Когда я увидела пост украинского волонтера Николая Лобко «Не в тот самолет попала ракета», я сначала подумала, что речь идет о каком-то российском самолете, может, даже о том, что вывозил россиян из Китая. Может, о каком-то другом. Логика украинских братьев идет довольно извилистыми путями, но обычно приходит к тому, что Россия – извечное мировое зло.

Но оказалось, что в данном случае зло не Россия.

Злом украинские активисты назначили самолет с украинскими же гражданами, которых эвакуировали из зараженной коронавирусом китайской провинции Ухань.

И так основательно назначили злом, с уличными протестами, с драками.

Итак, утром самолет с эвакуированными украинцами приземлился в Борисполе. Три человека с немного повышенной температурой на борт попасть не смогли, их оставили в Китае. Те люди, что долетели до Украины, по заверениям украинских властей и докторов, абсолютно здоровы. Впрочем, их и не собирались отправлять гулять по улицам, их решили поместить в санаторий под Полтавой в Новых Санжарах на двухнедельный карантин. Остальные посетители из этого санатория были распределены по другим местам. И тут местные жители возмутились.

Да возмутились не только они, надо сказать; до этого прошел слушок, что на карантин украинцев отправят где-то во Львовской области, и бывший мэр Львова немедленно выступил с заявлением, что это месть истинным патриотам за выборы. Но уже к середине дня все разобрались, и на дорогу, по которой должны были ехать автобусы с эвакуированными, вышли жители Новых Санжар. Возглавлял их местный священник. Гостеприимные новосанжаровцы выгнали на дорогу тракторы и другую сельскохозяйственную технику, чтобы враг не прошел.

В автобусы тем временем швыряли камни. Камни швыряли украинцы в своих же сограждан. Двадцать первый век. Камни швыряли, потому что боялись заразиться неведомой болячкой, и еще вот священник все это возглавляет. Не один идиот бросил камень, двадцать четыре человека за это было задержано. Но ладно, дальше.

Только поздно вечером полиции удалось разогнать протестующих. Автобусы въехали в городок, прямо перед ними попытались еще раз перегородить дорогу, разведя большой костер, но и его потушили. К ночи автобусы с эвакуированными доехали до санатория.

Итог: пять полицейских в больнице, пострадали от гостеприимных новосанжаровцев. Из двадцати четырех задержанных отпустили всех, кроме одного, самого агрессивного. Такая вот хроника событий.

Вот ведь что удивительно. В этой стране тридцать четыре года назад случился Чернобыль. И люди ехали ликвидировать последствия аварии, ехали, не скуля, не жалуясь. Таких людей воспитывала советская система, полагаемая абсолютным злом.

Такая она, советская идеология: ты – винтик системы; сам погибай, а товарища выручай.

Ее объявили вредоносной. На смену пришел другой подход. Западный подход сам по себе не то чтобы вреден, он просто другой. Он говорит: ты, человек, существо уникальное и неповторимое, а значит, отстаивай свои интересы в первую очередь. Нет, этот подход не вреден, это вполне годный для выживания подход. Но на старые дрожжи хуторского мировоззрения он впечатляюще так лег.

Получилось вот что. Хуторяне стали не просто отстаивать ценность «я», а отказывать в ценности, в том числе в ценности жизни, тем, кто интересов этого «я» не разделяет.

Только на нашем хуторке живут люди, а кто на соседнем и коз разводит, а не коров, те уже нелюди, их надо резать безжалостно, а опустевший хуторок к рукам прибрать.

А органы, скажем, правопорядка, которые не дают жителей соседнего хуторка перерезать, – это зло во плоти. Их порезать будет сложнее, но ничего не мешает плеваться в их сторону, тем более что им это довольно безразлично. Начинается все с желания и возможности убивать людей с соседнего хуторка.

Это все так просто: ведь есть я, хуторянин Васыль, а на соседнем хуторе живут другие, не я, Васыль, с моей семьей, и они уже нелюди, потому что мир ограничен теми, кто мне, Васылю, делает хорошо и приятно.

А кто нет – там все, там белый свет кончается и является темное пятно на карте, населенное чудовищами. Так наши далекие предки по незнанию полагали, что где кончаются изведанные края, там наступает бездна. Наш хуторянин Васыль точно знает, что там, на карте, что-то есть, но раз оно не для пользы и радости Васыля, значит, это страна чудовищ. Чудовищ надо изничтожать.

А что будет, если на хуторе Васыля кто-то начнет представлять угрозу? Ведь Васыль понимает только собственную ценность, ценность Васыля, уникального и неповторимого.

Правильно. Сжечь зачихавшую тещу. Сжечь на костре, как в средневековье, и вот уже пылает костер на пути автобусов с эвакуированными украинцами. И может сколько угодно надсадно кричать минздрав: дескать, десять дней карантина уже прошли, все эти люди точно здоровы, – хуторянин Васыль почуял опасность, и чихающая теща из разряда людей перешла в разряд чудовищ, подлежащих уничтожению.

Люди, живущие в Новых Санжарах, кричали, что санаторий сгорит ночью. Мать одной из эвакуированных девушек рассказывает, что ее дочери пишут с угрозами и пожеланиями смерти.

Хуторянин Васыль слишком хорошо усвоил, что единственное важное в мире – это он сам. Ну и его хутор как продолжение Васыля. Но и хутор будет гореть, если станет неудобен или опасен для Васыля. И те, кто живут на этом хуторе – в них Васыль будет бросать камни, в полной уверенности, что поступает единственно верным образом.

Прогрессивный психологический подход, тезисы о ценности собственной личности встретили хуторское мировоззрение и породили темное средневековье, где священник стоит во главе обезумевшей от страха толпы, жгущей шины и бросающей камни.

Больны все эти Васыли, незыблемо уверенные в своем праве уничтожать то, что им не нравится.

Больна Украина.