На Горбачева можно свалить все

Умер Михаил Горбачев. Последний советский генсек ушел, когда от его политического наследия, главным содержанием которого он считал окончание холодной войны, не осталось ничего. Даже доброй памяти, потому что в конце концов обиженными, озлобленными, иногда до озверения, остались все. И те, кто должны быть ему по гроб жизни благодарны.

Горбачев – подходящая фигура, чтобы свалить на него все: и то, что было до него, и то, что стало после. Особенно сейчас, когда творится вакханалия, непосредственные корни которой уходят именно в то время – распада СССР как единой страны и как системообразующей части мира. Истории неважно, чего хотел и к чему стремился государственный деятель, судят его по практическому результату.

Те, кто помнят атмосферу, которая предшествовала приходу Горбачева, знают, насколько сильно к тому моменту обрыдло предшествовавшее и как хотелось другого. Может быть, не всем поголовно, но очень-очень многим. Так что Горбачев возник не из инопланетных сфер и не из пробирки ЦРУ, а из чаяний утомленного общества. И попытка к этому обществу обратиться была чрезвычайно им желанна, отсюда и феноменальная популярность МС на первом этапе реформ.

Ошибки перестройки, усугубленные соратниками и использованные оппонентами (а может – наоборот – использованные соратниками и усугубленные оппонентами), привели к краху политического курса Горбачева. Но то самое обращение к обществу, которое на некоторое время воспряло и испытывало душевный порыв к переменам, осталось неповторимым. Не повторенным. Пришедшие на смену деловито конвертировали порыв во власть и собственность для себя, довольно быстро сделав вывод, что этим самым обществом лучше управлять в ручном режиме – от греха.

Маятник русской истории качается мерно – из одной крайности в другую. Светлые, с наивным перехлестом, зачастую идеалистические до откровенного невежества, но искренние мечтания второй половины восьмидесятых обернулись мрачной мизантропией сегодняшнего общественно-политического гиперреализма, умудренного опытом обманутого доверия и желающего отплатить сполна.

Дышать было, несомненно, вольготнее тогда. Хотя то, что мы имеем сегодня, – тоже отдаленные дуновения того дыхания.

Источник