Неделю назад я купил новый мобильный телефон. По соображениям закона «О рекламе» не буду называть его, хотя название очевидно: у него есть примечательная особенность – он разработан и спроектирован в России. Не собран, а именно разработан и спроектирован.
Мы должны стремиться не к тому, чтобы шить вьетнамок больше и дешевле, чем во Вьетнаме, а к тому, чтобы моделировать автомобили, самолеты и телефоны
В России, нашими специалистами выполнены самые ответственные этапы производственного процесса, на которых создается основная часть добавочной стоимости продукта. Скажу откровенно – никаких нареканий к телефону нет, более того, своих американского и корейского визави по прикладным характеристикам он превосходит существенно.
Почему об этом говорю и пишу: впервые за долгое время появилась возможность купить высокотехнологичный продукт отечественного производства, который не только не уступает в качестве лучшим (именно лучшим!) мировым аналогам, но и не «стыдится» того, что этот продукт российский.
Например, я знаю несколько прекрасных марок отечественной бытовой техники, рекламная политика которых нацелена на то, чтобы создать у аудитории впечатление, что этот продукт не российский, а иностранный – европейский. А сколько таких марок, например, одежды и обуви?!
Вторая важная особенность: производители телефона не стали гнаться за тем, чтобы делать в России сборку. Сборка осуществляется в Китае, как и у основных американского и корейского конкурентов. В России именно интеллектуальный центр этой марки, место, где создается идея, за которую готовы платить потребители, а не место, где за три копейки собирают пластмассовые корпуса и микросхемы.
Этот продукт по сути задает новую парадигму фразы «Сделано в России».
Психологически мы привыкли видеть в отечественном производителе «дешевый вариант». Мол, нет денег на немецкую машину, куплю отечественную: благо, автопром всегда охотно оправдывал только эту логику.
Поэтому наши производители или конкурируют с дешевым сегментом из Китая и других стран Юго-Восточной Азии, или мимикрируют под «иностранцев», придумывая английские названия для марок мужских костюмов или итальянские – для обуви.
За этой психологической проблемой скрывается значительная проблема экономическая. Наша экономика настраивается на конкуренцию за право быть сборочным цехом, где мы конкурируем с азиатскими рынками дешевой рабочей силы. Это неминуемо влечет снижение уровня запрашиваемых в экономике квалификаций работников и предлагаемых заработных плат.
Если же заработные платы начинают приближаться к европейскому уровню при выполнении «сборочно-разборочных» операций, то возникает пресловутая проблема «низкой производительности труда»: жители России входят в число мировых лидеров по количеству рабочих часов в год, но раз за разом оказываются «непроизводительными». Разгадка парадокса состоит ровно в этом – попытке конкурировать не в своем сегменте.
Если Россия действительно хочет быть эффективной в условиях технологического уклада XXI века, то мы должны стремиться не к тому, чтобы шить вьетнамок больше и дешевле, чем во Вьетнаме, а к тому, чтобы моделировать автомобили, самолеты и телефоны, которые затем можно собирать в дружественных странах с дешевой рабочей силой. Иными словами, должны стимулировать создание в России центров формирования интеллектуального продукта, добавочной стоимости.
Продукты с надписью «Смоделировано в России», «Сделано в России», «Дизайн из России» должны быть лучшими, самыми качественными в своих сегментах. Этот рецепт придуман не сегодня.
И других рецептов экономики, совершивших качественный рывок в развитии за предшествующие сто пятьдесят лет, не предложили. Именно так Германия преодолевала технологическое отставание от Британии перед Первой мировой войной, так же она восстанавливалась после Второй мировой войны.
Так пятьдесят лет назад совершали технологический прорыв «азиатские тигры»: Япония, Южная Корея, Сингапур и Малайзия. Так Дубай превратился из деревушки ловцов жемчуга, а затем из обычного нефтеэкспортера в международный финансовый и технологический центр.
Талантливыми людьми Бог Россию не обделил. Несмотря на всю критику, система образования также продолжает оставаться на приемлемо высоком уровне, в т.ч. в таких сферах «новой экономики», как программирование и промышленный дизайн. Значит, задача в том, чтобы помочь талантам раскрыться, спровоцировать инициативных людей проявить себя – создать для них подходящие условия.
В предшествующие пять-семь лет попытки в этом направлении государством предпринимались – возникли «Роснано» и «Сколково». Существенным недостатком обеих попыток было то, что де-факто чиновник (пускай формально – работник государственной корпорации) должен был определить за потребителей, есть спрос на ту или иную разработку или нет, есть у нее потенциал коммерческого внедрения или нет. Результат такого подхода очевиден – достаточно посмотреть финансовые результаты двух озвученных корпораций.
Альтернативный подход – создать в стране экономические условия для развития инициатив с высокой добавочной стоимостью, ориентированных на интеллектуальный продукт и качество товара. Самое очевидное, как этого можно добиться – методами налогового стимулирования.В условиях роста социальных обязательств правительство не рискует идти на реформы НДС, но без реформирования этого налога, без реформы системы социальных взносов решить задачу не получится.
Высокая добавочная стоимость интеллектуального труда не должна караться, а для интеллектуального труда НДС несет именно карательную функцию. Создание производительных высокооплачиваемых рабочих мест для работодателей должно быть выгоднее, чем консервация низкопроизводительных, низкооплачиваемых рабочих мест. Это неизбежно требует не только регрессивной шкалы социальных взносов, но и общего понижения их уровня.
При этом можно и нужно диверсифицировать ставки для компаний из разных отраслей. Для производства и новой экономики – ниже, для торговли и ресурсных отраслей – выше. Контрольная функция при этом не сложна. Она уже отработана на контроле специального налогового режима для сельскохозяйственных производителей. Этот положительный опыт можно было бы расширить.
Сейчас, когда экономика России столкнулась с системным кризисом, необходимы новые импульсы развития. Сделав ставку на интеллект и качество, Россия добьется большего, чем если просто продолжит эксплуатировать старые производственные фонды, надеясь, что они сохранят свою производительность и ценность продолжительное время – увы, этого не будет.
Рано или поздно стимулировать реальную модернизацию экономики придется. Лучше это сделать раньше.
