В середине августа планета будет отмечать два громких юбилея. 13-го числа лидер Кубы Фидель Кастро, а 17-го китайский председатель (пусть и бывший) Цзян Цзэминь встретят девяностолетие.
Живые легенды безвозвратно уходящей романтической эпохи построения социализма
Два зубра коммунистического мира, успешно перебравшиеся в двадцать первый век. Фигуры в чем-то сходные, а в чем-то абсолютно противоположные – и не только тем, что проживают в диаметрально отдаленных друг от друга точках земного шара.
Фидель Кастро управлял маленьким тропическим островом, много лет страдавшим от попыток американской интервенции и от американского же эмбарго. Его ровесник руководил крупнейшей страной мира – почти полтора миллиарда человек – и, будучи не капиталистом-рыночником, а вполне себе коммунистом, сделал немало для того, чтобы Китай вышел на лидирующие позиции в экономике.
Фидель начинал восхождение, высадившись на Кубе с едва не утонувшей во время шторма утлой парусной шхуны. Из 84 его плохо вооруженных соратников половина полегла в первом же бою. Свой путь к посту главы государства проложил через годы партизанской войны. А потом пережил рекордное количество покушений со стороны американских спецслужб, попав по этому показателю в Книгу Гиннеса.
Да, он, в отличие от другого юбиляра, не вывел страну на передовые позиции, но много лет сохранять свободу и независимость под самым носом у главного мирового империалиста – это тоже дорогого стоит.
Для Цзян Цзэминя дорогу к власти проложил другой партизан – Мао Цзэдун. Сам Цзян был кабинетным партфункционером, главой КПК стал спустя несколько недель после событий на площади Тяньаньмэнь, а председателем – в 1993 году, уже после развала СССР.
Именно Цзян Цзэминь поднял экономику КНР на седьмое место в мире, заложив основу для сегодняшних еще более высоких позиций. Ввел Китай в ВТО, добился лидерства в Азиатско-Тихоокеанском регионе, выиграл заявку на проведение Олимпийских игр в 2008-м...
Долгое время он продолжал сохранять неформальное лидерство в КНР даже после того, как передал бразды правления Ху Цзиньтао.
Фиделя нередко сравнивают с другим латиноамериканским харизматиком – Эрнесто Че Геварой. Да, сорваться с места, чтобы устроить революцию в другой стране, отдать жизнь за идеалы – безусловно, романтично.
Но не погибнуть героически, а не менее героически победить, десятилетиями тянуть лямку, понимая и принимая весь груз ответственности за каждое свое действие и за целую страну – гораздо сложнее. Это не авантюризм Бакунина и Бланки, а политика зрелого государственного деятеля, не побоюсь термина, отца народа.
Цзян Цзэминю пришлось вести Китай через травлю, блокаду и санкции, наложенные Западом в ответ на подавление «майдана» на площади Тяньаньмэнь. И этот потомственный интеллигент не просто выживал в глухой обороне – активно развивал промышленность, захватывал западные рынки для китайских товаров, в том числе и вытесняя с них производителей из США.
Два лидера, много лет целенаправленно работавших на приближение заката империализма Соединенных Штатов. Фидель, самый рассудочный пассионарий, который своим примером показывал всей Латинской Америке, что можно и нужно вести самостоятельную политику, не поддаваясь на интриги транснациональных корпораций и не позволяя никому грабить свою страну, до сих пор является безусловным моральным авторитетом для целого континента.
И Цзян Цзэминь, который развивал экономику Китая, в том числе используя в собственных интересах западный капитал там, где обычно тот сам использует национальные экономики для своего обогащения. Мудрый конфуцианский дедушка – почет ему и уважение. А за спиной у обоих одобряюще улыбается Карл Маркс.Одному пришлось усмирять слишком горячих соратников, остужая их революционный пыл и направляя его в конструктивное русло, а также отражать внешние вторжения. Второму – стать мастером закулисных интриг тысячелетней китайской бюрократической машины, где даже формальные единомышленники зачастую скрытно враждуют из-за власти, лишь прикрываясь идеями Маркса и Мао.
Живые легенды безвозвратно уходящей романтической эпохи построения социализма, таких больше не делают. Можно ли назвать кого-то из нынешних политиков, кто бы сохранял авторитет и влияние (идеологическое, концептуальное) после отхода от должности? Кто оставался бы в истории подобно Бисмарку, например, или Сталину?
Максимум, на что хватит большинство сегодняшних западных первых лиц, когда они завершат свои сроки в качестве глав государств, – это читать платные лекции или ездить на различные болтологические форумы, как это делают Билл Клинтон или Тони Блэр.
Даже мемуары (которые никто особо и не читает) за них обычно пишут «литературные негры». Что будет с Обамой или Меркель после окончания их каденций? Уйдут в утиль греть стареющие телеса у каминов, постепенно исчезая из памяти и не оставив особого следа в истории. А Фидель Кастро и Цзян Цзэминь – глыбы. Или, как говорят в Китае, «шань» – человек-гора. Люди, которые изменяют мир. Богатыри, не мы.
