Антон Крылов: Желать повторения 90-х или возвращения в СССР? Увольте!

Источник флешмоба удалось установить с трудом – оказывается, какой-то сайт объявил конкурс. Но до этого никому дела нет – люди моего поколения предаются воспоминаниям и пытаются вспомнить, кто же это запечатлен рядом с ними.

Девяностые закончились, пролетели нулевые, десятые еще быстрее перевалили за середину

Есть и приметы времени – довольно много фотографий с оружием, с алкоголем, причем девушки пьют на улице из бутылок, что сейчас некоторый моветон.

Довольно мало фотографий из кафе – в отличие от современной молодежи, у нас на это не было денег, да и ходить было некуда: «Проект ОГИ» в Потаповском переулке откроется только 29 декабря 1999 года, мой напарник по работе на новостной ленте «Полит.ру» на открытии переберет лишнего, и в результате 30-го мне придется работать за двоих, а 31-го он окажется один на один с неожиданной отставкой Бориса Ельцина.

Хоть XX век и завершился формально только через год, есть некоторый символизм в том, что президент 90-х так и остался в 90-х, ни на один день не заглянув в 2000-е.

На фотографиях все веселые, счастливые, «вечно молодые – вечно пьяные», и, наверное, нет ничего удивительного в том, что кто-то из представителей нового поколения скажет: «Какие же это лихие 90-е? Вот какие все довольные, еда на столах есть, алкоголь есть, одеты не в обноски?»

Более того, многие из ровесников 30–40 лет любят время от времени сказать: «Отличное же было время!»

На фотографиях все веселые, счастливые (фото: Антон Крылов)

Это очень напоминает аналогичные высказывания про Советский Союз. Не заставшая его молодежь на основании картинок из «Книги о вкусной и здоровой пище» делает выводы о продуктовом изобилии, а снабжавшиеся из спецраспределителя граждане их поддерживают: «Все было в СССР, все было!»

Нет. Не надо врать. В СССР было много хорошего, чего нет сейчас, но вот с обеспечением граждан качественным питанием, а также одеждой и прочими бытовыми удобствами плановая экономика не справлялась категорически.

И сотни сортов колбасы, на которые современный продвинутый хипстер не обращает внимания в поисках веганского бургера, действительно казались людям чудом. И «колбасные электрички» из Москвы были.

И джинсы стоили среднемесячную зарплату. Многие ли сейчас, даже из числа получающих более ста тысяч, готовы отдать тридцать тысяч за джинсы? А тогда отдавали такую по покупательной способности сумму. И за сапоги. И автомобиль стоил не среднегодовую зарплату, а пятилетнюю.

И люди все равно ели колбасу, носили джинсы и ездили на автомобилях. И фотографировались счастливыми и довольными.

Впрочем, не будем возвращаться к спору, стоил ли нынешний потребительский рай крупнейшей геополитической катастрофы. У всех есть свое сложившееся мнение, и вряд ли кого-то удастся переубедить.

В 90-е тоже было довольно много счастливых людей – получивших возможность купить подержанную иномарку, впервые съездить за границу, сменить квартиру на более просторную.

Но гораздо больше было тех, кто из несытого социалистического райка переместился прямиком в ад капиталистических джунглей. Кто-то месяцами ел одни макароны – просто больше ничего не было.

Моя мама вспоминает, как в 1992 году мы несколько недель ели одну гречку – на старой работе уже не заплатили, а на новой еще платить не начали.

Моя подростковая память этого не сохранила, меня тогда волновали куда более важные проблемы: кто нравится больше, одноклассница или девочка из параллельного?

Но проблемы тех, кто вынужденно перешел на монодиету – полная фигня (употребить более подходящее слово запрещает закон о СМИ) по сравнению со случившимся у тех, в чей дом пришла война.

Один мой знакомый весьма либеральных взглядов пару лет назад буквально впал в истерику, когда ему мягко намекнули, что в Чечне подавляющее большинство людей действительно очень хорошо относятся к Владимиру Путину, и как-то совсем не по-джентльменски поговорил с сообщившей эту информацию девушкой.

Но как еще может относиться человек к политическому лидеру, который прекратил гражданскую войну, терзавшую эту республику начиная с 1994 года?

Мы встречали новый, 1995-й, год, поднимали бокалы с шампанским, загадывали желания, а на Грозный падали бомбы. И на следующий год падали. И потом. А люди желали только одного – чтобы это все прекратилось.

Все, кто родился в 30-е годы прошлого века, без всякой ностальгии вспоминают то, что было между 1941-м и 1945-м, и я еще не встречал ни одного выходца из Чечни, независимо от возраста и национальности, кто ностальгировал бы по 90-м. А казалось бы – независимость, фактическая победа над российской армией, поддержка Запада…

Дети Донбасса не будут ностальгировать по 2014–2015 годам, как бы ни кончилось нынешнее противостояние.

Заканчивались 90-е в Москве тоже без особой радости и воодушевления. Еще не забылся кризис августа 1998 года, лишившего многих даже немногочисленных сбережений.

Взрывы домов осенью 1999-го привели к тому, что многие на самом деле ложились спать без уверенности, что проснутся. А кто-то вообще не мог уснуть на протяжении нескольких месяцев.

Девяностые закончились, пролетели нулевые, десятые еще быстрее перевалили за середину. Время с возрастом действительно идет быстрее – наиболее вероятной мне кажется версия, что человек соизмеряет годы относительно прожитых. В 10 лет один год – десятая часть жизни, а в 40 – лишь одна сороковая.

Мы пережили 90-е, нам часто было весело, хоть и страшно, мы знакомились, влюблялись, женились, разводились, рожали детей и съезжали от родителей на первые съемные квартиры. Нам было хорошо, как может быть хорошо только в 20 лет.

Но желать повторения 90-х или возвращения в СССР? Увольте!