, он прав.

Я не встречала в жизни прототипов своих героев. Конечно, я черпаю вдохновение от каких-то людей, встреч, но потом это все перемешивается. Создавая героев, часто ловлю себя на мысли, что мне бы хотелось встретить в жизни этих людей, чтобы они были моими друзьями, но их не существует.

– Вы всегда знаете финал книги? Что-то может вас заставить изменить первоначальный замысел?
– Никогда не знаю финал. Можно сказать, что я и пишу книги, чтобы узнать финал.

Когда я раньше слышала, как эти слова произносят другие писатели, то принимала это за кокетство. Но сейчас ощутила все это сама. Персонажи получаются сильней авторов, это взаимоотношения, которые не описать словами. Это как сама жизнь, когда не знаешь, что произойдет на следующий день. И бывает, что мне не очень нравится, что происходит. Но это хороший знак. Если персонажи вступают с вами в противоречие, значит, они являются личностями. Мне бы не хотелось, чтобы персонажи были покорны. Может, мой новый герой будет жить в Москве до конца дней своих, я не знаю.

– Кто из русских писателей вам близок?
– Можно сказать, что я читаю только русских писателей. На тумбочке у изголовья всегда лежит книга, и каждый вечер перед сном я подолгу читаю. Для меня это так же естественно, как для многих вечерний чай. Сейчас это толстый том чеховских рассказов, а потом это будет кто-то другой. Это постоянный процесс, я не могу выделить кого-то конкретного. Мне близка почти вся русская литература.

Вам просто повезло, что вы изучаете таких авторов еще в школе, в юном возрасте. Они гораздо забавней, чем Жан-Жак Руссо, уверяю вас. Во всяком случае, щедрее.

В этот визит меня заинтересовали современной русской литературой. Записала много имен и по приезде постараюсь найти их на французском языке. Также хочу посмотреть русское кино. Недавно смотрела фильм «Итальянец», и он меня поразил.

– Вас часто сравнивают с Франсуазой Саган, как вы к этому относитесь?
– Да, наши имена часто стоят рядом. Для меня это большая честь. Я люблю ее книги. Потому что она очень элегантно подает их – внешне все выглядит легко, но на самом деле это весьма глубокие вопросы. Мне нравится эта женщина, которая никогда себя всерьез не воспринимала.

Когда Саган умерла, журнал Elle попросил меня написать статью о ней. Потом позвонил ее сын и попросил прочитать этот текст в церкви. Это церковь святого Роха, где происходит прощание практически со всеми людьми искусства. Там находились все ее близкие люди, друзья, родственники. Я была настолько взволнована, что несколько скомкала текст. Вдобавок, когда спускалась с кафедры, столкнулась со священником, сбив его с ног. А на следующий день получила письмо от ее лучшей подруги, где она писала, что я очень похожа на Франсуазу – такая же раздолбайка. Это было так, как будто меня наградили почетным орденом.

Но, к сожалению для моего издателя, я не такая расточительная, как была Франсуаза. Поэтому у меня нет необходимости писать много книг, каждые два года выпуская новую. Издателю бы хотелось, чтобы я почаще ходила в казино, проигрывала в пух и прах, как Франсуаза, и больше работала.

Книги Анны переведены на 36 языков

– Вы не тратите деньги?
– С деньгами у меня плохие отношения. Я действительно заработала на книгах немало денег, но не хочу их куда-то помещать, чтобы они работали и приносили новые деньги. Считаю это неправильным по отношению к обществу, социально несправедливым.

– Вы следите за политикой? Недавно у вас были выборы, которые занимали первые полосы мировых информационных каналов.
– Хотелось бы как-нибудь поумнее ответить, но умного ответа не нахожу. Совершенно не слежу за политикой. Я мечтатель.

Саркози, кстати, использовал для победы заглавие одной моей книги. Ко мне также обращалась Руаяль с предложением участвовать в предвыборной кампании. Мне понравилось, что два человека, совершенно разных, пытаются использовать меня, находят во мне то, что, возможно, их примирило бы. Но мне все равно, я нейтрально отношусь к ним обоим.

Когда вышла первая моя первая книга, то в тот же самый день в правой газете «Фигаро» вышла статья, где было написано, что наконец-то появился автор, который может писать о буржуазии, не высмеивая ее. В другой газете, левонаправленной, в тот же день также была статья со словами: появился автор, который умеет говорить о маленьких людях так искренне. Я понимала, что такой консенсус долго не может длиться, нельзя быть автором, который устраивает всех. Но это вызвало у меня гордость если не за себя, то за персонажей.

– На обложках русских книг вас также сравнивают с Мишелем Уэльбеком.
– Он гораздо серьезней, чем я. Я автор летучий, а Уэльбек свою репутацию создал путем разгрома капитализма. Но, тем не менее, сам живет в Ирландии, чтоб платить поменьше налогов. Я писатель поверхностный, глупенькая блондинка, но налоги плачу исправно. Полагаю, что лет через пятьдесят вспоминать будут не Анну Гавальда, а Уэльбека, но мне на это наплевать.

– Вы написали: «Моя работа и моя жизнь – это отслеживать нравы, отслеживать то, что происходит с людьми и как они живут».
– Человечество меня вообще очень интересует и будоражит, но не могу сказать, что оно меня восхищает. Пожалуй, в своих книгах я пытаюсь построить идеальный мир.

– Чтобы донести этот мир до большего количества людей, вам необходимо общаться с переводчиками. Как происходит эта работа? Как вы оцениваете работу с русскими переводчиками?
– В России меня переводят два человека, и я встречалась с ними, общалась, у нас большая переписка. Пообещала дать им две версии новой книги, рабочую и ту, что будет издана. Не только для того, чтобы облегчить работу по переводу, но и чтобы ближе сотрудничать.

Больше всего запомнилась работа с японским переводчиком. Первые строки книги были посвящением моей сестре Марианне, и переводчик меня спросила, младшая это сестра или старшая, потому что в японском языке это разное. Тогда я поняла, что придется очень много работать.

Анна элегантна, по-французски обаятельна, тонка, самоиронична и очень открыта

– Каким вы представляете своего читателя?
– Большинство моих читателей – это читательницы. Во всем мире художественную литературу в основном читают женщины. Мужчины предпочитают журналы, газеты, более серьезные издания. Но, тем не менее, самые хорошие письма были мне присланы мужчинами. Когда вышла книга «Я его любила», я получила прекрасное анонимное письмо от читателя. Оно заканчивалось словами: «Благодарю вас, завтра моя жизнь изменится». А вот его жена вряд ли испытывает ко мне благодарность.

Что касается возраста, то он самый разный, от 15 до 75 лет. Когда подписываю книги, очень часто ко мне подходят дочка, мама и бабушка. И они благодарят меня за то, что я написала книгу, которую они прочли втроем, обсуждали, и она помогла сближению и пониманию.

– Как сложно было издать первую книгу, ведь это были рассказы?
– Отправила рукопись по почте, сначала в одно издательство, потом во многие. Практически все отказались с формулировкой «рассказы не читаются, не покупаются». Я знаю, это проблема во всех странах, и проблема парадоксальная. Издатели в один голос говорят, что рассказы, новеллы, короткая проза не читаются и не продаются, но стоит кому-нибудь все же прорваться, автор становится популярным. Многие читатели говорят о том, что хотят читать рассказы, ищут их. Но издатели верят в силу только больших романов с продолжением.

– Вы помните первую критику?
– Вообще не читаю критику. С удовольствием читаю письма читателей, стараюсь отвечать. Только самые хорошие письма почему-то бывают без адреса – некуда отвечать. Люди пишут, не ожидая ответа, получается как подарок.

– Позвольте задать несколько личных вопросов?
– Задавайте, только я не очень люблю личные вопросы, потому что вообще не люблю себя, очень критикую и ругаю постоянно.

– Вы человек настроения?
– Да, но что касается работы, то заставляю себя писать по часам, а не по настроению. Это слишком большая роскошь – писать по настроению, я не могу себе этого позволить. Когда двое маленьких детей, это невозможно. Если образуется несколько часов свободного времени, нужно работать.

– Сколько им лет, читают ли они ваши книги?
– Сыну 11, дочери 8. Дочь еще не читала, а вот сын прочел «35 кило нежности».

На эту тему
• Александр Зорич: «Интересы личности подчинены интересам Зорича»
• Гюнтер Грасс: «Воспоминания обманывают…»
• Питер Акройд: «Пушкина я ставлю выше Шекспира»
• Тьерри Можене: «Загадка магического манускрипта разгадана, но…»

– И что сказал?
– Где-то на средине заплакал, и спросил: «А дедушка умрет?» Потом рассердился и сказал: «Так вот в чем заключается твоя работа – заставлять людей плакать! Если дедушка умрет, я тебя больше никогда читать не буду».

Это было самым главным для меня читательским впечатлением. Сыну еще не так много лет, но, пожалуй, он уже мой самый главный критик.

«35 кило нежности» во Франции выпускалась как детская книжка, хотя мне кажется, она интересна для всех.

Когда я была учительницей французского языка, у меня был один очень плохой ученик. Я относилась к нему презрительно. А однажды он принес в школу модель «Титаника», которую смастерил сам. Это был потрясающий макет, наверное, потребовалась тысяча часов кропотливого труда. Я в первый раз увидела в его глазах гордость за то, что он сделал. Попросила его принести все свои работы, и мы организовали большую выставку в школе. Самый худший ученик стал самым популярным.

Книгу я написала в его честь и в честь всех тех детей, чьи таланты в школе проходят незаметно. Если вы поэт, то в школе этого никто не заметит. Таким детям книга даст силы не быть сломленными. А взрослым – больше проявлять внимания ко всем детям.

– Как вы воспитываете своих детей?
– Просто сидим и молча смотрим друг на друга. Часто ходим по библиотекам. У нас всегда полон дом их друзей, и главное для меня – это вовремя всех накормить. Большинство родителей стараются разнообразно занять своих детей, а на мой взгляд, нужно дать им расти свободно. Я создаю мирную атмосферу и считаю это самым главным.

– У вас есть животные?
– Очень много – кошки, собаки, ослы и куры. Получилось такое большое хозяйство, что я не могу надолго уезжать.

– А что делают ослы в хозяйстве?
– Ничего. Живут себе и живут. Создают атмосферу.

– Как вам удается быть в такой прекрасной форме?
– Ничего не делаю. Ем все что хочу, спортом не занимаюсь. Только плаваю, но это для того, чтобы мысли приходили в голову. Настолько скучно туда-сюда плавать, что приходится включать воображение, чтобы не утонуть со скуки.

– А как вы поддерживаете внутреннюю форму, где черпаете вдохновение?
– Я постоянно нахожусь в депрессии. В ней и черпаю. Несовершенство мира и мое личное – единственный источник.

– Если бы достигли абсолютного счастья, перестали бы писать?
– Да. Но я не способна к счастью.

– Вы сами плачете, когда пишите книги?
– Бывает. Но это не связано с сюжетом, переживанием моих героев. Скорее с усталостью, постоянным недосыпанием. Часто пишу ночью, и когда сюжет поворачивает на тонкую грань человеческих взаимоотношений, почему-то в этот момент понимаю, как же я устала, и начинаю плакать. Пытаюсь поспать, когда дети в школе, и когда приезжаю их забирать, то бывает стыдно перед учительницей за отпечаток подушки на щеке.

– Вы не ходите на работу, занимаетесь детьми, литературой и встречами с людьми. По сути, делаете то, что хочется, что есть сама жизнь. Разве это не счастье?
– Да, это счастье. Как-то мне пришлось ехать в Париж с утра пораньше за визой. Ехала в метро, электричке в час пик, и я понимала, что счастлива, что не нужно делать это каждый день. Это счастье, но это и одиночество. Иногда я готова много отдать, чтобы иметь коллег, начальника, с которым можно поругаться, кофе попить, поболтать, не думать о каких-то вещах.

– В Москве вы каждую ночь останавливались в разных гостиницах, что вы хотели найти?
– Хотела как можно больше увидеть. Не хотела, как турист, сидеть на одном месте. Мне очень повезло, потому что меня везде сопровождает Татьяна, сотрудник моего русского издательства, она прекрасно говорит на французском. Она уже сводила меня к Ленину, и мы долго спорили, настоящий он или нет. Я считаю, что нет, но в то же время это совсем неважно. Потрясающий рассказ можно написать об этом. К сожалению, в сам Кремль мы не проникли, три раза обошли вокруг, но так и не удалось. Но я обязательно вернусь, и хотелось бы вместе с детьми.