Прогнозы Барака Обамы оказались несколько преувеличенными: российская экономика функционирует во вполне цельном, неразорванном виде, клочья не висят (чего нельзя сказать о некоторых сопредельных государствах).
Розничный сектор будет сдерживать рост цен, а вот производители как раз поднимут цены
Вместе с тем, было бы наивным и безответственным отрицать проявление в ней очевидных негативных тенденций. Чего можно в действительности ожидать от ближайшего года? На что можно делать ставку для преодоления кризиса?
На момент написания этой статьи цена за баррель североморской нефти Брент составляет 62 доллара США. Федеральный бюджет исходит из оценки 50 долларов. Очевидно, что это создает определенный задел дополнительных доходов, что позволит не так глубоко, как консервативно оценивает Минфин, залезть в Резервный фонд.
Однако этого недостаточно, чтобы сбалансировать торговый баланс при имевшемся на начало года курсе рубля и доле импорта в структуре внешней торговли. В этой связи наиболее реалистичный сценарий – это дальнейшее сокращение потребительского импорта и некоторое ослабление рубля относительно уровня 31 декабря 2014 года.
Но здесь нужно отметить, что расчеты свидетельствуют: при текущем уровне цен на нефть экономически оправданным следует считать курс в 60–63 рубля за доллар США (на момент написания статьи курс ЦБ составляет 61,27 рубля за доллар).
Потенциал для укрепления курса рубля на фоне подорожания нефти имеется, и, возможно, в краткосрочной перспективе рубль и укрепится до отметки в 55–57 рублей за доллар, но вряд ли такое укрепление, даже если оно произойдет, будет долговременным.
Существенные дополнительные расходные статьи бюджета и потребности экономических агентов, вызванные санкциями: исполнение майских указов 2012 г., федеральная антикризисная программа, оборонный заказ, интеграционные мероприятия в Крыму, сокращение сальдо внешнего корпоративного долга – будут оказывать превалирующее давление на рубль.
Поэтому к концу года при стабильных ценах на нефть и отсутствии значимых внешнеполитических шоков можно ожидать курса в 67–70 рублей за доллар при среднегодовом курсе в 63–65 рублей.
Девальвация рубля, а также сложившаяся в декабре–феврале ситуация на рынке кредитования поспособствуют разгону инфляции. Не могу не согласиться с мнением руководителей правительства и Центробанка: прогнозы рейтинговых агентств о 22% инфляции в России преувеличены. Однако вопрос в периоде наблюдения. Напомню, по итогам 2014 г. инфляция в России составила 11,4%.
Эта цифра весьма правдоподобна, если говорить об экономике в целом (очевидно, что потребительская инфляция была выше). Но эта цифра не успела вобрать эффекты декабрьского обесценивания рубля. В полной мере инфляция отразит эти эффекты только к апрелю–маю.
Думаю, в этот период разгон цен будет максимальным – до 17–19% в годовом выражении, затем по мере стабилизации нефтяного и валютного рынков динамика цен замедлится. К концу года можно ожидать инфляцию на уровне 13–14%. Если цена на нефть опустится до 45–50 долларов за баррель, то, соответственно, курс рубля опустится ниже 70 за доллар, а инфляция разгонится до 16–17%.
В прошлом году цены поднимали перекупщики (или импортеры), а также торговцы (или производители) экспортного товара. По этой причине потребительская инфляция была выше производственной. Существенно.
В этом году ожидаемая картина сменится с точностью до наоборот: желая удержать продажи от еще большего падения, розничный сектор будет сдерживать рост цен, а вот производители как раз поднимут их, компенсируя удорожание импортных комплектующих, а также стремясь поддержать уровень доходов – своих и работников.
С учетом сказанного выше, можно ожидать рост уровня номинальных зарплат в пределах 9–10%, на что также повлияет продолжение исполнения государством президентских майских указов. Однако не сложно заметить, что номинальные доходы вырастут значительно меньше, чем цены.
Сокращение реальных доходов населения составит около 5%, а при негативном прогнозе инфляции – до 7–8%. Этот фактор будет, как ни парадоксально, сдерживающим для дальнейшей раскрутки инфляционной спирали. В условиях сокращающихся доходов и снижающегося спроса розничные торговцы будут чаще менять ассортимент (удешевляя его, делая более доступным потребителю), а не ценники.
В совокупности описанные показатели приведут к падению ВВП по итогам года на примерно 4–4,5%. Увы, это довольно много, но не катастрофически. За этой сухой и многим кажущейся оторванной от жизни цифрой скрываются рост убыточности предприятий и рост безработицы.
Предпринимателям потребуется адаптироваться к работе в условиях отсутствия прибыли и необходимости покрытия текущих убытков из ранее накопленных ранее резервов либо за счет привлечения недешевых кредитов на покрытие кассовых разрывов. Одним из способов сокращения затрат и поддержания приемлемого уровня рентабельности, очевидно, является оптимизация численности персонала: безработица с текущего уровня около 5% может на пике подняться до 10–12%.
На этом фоне можно вести вполне обоснованную антициклическую экономическую политику даже в условиях сохранения геополитической напряженности и ограниченности доступа к международному капиталу.
Основную точку для возможного роста экономики законы рынка подсказывают сами – это политика поддержки создания новых рабочих мест. Бессмысленно и непродуктивно искусственно сохранять неэффективную текущую занятость. Это не принесет ничего, кроме издержек, и уже в среднесрочной перспективе все равно не позволит сохранить указанные рабочие места.
Однако создание новых эффективных рабочих мест – важная составляющая нового роста, опирающегося на повышение производительности труда и уменьшение зависимости экономики от нефтегазового экспорта.
Ближайшие два–три года будут благоприятны для создания новых бизнесов в отраслях, где требуется существенный человеческий капитал и незначительная закупка импортного оборудования. Также целесообразен запуск проектов со сроком инвестиционного цикла два–три года, которые выйдут на операционный денежный поток к завершению активной фазы начинающегося периода экономической депрессии.
Поддержка таких проектов – прямой путь к созданию новых эффективных рабочих мест. Их можно найти как в таких традиционных отраслях, как сельское хозяйство и химическая промышленность, так и в отраслях «новой экономики»: программирование, осуществление НИОКР, биотехнологии. Список не исчерпывающий.
Другая мера в этом направлении столь же очевидна, сколь и непопулярна, поскольку требует встречных усилий со стороны работников – это переобучение и стимулирование переезда из неперспективных регионов. Переобучение с целью адаптации работников, потерявших привычную работу и не владеющих навыками востребованных специальностей, к новым реалиям – не блажь, а необходимость.
В конечном счете, это переобучение все равно произойдет, но не столь своевременно, и обойдется дороже и самому человеку, и бюджету (то есть налогоплательщикам).С учетом специфики российского рынка труда важная составляющая – это подъемные для переезда из регионов, где будут наблюдаться необратимые сокращения непроизводительных рабочих мест. Конечно, эту политику можно и нужно увязывать с поддержкой ключевых для развития страны регионов: субсидировать переезд в Москву и Московскую область бессмысленно.
Резюмируя, мы видим, что ситуация в экономике в ближайший год будет тяжелой, но не смертельной. Поддержать экономику могут внутренние инвестиции и создание новых рабочих мест.
Именно в кризисную фазу дешевеющих производственных ресурсов создаются наилучшие возможности для старта новых проектов. Развитие и расширение такого тренда – важная задача государственной антикризисной политики, которая в настоящее время недостаточно проработана, но потребность которой назревает с каждым днем все больше.
