«Я знаю силу слов, я знаю слов набат», – писал Маяковский. И действительно многое об этом знал, что само по себе не уберегло его от забвения после смерти – забвения, которое резко затормозило и обернуло вспять вмешательство Сталина.
Можно ли во имя толерантности затыкать рот? Вы видели: да
Но сильные слова можно употреблять, не будучи великим Маяковским. Даже не будучи экспансивным Жириновским посреди очередной колоритной репризы.
Нет, только что вы были уважаемым и солидным человеком – и вот уже летите по скользкой лестнице полемики вниз, считая лбом ступеньки: бом-бом-бом. Там внизу поджидает внезапный Гитлер: обычно сильные слова взывают к его духу или же к сталинскому.
А самое-то страшное: никто не заметил вашего падения и не сказал вам об этом. Вам кажется, что все в норме, а лоб отбит. И это уже и есть норма.
Вот, например, Евгений Ямбург. Заслуженный учитель РФ, доктор педагогических наук, член-корреспондент РАО. Если у нас говорят слова «эксперт в области образования» – то непременно подразумевают «в первую очередь его» или «его тоже» – и это понятно и правильно.
Но недавно, отвечая на неожиданное откровение другого заслуженного учителя РФ Михаила Изотова (тот в «Учительской газете» высказал мнение, что больной Януш Корчак должен был не идти в газовую камеру вместе с истощёнными детьми, а бросаться вместе с ними на полицейские кордоны: «уверен, что кто-нибудь прорвался бы и выжил»), – Ямбург назвал Изотова «моральным уродом», «морально деградировавшим», «агрессивным невеждой».
Хорошо, что Януш Корчак не читал полемику заслуженных учителей Российской Федерации (Piotr Biegala - HeAVenlY/wikipedia.org)
|
«Учительская газета» не захотела публиковать эти эпитеты, но Ямбургу настолько важно было употребить именно их, что он напечатался в журнале «Директор школы». Этого мало: не успокоившись, он проехался по Изотову еще и на «Свободе», где снова со вкусом проговорил и «моральное уродство», и «хамство», и порадовался, что «вся эта полемика имеет огромную пользу». И внизу его предсказуемо ждал Гитлер: в конце концов Ямбург договорился до того, что во всей этой истории усмотрел антисемитизм.
А ведь хамства изначально не было. Изотов в своем суждении был неумен, но оставался в рамках пристойности. Ямбург изначально был прав, но груб. Сильные слова захлестнули и потопили его, и не радоваться нам, а проливать слёзы, что у нас такая полемика, и что это – полемика заслуженных учителей Российской Федерации.
Между тем с тех пор, как в «Новой газете» появились насмешливые стихи Дмитрия Быкова про изнасилование тринадцатилетней школьницы, прошло без малого три недели. Стихи не только журналиста и писателя – учителя Дмитрия Быкова. Но видели ли вы хоть одно выступление сколько-то заметного педагога, который сказал бы Дмитрию Львовичу: «Так нельзя. Даже если бы девочки и вовсе не было, изнасилование ребенка – это не повод для насмешки. Понимаете, Дмитрий Львович? Нет, не понимаете? Ну, все равно: нельзя так».
Без «морального уродства», без «хамства»… просто корректное неодобрение. Но мы не видели этого. Весь полемический пыл сообщества – а к Ямбургу в соцсетях присоединились многие известные учителя – оказался растрачен на историю более чем семидесятилетней давности. Настоящее идет лесом. Нам не у кого учиться.
Это не значит, что нас не учат. Более того: нас учат именно словам.
Каждая революция приносит с собой новояз. Новояз нашей эпохи – это не только «рыночная» англоязычная лексика, но еще и постоянная проверка на толерантность или, как изящно выражается по другому поводу Евгений Александрович Ямбург, на педикулез.
Попробуйте пройти тест на известном сайте трогательных историй и благотворительности «Такие дела» – вам расскажут, что если вы хотите там опубликоваться, вы не должны проститутку называть проституткой, наркоманку – наркоманкой, а о жертве изнасилования не имеете права говорить, что она жертва.
Так же, впрочем, как не имеете права употреблять слово «изнасилование». В противном случае вы окажетесь «морально устаревшим», и этот ярлык не должен вас обижать, ведь толерантные люди для того это всё и задумали, чтобы никого не обидеть.
Нас учат именно словам и учат, как они должны восприниматься. А ведь это – вопрос индивидуальный и сложный.
Два дня назад на сайте «Правмир» появилось интервью Ольги Седаковой. Поэта, переводчика, филолога – то есть не просто модного редактора модного сайта, а человека, который должен знать о словах больше, чем многие. Мое внимание привлекла одна фраза. Седакова говорит, что по-русски «озлобить» значит «сделать злым». И что это отличается от церковного понимания, в котором озлобленный – удрученный, оскорбленный.
Я провела экспресс-опрос, и положительных ответов («да, озлобить – это сделать злым») оказалось лишь чуть больше четверти. Ответы именно в «церковном» (как полагает Седакова) смысле встречались и то чаще.
Итак, даже поэт, переводчик, выдающийся ученый-филолог Ольга Седакова не может утверждать, что знает, как воспринимаются слова. Зато она говорит:
«За последние два года вектор определенно изменился на противоположный. Мы с ускорением движемся даже не туда, откуда вышли, – к «застою», позднему социализму, а в дохрущевские времена, к чему-то вроде послевоенного сталинизма. Враги, агенты, шпионы, предатели национальных интересов – вся политическая риторика оттуда. Да это и не риторика, это гражданская смерть для всех несогласных».
Видите? Внизу опять поджидает гитлер. То есть сталин. И дело не в том, что живем мы прекрасно и пишем свободно, а в том, что до «сталинизма» и «гражданской смерти для всех несогласных» нам пока далеко. Исправьте хотя бы риторику, хотя бы свою. Не надо толкать нас туда, вниз по скользкой лестнице. Не надо, ведь вы отучаете людей видеть оттенки, замечать нюансы, отслеживать реальные изменения к добру ли, к худу ли. Затемняете направления: верх, низ.Говорите правду, господа, просто говорите правду, а не сильные слова. Например: у нас нет сталинизма, но есть 282-я статья. Хотите поговорить конкретно об этом? Но об этом поговорить не хотят, ведь 282-я статья, как ни парадоксально, принята во имя толерантности. Можно ли во имя толерантности затыкать рот? Вы видели: да.
Если же мы действительно окажемся там, где нет мнений, а лишь простой, как мычание, страх, – виноваты в этом будут не патриотические простецы, что автоматически бросаются обижаться всякий раз, как вместо словосочетания «Великая Отечественная война» употребляется «Вторая мировая», и нераздумчиво употребляют слово «элита» в усвоенном, возможно, ещё из сериалов значении «богатые и власть имущие».
Виноваты будут те, кто снизил параметры элитарности. Кто истратил три десятилетия свободы слова и огромные, поистине неисчислимые газетные площади на то, чтобы внушать русскому народу, что он, народ, нуждается в корректировке и нравственном поводыре, – и при этом не стал таким вдумчивым поводырем, объясняя лишь, что любой шаг в сторону относительно колеблющейся оси координат – это гитлер-гитлер.
Те, кто порицал советскую цензуру, но пустил на самотек цензуру рынка. Они будут виноваты потому, что знали больше многих и позволили знанию обесцениться.
Голый король стал по-настоящему нелепым не тогда, когда был обманут, а тогда, когда решил, несмотря ни на что, делать вид, будто выглядит пристойно.
