«Немного пошевелила ее совесть»

Одна из адвокатов участниц группы Pussy Riot Виолетта Волкова, как и обещала, опубликовала документы, из которых следует, что одна из участниц группы Екатерина Самуцевич (единственная из трех осужденных вышедшая на свободу) решила сменить своих защитников якобы по совету своей сокамерницы, под влияние которой она попала в СИЗО. Об этом, в частности, пишут Надежда Толоконникова* и Мария Алехина в своей переписке, где также говорится, что Екатерину подговорила пойти на такой шаг ее сокамерница, у них сложились отношения «мать – дочь».

Она вышла на свободу за их счет, изменив позицию и фактически признав факт преступления

«В тексте писем звучат имена сокамерниц Оля и Ира. Ирина Орлова (отношения с которой Надеждой названы «мать и дочь», а на сленге это называется «мамка»), по мнению Нади, занималась по указанию оперативников сделкой Самуцевич, свидетелем чего являлась Ольга Возняк. Обе женщины находятся в СИЗО-6 до настоящего времени», – пояснила Волкова, указав, что именно Орлову защищает Самуцевич.

«Давайте будем называть это сделкой. Но это такого рода сделка, которая спасала только одну из участниц, но топила двух остальных. И адвокатов. Власть поставила задачу полностью разрушить комьюнити «Пусси Райот». И это удалось», – пишет Волкова в своем «Живом Журнале».

«С одной стороны, я рада, что она на свободе, что она вышла, потому что любое наказание по отношению к ней было бы несправедливым: преступления она не совершала, так же как и другие девушки, – пояснила Волкова в интервью газете ВЗГЛЯД. – Но то, что она вышла на свободу за их счет, изменив позицию и фактически признав факт преступления, – совершенно другая история. Особенно то, что сделала она это не просто так, а, как мы видим из переписки, этому, видимо, способствовала администрация пенитенциарного учреждения, работа оперативников, работа женщин, которые с ней сидели. Одна из них сидит по 159-й статье, в этом месте уже несколько лет и, я так понимаю, чтобы не быть переведенной в колонию, выполняет распоряжения администрации. Это обычная практика, такая практикуется повсеместно, и переписка Нади и Маши об этом свидетельствует, а кроме того, поведение Екатерины достаточно красноречиво об этом говорит».

«Наша позиция была в том, что ни вины наших подзащитных, ни самого факта преступления не было, – продолжила она. – Если перевести новую позицию Кати, озвученную ее новым адвокатом, на бытовой язык, она говорит следующее: «Преступление было, но я в нем участие принять не успела, поэтому наказывать меня за это нельзя, моей вины в нем нет». Этой позицией она своих подруг поставила под удар, фактически декларировала на кассационном рассмотрении, что Надя и Маша совершили преступление».

На эту тему
• Виолетта Волкова: Это какая-то другая реальность
• Патриарх Кирилл призвал строже карать за богохульство
• Видеоролики Pussy Riot признаны экстремистскими
• Издательство самовольно выпустило книгу от имени Pussy Riot
• На группе Pussy Riot теперь зарабатывают и издатели

Защитница отметила, что о фактическом неучастии Самуцевич в акции заявлялось и на судебном процессе, однако на приговоре это никак не отразилось. С этой точки зрения, сообщила она, позиция обвиняемой не изменилась, но она признала сам факт преступления, после чего вышла на свободу. «Мы неоднократно говорили в суде, что гособвинение даже не конкретизировало вину наших подзащитных, и мы сразу приводили пример: вот, например, Катя даже не принимала участия в данном действии. Она зашла на солею, с которой ее тут же стащили, но она не принимала участия в песнопениях. Катя по-прежнему не признает свою вину, но она признала факт преступления. И это явилось вехой, с которой начались мытарства Нади и Маши, и это было просто подарком для нашей судебной системы», – сказала адвокат.

По мнению Волковой, признание Самуцевич наличия преступления закрыло возможность для облегчения судьбы Алехиной и Толоконниковой, которая была до этого. «Если бы позиция не изменилась, думаю, что при той международной поддержке, которая существовала на тот момент, если бы они шли в едином кулаке, изменение их судьбы было бы по всем трем, – сказала она. – К сожалению, мы можем говорить об этом только в сослагательном наклонении, но все указывало на то, что, возможно, они втроем получили бы ослабление наказания, которое было наложено, а там бы шли другими путями: был бы надзор, были бы поданы документы в Европейский суд».

«Сейчас разрушено комьюнити, которое было за эти месяцы наработано, разрушена система гражданской защиты, которая была до этого. Я считаю, что вина за это лежит на моей бывшей подзащитной. Ее процессуального положения мои слова не меняют. Поэтому говорить о том, что я нарушаю по отношению к ней какую-то адвокатскую тайну, нельзя. Ее положение не изменится, она будет чувствовать себя хорошо, она будет жить на свободе. Но другое дело, может, я немного пошевелила ее совесть, может, что-то у нее внутри пошевелится после того, что она сделала, может, она наконец-то оценит свою роль в том, что сейчас происходит с ее подругами», – сказала Волкова.

«Сложно будет и в Европейском суде, – отметила она. – От России, естественно, будет представитель, и этот представитель скажет: вот видите, у нас есть одна из подзащитных, и она сама признала, что факт преступления был. Мне очень сложно сказать, каким образом пойдет защита в Европейском суде. Думаю, что могут быть выиграны моменты пыток, но в целом выиграть теперь дело в Европейском суде, когда признан факт преступления, будет достаточно сложно».

В подтверждение своих слов Волкова привела также недавний отказ в отсрочке наказания для Марии Алехиной. «Сейчас Маша тоже сменила адвокатов, и она сменила именно на предлагаемого адвоката, чтобы ее судьба облегчилась, – отметила она. – Мы прекрасно видим, что ей сейчас не дали отсрочки в той ситуации, когда отсрочка полагалась по закону. А сейчас она вернется на зону. И у нас есть информация, как она там сидит. Я болею за каждую из девушек, и мне их безумно жалко. Оказаться в такой ситуации, в которой они оказались, я не пожелаю никому – это полный беспредел. Сейчас она находится в СИЗО, но ей там можно находиться только три месяца, а после этого она обязана будет вернуться в отряд, и там ее встретят. А вся колония настроена на то, что в акции в биологическом музее участвовала Маша (участвовала Надежда Толоконникова в составе арт-группы «Война» – прим. ВЗГЛЯД), что в акции с курицей участвовала Маша (не участвовал никто из осужденных девушек – прим. ВЗГЛЯД). Наши центральные каналы этому во многом способствовали – господин Пиманов, господин Мамонтов. Они же об этом говорили, специально, я считаю, настраивали аудиторию, и именно аудиторию колоний, которая смотрит только эти каналы. И, я думаю, делали это намеренно. И сейчас, когда у Маши этими передачами совершенно убита репутация, более того, у нее там возник конфликт – как она туда вернется? А с Надей, у которой половина ее отряда ВИЧ-инфицированы, а у них там общие иглы, которыми они шьют? У нее прошиты все руки. И об этом – полная тишина, никто об этом не говорит. А мы прекрасно понимаем, что такое ВИЧ-инфицированные в отряде и общие колющие предметы».

Комментируя появившиеся в СМИ обвинения о том, что адвокат должен быть заинтересован в том, чтобы его подзащитная вышла на свободу, и не упрекать ее в том, что она выбрала позицию, которая позволила это сделать, Волкова ответила следующее: «Что бы ни говорили, у меня не одна подзащитная, а три. Во время предварительного следствия Екатерину Самуцевич я вела одна, но как только начались судебные тяжбы, я вела всех трех девушек. Поэтому говорить, что кто-то из них более привилегирован, чем другие, в данном случае не приходится. Они для меня все одинаковые и все в одинаковом статусе. Екатерина решила сменить позицию, и, понимая, что у меня есть другие подзащитные, которых я веду по прежней позиции, она, естественно, взяла других адвокатов», – сказала она.

#{interviewsociety}«Когда человек прекрасно осознает, что она оговаривает людей, которые ее защищали в течение полугода, я не знаю, что должно быть с совестью такого человека. С учетом того, что она нас фактически оговорила, можно сказать, обвинила в совершении преступлений, мы не можем говорить ни о действии какой-то адвокатской тайны, ничего. Наша репутация как адвокатов в данном случае гораздо дороже. Мы несли ее с собой не один год. Моей репутации, например, 10 лет, она была безупречной. Поэтому когда меня обвиняют, что я что-то не делала, что я не так защищала, что я, как сказала в интервью Катя, крутила пальцем у виска и неуважительно относилась к потерпевшим... Вы знаете, откуда это взялось? Было предварительное судебное заседание, и когда мы разговаривали, я жестикулировала правой рукой, а потерпевшие с адвокатами стояли слева, и, возможно, одной из потерпевших могло что-то показаться. Но судья меня прекрасно видела, и когда она вдруг выступила и сказала: «Вот, адвокат показала на нас и покрутила пальцем у виска», – даже судья, несмотря на негативное в последующем отношение к нам, недоуменно на нее посмотрела. И Катя это прекрасно видела, мы потом это обсуждали вместе, и она говорила, что ничего такого не видела. И вдруг она это выдает. И я понимаю, что это делается намеренно, чтобы унизить нас, разрушить нашу репутацию, показать, что мы некомпетентные адвокаты, плохие специалисты. Я никогда не страдала ложной скромностью. Я могу сказать, что я отличный специалист, я высококвалифицированный специалист. За все 10 лет моей адвокатской деятельности у меня не было ни одного прокола», – заявила адвокат.

Впрочем, судья в отставке, заслуженный юрист России Сергей Пашин считает, что признание вины после приговора в процессуальном смысле не может повредить другим участницам. «Изменение адвоката и выступление произошли в кассационной инстанции, так что рассуждения про сделку со следствием здесь совершенно некорректны, – сказал он газете ВЗГЛЯД. – Кассационная инстанция не может устанавливать факты, которых не установил суд первой инстанции. Если в кассационном процессе человек вбрасывает новую информацию, ее нельзя употребить против других, потому что приговор уже состоялся. Вот если он вбрасывает информацию за, то она может быть учтена. И то – приговор в этом случае может быть отменен, но не изменен».

«Никакой правовой связи между отсрочкой и виновностью нет. Приговор вступил в законную силу, тем самым он считается истиной. А давать ли отсрочку – это не связано с новыми фактами, даже если они были», – сказал он о недавнем отказе Алехиной в отсрочке наказания.

Что касается корректности обвинений адвокатов в адрес бывшей подзащитной, по его мнению, «это вопрос квалификационной комиссии адвокатской палаты, но я бы сильно воздержался признавать их коллегами». «После драки кулаками не машут. Защищаться надо в вышестоящих инстанциях, а вовсе не в газетах. Мобилизация общественного мнения – не всегда хороший прием. Он достоин правозащитников, а если этим занимается адвокат, это не всегда оправданно», – сказал юрист.

«Вообще это очень нетривиальное поведение в адвокатском сообществе. Это скорее правозащитное поведение. А адвокаты – корпорация, связанная некоторыми правилами. Так что я бы сказал, что поведение упречно», – добавил Пашин.

«На мое мнение это никогда не влияло, – сказал бывший судья, комментируя общественный резонанс вокруг судебных процессов. – Я связан тем, что происходит в зале судебного заседания. А то, что люди пытаются хвататься за соломинку, – ну хорошо, пусть делают. Могут писать жалобы на меня, например, как на судью. Но это не должно сказываться на шкуре подсудимого. Если судья взвешенный, объективный, для него это все равно. Лишь бы не мешало тому, что происходит в зале. Судья не может допустить обструкции: когда, например, адвокаты уходят из зала или начинают говорить о том, что по закону не положено обсуждать в присутствии присяжных. А то, что они обращаются к прессе, – здесь можно пожать плечами».

21 февраля прошлого года пять девушек пришли в храм Христа Спасителя в Москве и, надев маски, провели так называемый «панк-молебен». Видеоролик с выступлением был выложен в интернет и вызвал большой общественный резонанс.

26 февраля против участниц группы Pussy Riot Екатерины Самуцевич, Марии Алехиной и Надежды Толоконниковой было возбуждено уголовное дело по статье «Хулиганство». Они были арестованы и 17 августа осуждены на два года лишения свободы каждая. Позднее Екатерине Самуцевич заменили реальный срок на условный, и она была освобождена, после чего возник публичный конфликт между ней и ее бывшими защитниками – вплоть до того, что она подала на Виолетту Волкову жалобу в Адвокатскую палату Московской области. 14 января она отозвала свою жалобу и заявила, что претензий к адвокатам, собственно, и не имела, а просто хотела получить свои документы, однако те с такой постановкой вопроса не согласились.

«Итак, Самуцевич отозвала свою жалобу из АП МО о лишении статуса Волковой. Теперь пусть расскажет, почему она это сделала. Иначе мы расскажем. Лучше бы Кате рассказать правду об Ирине Орловой, уломавшей ее на сдачу нас и нашей позиции. Я призываю Катю все рассказать. Честно! Катя! У нас есть документы, письма и свидетельства, что происходило с тобой в камере. Расскажи все сама. Смелее. Все должны знать правду! Катя! Тебя никто не осудит. Мы простим тебе оговор адвокатов. Мы не будем держать зла. Расскажи!» – написал в своем микроблоге в Twitter другой адвокат, представлявший интересы участниц Pussy Riot, Марк Фейгин.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом