Все началось с того, что умер дед Валерий. В конце октября, на семьдесят втором году жизни, от коронавируса. Когда-то Валерий Мельников работал на молокозаводе, потом – на Благовещенской ТЭЦ. После перенесенного четверть века назад менингита Мельников почти полностью оглох, потом инсульт, инвалидность. Жил на пенсию по болезни – что в данном случае недалеко от определения «нищенствовал» – в селе Марково, что под Благовещенском.
Однако последние пять лет, когда на реке Хомутина близ Марково вставал лед, Валерий Мельников выходил на середину реки, чтобы в одиночку сделать огромную новогоднюю открытку. Лопатой, метлой, ногами; и каждый раз – новую. О чем сначала прознали в районной газете, а потом – и в главной областной.
К деду Валерию сотрудники «Амурской правды» стали ездить три года назад. Помогать по хозяйству, привозить продукты и просто деньги на жизнь – то, что присылали для Мельникова читатели, пораженные и новогодним замыслом, и его исполнением. Потому что, естественно, каждый год в газете появлялся соответствующий материал, да с фото.
Дед Валерий (фото: ampravda.ru)
|
А когда дед Валерий умер, читатели же и собрали денег на похороны и памятник «нашему волшебнику» – под 450 тысяч рублей. И стало понятно, что нужно что-то еще. И на память о необычном художнике, и вообще.
Тогда и пришла идея конкурса новогодних открыток.
– Это первая в 2020-м, – говорит Елена Павлова, главный редактор газеты «Амурская правда», указывая на реку Хомутина.
Если глядеть на открытку «Деду Валерию посвящается» с моста, то слева будет село Марково, где жил Валерий Мельников. Можно даже увидеть его трехэтажку. А справа – шлагбаум: Марково – пограничная зона, Китай совсем рядом. Памятник деду Валерию – возле его дома, на его реке.
А еще в Амурской области появилось около сотни ледовых новогодних открыток. И для конкурса, и просто так. Очень много, чуть ли не больше всего, если по районам считать – с севера Амурской области. Там, где идет БАМ.
* * *
Если долго идти по Красной Пресне, то обязательно дойдешь до администрации Тынды. БАМ строили всем Союзом, а столицу Байкало-Амурской магистрали возводила конкретно Москва. Поэтому – Сокольники, улица Московских Строителей, Московский бульвар и вот Красная Пресня, главная улица Тынды. Когда-то, впрочем, она звалась улицей Диогена: во время большой стройки здесь рядами стояли десятитонные дома-бочки производства подмосковного Волоколамска. В сравнении с вагонами-общежитиями – недвижимость категории люкс середины 1970-х.
«Тында – значит, «тебя отпускаю», писал местный поэт Владимир Гузий. «Освободить (место, где распрягают оленей)» – уточняет стенд в музее истории Байкало-Амурской магистрали; почти вся районная топонимика – эвенкийская, автохтонная. Поселок Тында стал городом в 1975-м – стало быть, нынче отметили 45-летие. С поправками на пандемию, без традиционных живых концертов звезд, с которыми по таким датам бамовскому моногороду помогает путейское начальство. Артисты – «Самоцветы», Лариса Долина и другие – специально для 33-тысячной Тынды записали ролик; жителям понравилось.
Праздника «в реале» – особенно под Новый год – однако никто не отменял. Особенно если не под крышей, несмотря на мороз.
– Главное – бык, – указывает мэр Тынды Марина Михайлова на кольцо ледовых фигур. Разнообразное новогоднее зверье окружает елку на площади напротив гостиницы «Юность». Бык – понятно, символ следующего года по близлежащему к Амурской области календарю. – Украшаем красиво, очень праздника хотим. Поэтому и в открытки люди очень активно включились – и по району, и в городе.
На реке Тында – неподалеку от нового, недавно обустроенного пляжа, аккурат под технологическим мостом-путепроводом – заканчивают первую городскую открытку. «Тында», «С Новым годом!» и, разумеется, небольшой железнодорожный состав – БАМ же. Педагоги художественной школы и сотрудники городского отдела культуры размечают последние штрихи метлами и совковыми лопатами. Чуть в стороне – автобус, где все по очереди греются: в Тынде под минус сорок. Рядом с автобусом дымится плов.
– В десять утра вышли, – говорит Роман, помешивая рис. – Сейчас два, заканчиваем как раз к обеду. Пробуйте!
Через несколько дней у моста сделают еще одну открытку. И на городском стадионе – где льда нет, но поле ровное и большое.
– Ну потому что выступить надо не только красиво, но и масштабно, – говорит Марина Михайлова. – И чтобы самим порадоваться, и чтобы Тындочку нашу прославлять.
* * *
В Тындинском районе – 14 тысяч жителей и 20 поселков: 15 бамовских вдоль дороги, три эвенкийских и два старательских. Открытки сделали в 16. В одном из сел, где нет реки – опять же, на школьном стадионе, куда для этого пришлось нанести лопатами еще больше снега.
– От Тынды до самого дальнего поселка – семь часов на поезде, два на колесах и еще потом на лодке, – объясняет Тамара Лысакова, глава администрации Тындинского района. На БАМ Тамара приехала в восьмидесятых, работала в милиции следователем. Район возглавляет с 2008-го. – А если сейчас, то по льду.
Поселок Ларба – поближе, всего часа четыре по ухоженному зимнику; при нынешних минусах – форменный монолит. Ларба – ухоженный пристанционный поселок: БАМ – кормит. Да еще пошла стройка второй ветки магистрали, вдоль нынешней – причем уже неподалеку.
– 431, а так 300 с чем-то, – подсчитывает население Андрей Зозуля, глава Ларбинского сельсовета. – Кто учится, кто на работах. Но молодежи много, рождаемость нормальная: в детском саду 23 ребенка, это очень хорошо – было по 15 и даже по 13 детей. И на подходе тоже есть, поэтому в этом плане у нас довольно неплохо.
Картину на реке Средняя Ларба, объясняет Зозуля, делали общими усилиями:
– Собирается народ, садится в машину, берет инструменты – лопаты, метелки и швабру, которой набросок делали. Потом по наброску снег вырезали и выносили. Мне кажется, красиво вышло.
Открытка на льду Средней Ларбы вышла 25 на 35, если в шагах. Масштабная, растянутая.
– Если бы чуть выше сфотографировать, с квадрокоптера – совсем хорошо, – оценивает Тамара Лысакова.
– Знали про деда Валерия, конечно, – говорит Андрей Зозуля. – У него какой метод был? Выходил, чуть-чуть поработал – ушел, поработал – ушел. А мы таким коллективом вышли, что за три часа все сделали. И погода хорошая была, не холодно – 28 градусов всего, и ветерок небольшой.
– А что за следы там – справа и слева, три цепочки?
– Это волки, – спокойно говорит Зозуля. – Я что хочу сказать.
Сказать председатель сельсовета хочет о голосовании на конкурсе ледовых открыток.
– Мы были на седьмом месте. Но, – поднимает палец Зозуля, – но! Немногие же понимают, что в нашем поселении 400 человек, а в других, допустим – многие тысячи. А еще в городах, и там тоже открытки топчут. За нашу на текущий момент уже тысяча двести с лишним проголосовавших. На каждый голос отсюда – даже если подумать, что интернетом пользуются все, – приходится еще два со стороны. Значит, людям нравится!
Конкурировать с крупными городами и поселками, признает Зозуля, тяжеловато:
– Поселок у нас маленький, но все это еще больше сплачивает нас в большую семью.
Да, так о волках. После волков, по мнению Андрея, открытка еще лучше стала:
– Хорошо елочку подрезали следами, характерно так. А где слева прошли, там на угол стали и даже не тронули ничего.
– Когда шли-то, утром?
– Не, утром не ходят. Вроде бы, – говорит Зозуля. – Ночью, скорее всего. След уже такой... простывший.
В Ларбе тем утром было -42. Ветра нет, и снега нет – то есть открытку восстанавливать не надо. Вроде бы.
– Изморозь все равно идет, сейчас надо будет между буквами подмести, – замечает председатель. – Если хотим, чтобы хотя бы до Нового года открытка дожила в своем виде. А если снег выпадет – ну да, чистить придется. Буквы совсем замерзли, свежий снег от них раскидать – небольшое дело совсем.
* * *
– Хотели на реку с утра пойти, а там -47 было, – говорит Вероника Драй, глава администрации Нюкжинского сельсовета, вспоминая о том, как в селе Усть-Уркима «открытку строили». – Я девчонкам пишу «давайте чуть попозже».
– Потому что холодно?
– Нет, потому что туман, – объясняет Вероника. – А так я сама тепло люблю. Плохо, когда меньше 40. Вот 35 – другое дело совсем.
Дым над печами Усть-Уркимы уходит вверх четкой белой линией. Ветра нет, температура – те же -42, что и в Ларбе. Парк Победы с белым абрисом фонтана, строящийся деревянный храм, голубая летняя эстрада со скамейками («для нашей самодеятельности», объясняет Вероника) – все под снегом. Село не то чтобы богатое, но – пожалуй, самое подходящее слово – крепкое.
– Я предложила: «Давайте сделаем что-то национальное, свое», – говорит Драй. Усть-Уркима, центр ее сельсовета – эвенкийская. – Вот девочку в шубочке с узорами, например. По дороге маленько переиграли: решили, что девочка будет стоять лицом, а не боком. И елочка у нее чтобы не в руках была, а рядом стояла. За три часа все сделали, долго пришлось работать.
Долго – потому что планировали управиться за два. Просто Вероника и коллеги решили в очередной раз внести изменения в проект: «покрасить шарики на елочке из баллончиков». Пока послали за ними человека, пока он через снег дошел, забрал и вернулся, пока попробовали – оказалось, что при -47 краска сразу замерзает.
– Нажимаешь – не идет. Надо было снежки-шарики около дома слепить да быстро покрасить. В следующем году так и сделаем, – говорит Вероника Драй.
– А почему на реке Нюкжа сделали? Ведь есть же одноименная река Уркима. И мост на ней есть, было бы хорошо видно. А до Нюкжи – поди доберись.
– Думали, – говорит Вероника. – Крепко думали, чтобы на Уркиме. Но там у моста узкое русло и отмель. Открытка получилась бы маленькой. Решили, что масштаб важнее.
Вероника Драй управляет Усть-Уркимой с 2013 года.
– Нам очень понравилась одна открытка из Благовещенского района, очень красивая, – говорит она. – Да, в интернете увидели, ее на конкурс тоже подали. Написала объявление: хотим сделать свою. Откликнулись 15 человек. Девчонки в основном. Я пошла первой, протоптала границы. Есть у нас человек Толя, он умеет рисовать – палочкой прочертил саму картинку. Ну и потом уже все вместе топтать-отгребать пошли.
Главный урок для Вероники – технологический:
– Можно нагребать снег на рисунок, а мы всё в сторону носили. На следующий год будем так делать, чтобы и рельефно вышло, и лишнего не таскать. Я уверена, что это традиция будет, на каждый год. Мы-то с девчонками давненько не виделись – пообщались, чаю с собой взяли, попили у Нюкжи.
– Так сколько у вас человек-то, что можно кого-то давно не видеть?
– 300, – говорит Драй. – Ну так пандемия. Только на улице кого встретишь, привет-привет, на бегу все.
Толком сфотографировать девочку в шубочке получилось только через два дня, когда появились геологи с коптером.
– А если бы до того снег пошел?
– Пошли бы чистить, – отвечает Вероника. – Мы каждый день и так подметать ходим, кто-нибудь. Я пришла, а мне девчонки кричат: «Мы что теперь, до весны за ней будем ухаживать?» «Будем-будем», говорю. Это же не только про деда Валерия, про его память теперь. Это просто хорошо для всех нас.
* * *
Мандала. Так у буддистов называется фигура из разноцветного песка, которую тщательно возводят, следуя ритуалам и правилам. В том числе – главному из них: когда фигура собрана, ее следует разрушить – и тем отдать должное бренности всего сущего.
Под Новый год русский песок – это снег. А русская почва – лед. Тонкая работа здесь не в чести: нанес контур – и вперед, топтать-отгребать.
И собранную на льду снежную открытку даже не надо разрушать. Занесет ее – в первую лютую метель, как ни чистить. А если и нет, то в любом случае она растает, потому что даже сорокаградусным морозам приходит конец.
Исчезнет русская мандала. Обязательно исчезнет – каждая из сотни тех, что сделали в Амурской области под конец 2020-го. Оставив по себе добрую память. Аромат плова либо чая, обжигающего не хуже мороза. А также образ праздничной красоты и ощущение правильного общего дела.
До следующего Нового года – и дальше. Скорее всего, теперь здесь так будет всегда. В память о деде Валерии, новом духе этих мест. И на радость самим себе.