Тайна адвоката

В рамках проекта «Клуб читателей» газета ВЗГЛЯД представляет текст Киры Берестенко о проекте изменения украинского закона «О трансплантации органов и других анатомических материалов человеку» (касающегося деятельности, связанной с трансплантацией костного мозга), который вызвал бурную дискуссию на Украине.

Есть такая профессия – дьявола защищать. Во многом ее демонизации способствовал мистический фильм «Адвокат дьявола» (Devil's Advocate) Т. Хэкворда (1997 г.), получивший премию «Сатурн» в номинации «Лучший фильм ужасов».

Группа врачей под предводительством Кацмана уговаривала украинцев становиться донорами за деньги и увозила в Азербайджан, где и проводились операции

Однако профессия – это люди. Поэтому при ближайшем рассмотрении демонического и мистического в юриспруденции не больше, чем в «ангельской» медицине.

Правда, если врачи – представители «сил света» («Они клятву Гиппократа дают!»), то адвокаты – «сил тьмы», и это презумпция – т. е. бремя доказывания обратного лежит на последних.

Истина, как обычно, где-то посередине, поскольку в каждой профессии сегодня есть место бизнесу. Главный его закон – прибыль. Поэтому самый прибыльный бизнес, как правило, далек от закона.

Когда я писала статью «Объедки от соседки», посвященную истинным европейским ценностям и медицинским традициям, верным курсом к которым идет Украина, я понимала, что слухи о выпотрошенных трупах на востоке страны не только небеспочвенны, но имеют под собой весьма приземленную платформу.

Действительно: было бы весьма примитивно заподозрить наших западных кураторов в таком легкомысленном расточительстве, с простодушием штатных блондинок типа Джен Псаки не замечающих, сколько молодых и здоровых людей погибает «за так».

В то время как пожилые американцы и европейцы нуждаются в новых запчастях для своих пока еще смертных и болезненных тел.

А ведь еще знаменитый Парацельс (Paracelsus; 1493–1541), говоря о чудодейственных свойствах человеческого тела, писал: «Если бы врачи знали о всей силе этого средства, то ни одно тело не оставалось бы на виселице более трех дней».

Последователь его учения, немецкий химик Йохан Шредер (Johann Schröder; 1600–1664), в одном из своих трудов, посвященном способам приготовления средневековой панацеи – мумии человека, писал: «Возьмите чистый труп здорового мужчины лет 24, лучше рыжеволосого (поскольку у таких кровь легче, а значит, и лучше плоть), казненного не ранее одного дня тому назад, предпочтительно через повешение, колесование или посажение на кол...» (Piero Camporesi, 1989; Richard Sugg, 2009).

Желающим ознакомиться со средневековыми рецептами «жизни из смерти» более предметно рекомендую прочитать статью доктора Ричарда Сугга (Richard Sugg) из Даремского университета «Трупная медицина: мумии, каннибализм и вампиризм» (англ. «Corpse medicine: mummies, cannibals, and vampires»), опубликованной в медицинском журнале The Lancet.

Поэтому новости в украинских СМИ о том, что российский канал «Россия-24» показал зрителям якобы взломанную переписку украинского адвоката Сергея Власенко, в которой он обсуждает торговлю органами с немецким врачом Ольгой Вибер и командиром батальона «Донбасс» Семеном Семенченко, повергла в шок.

Я даже наконец поняла, почему у нас введена цензура и отключены российские каналы, т. к. увидеть подробности этой (тоже надеюсь, что вымышленной) переписки было бы еще страшнее: судя по краткому новостному сообщению, особое место в материале занимали вопросы технологии заготовки «сырья»: изъятие органов у живых – раненых и умирающих – людей.

Под ставшими обыденными сводками новостей с фронта можно было прочитать такой поток сознания (очевидно, правильного, раз в эту сторону цензура не работает), что если эти мысли материализуются, то вскоре симпантам России можно будет на себе прочувствовать то, что в ХХ веке так деликатно описывали В. Гроссман и В. Франкл.

Но вернемся к трансплантологии. Предыстория этого вопроса у нас не нова: пару лет назад в Оболонском районном суде Киева слушалось так называемое дело черных трансплантологов – на скамье подсудимых были трое врачей из клиники Шалимова и гражданин Израиля, офицер разведки Юрий Кацман, которых обвиняли в незаконном изъятии органов у граждан Украины.

А еще в 1998 году за фактическую торговлю детьми, отправляемыми «на органы» в западные страны, был осужден главврач Львовской детской больницы Богдан Федак.

Украинское законодательство в части донорства органов отличается от российского (и белорусского): с 1999 года на Украине действует закон, содержащий норму о презумпции несогласия донора.

Презумпция несогласия означает, что умерший при жизни не давал разрешения на изъятие своих органов для медицинских целей. Поэтому для того, чтобы после смерти человека изъять его органы, требуется согласие родственников покойного.

Также незаконной является деятельность по изъятию органов у живых людей с их согласия. Поэтому группа врачей под предводительством Кацмана уговаривала украинцев становиться донорами за деньги и увозила в Азербайджан, где и проводились операции.

Дело было поставлено с размахом, но тогдашняя преступная власть раскрыла и пресекла медицинскую деятельность группы.

Правда, после этого в Верховной раде обсуждался законопроект о трансплантации органов, который предполагал презумпцию согласия – то есть каждый гражданин Украины в случае смерти его мозга будет автоматически считаться донором своих органов. Если же быть донором человек не согласен, то он должен заранее (пока еще жив) написать соответствующий отказ.

Обсуждение законопроекта вызвало бурную дискуссию и разделило общество на две непримиримых части. Сторонники презумпции согласия (а это в основном были врачи) апеллировали к сознательности украинцев, пытаясь увлечь их успехами российской и белорусской трансплантологии: «Этот закон мог бы спасти жизнь многим людям».

Противники говорили, что это бизнес на органах, и предвещали всякие страшилки. Самым весомым их аргументом стал забор органов у молодого украинца, погибшего на одной из московских строек.

Без сакральности относясь к своему ливеру, я уверена, что любая законодательно урегулированная область может иметь обратную, «теневую», сторону, которой мое не/согласие на его (ливера) изъятие (даже заживо и без анестезии, как это принято в таких демократических странах, как Сомали) глубоко неинтересно.

Поэтому до недавнего времени я считала, что презумпцию согласия нужно законодательно закрепить, а всю энергию общества направить на разъяснения и мониторинг недопущения злоупотреблений в этой области.

Ведь никто не лишает украинцев права выразить свою волю, написав при жизни запрет – т. е. после смерти его мозга медики не смогут забирать органы умершего.

Законопроект тогда не прошел, но это не значит, как видим, что чужими органами нельзя распоряжаться по своему усмотрению, если этого очень хочется.

Также совершенно не стоит разделять профессии на «черные» и «белые» на том основании, что представители одной из них не давали клятву Гиппократа (или клятву российского врача, как в РФ).

Так называемая (языческая) клятва Гиппократа (460–377 гг. до Р. Х.) начинается словами: «Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигией и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство...»

Пресловутая (и близкая автору данного текста) морально-этическая максима «не навреди» лишь угадывается в ее строках, но ее несоблюдение не несет за собой никаких правовых последствий.

О том, что медицина всегда была прибыльным бизнесом для дельцов, свидетельствует и одна из популярных книг ХХ века «Фармацевтическая и продовольственная мафия», автор которой – французский ученый, доктор медицинских наук Луи Броуэр – подобрал интересный фактаж о том, что современной медициной руководит маленькая, но всемогущая группа олигархов.

Коротко ее суть изложена Виктором Пелевиным: «Без рынка болезней не было бы и рынка лекарств, это та самая тайна Гиппократа, которую клянутся не выдавать врачи».

А в древнеегипетском медицинском трактате – папирусе Эберса, датированном 1500 г. до н. э., среди «рецептов долголетия» рекомендуется принимать мозг человека, разделив его на две части, одну из которых следует использовать в виде мази в смеси с медом, прикладывая на больной глаз, а другую часть высушить, истолочь в порошок, после чего использовать с той же целью.

Жаль только, что за три с половиной тысячелетия ученые так и не научились трансплантировать мозг – наоборот, юридическая констатации его смерти является необходимым условием для экспорта остальных органов.

Впрочем, как показывает практика, никакие юридические препоны не помешают горячим сердцам украинцев биться в расчетливых европейских телах. Сбывается мечта одного моего евроинтегрированного знакомого, еще зимой так удачно вспомнившего старый советский анекдот про «хоть тушкой, хоть чучелком».