Любому взрослому человеку хоть раз в жизни обязательно встречались восторженные идиоты. Спорить не стану, формулировка жесткая, но точнее не придумаешь. Такая категория.
Вынь пальчик из носа! Дай тете ручку! Скажи тете «здравствуйте»!
Один–два восторженных идиота на рабочий коллектив. С десяток восторженных идиотов – на небольшой населенный пункт. Если их оказывается откровенно больше в один присест – не сомневайтесь, это не местные, это понаехали. К какому-нибудь специальному событию для восторженных идиотов. Если не понаехали, то это эпидемия и все гораздо хуже, чем предполагалось.
Мне довелось воочию наблюдать настоящую манну восторженных идиотов в одном непритязательном городке с населением около четырех тысяч жителей. Из них десяток местных восторженных идиотов, дюжинa соседских, остальные – парижская рукопожатная богема на выезде «в народ».
Xождение в народ было спровоцировано недавним громким событием: городку посчастливилось принять в стенах пустующего студенческого общежития одну из самых первых групп беженцев, предположительно сирийских, собирательно – «из восточных стран».
В течение нескольких дней умилительные репортажи в новостях переводили камеры со смуглых смущенных лиц, послушно бубнивших в микрофоны «мерси, мерси ла франс», на груды вещей, скапливающихся у входа в общежитие, куда местные добровольцы, обрадованные возможностью облегчить одновременно собственную совесть и домашние антресоли, несли всю лишнюю утварь и одежду.
Очень скоро, однако, сбор помощи пришлось прекратить, потому что с лихвой одаренным беженцам стало невозможно оприходовать уже нанесенное изобилие. Незнaчительная группа пострадавших (не то 50, не то 70) явно не дотягивала до размаха милосердия.
#{smallinfographicright=766021}Динамичные организаторы душевно поблагодарили несущих и попросили больше не нести, а лучше давать деньгами. На то, на се. У некоторых несчастных по пять пар кроссовок, а на сигареты не хватает. Когда речь (наконец) зашла о деньгах, несущих след простыл и наступило, казалось бы, относительное спокойствие. Началось oбживание.
И вот тут в город ринулись восторженные идиоты из Парижа и окрестностей. Рукопожатная богема рванула в народ – народ посмотреть и себя показать с самой светлой стороны своих добрых намерений.
Мне посчастливилось лично «рукопожать» всех восторженных прямо на ступеньках мэрии, откуда мы с симпатичной молодой женщиной из Новосибирска, президентом ассоциации «Русское наследие», как раз выходили, только что вдрызг переругавшись с представителями местных властей по поводу одной маленькой русской церкви, из которой местные власти остервенело делают музей.
Прямо у входа к нам бросилась вдохновенная толпа, что называется, «парижского покроя»: хорошо одетых и благоухающих дорогими парфюмами людей. Кроме нас с молодой женщиной в раннее субботнее утро на улицах не было никого, поэтому нам пришлось принять на себя весь пыл благих намерений, мостящих светлый путь – куда-то вдаль...
Во всплесках рук и эмоций мы не сразу сообразили, чего от нас хотят. A xотели от нас участия в мероприятии «приласкай пришельца».
Восторженные... добровольцы, оказывается, специально приехали в городок с раннего утра (в субботу, дорогая редакция, в субботу!), выудили из общежития трех ранних беженцев – толпа расступилась, и нам показали прямо-таки библейскую картину из трех человек: старик лет семидесяти, юноша семнадцати лет и крепкий мужчина лет сорока.
Этих троих силком под локотки потащили по улицам городка, тыча пальцем в местные достопримечательности и душевно обучая французскому языку: это почта, это вокзал, вон там – булочная, здесь – мусорный контейнер.
«Понимаете, наша задача – научить общению, нормальному человеческому общению! – заливался высокий дядя в малиновом шарфе на тонкой шее. – Они должны научиться не только говорить по-французски, но и чувствовать себя полноправными членами нашего общества. Ну вот, например, ему что-то понадобилось – он подошел и спросил! Не побоялся! Мы учим их обращаться к людям прямо на улице.
Пока на простеньких вопросах: «Здравствуйте, мадам! Где тут мэрия? – Вот тут мэрия!» Сейчас господин мэр выйдет лично пожать им руки и пожелать дальнейших успехов! Понимаете?.. Абдуль! Ведь вы Абдуль? Подите сюда!
Повторяем только что выученное. Поздоровайтесь с дамой! Спросите у нее, где почта...»
Смущенный Абдуль (мужчина лет сорока) послушно забормотал про почту силь ву пле, юноша завороженно смотрел ему в рот, старик обреченно разглядывал мостовую с хорошо знакомым выражением на смуглом лице: «Давно здесь сидим...» Добровольные прогрессоры обступили нас плотным кольцом и тяжело дышали от восхищения.
Меня лично обуял жаркий стыд. Не потому, что я не знала, где в этом городке почта. И даже не потому, что, пока бубнил Абдуль, я быстренько пересчитала восторженных... добровольцев, и их оказалось девятнадцать – девятнадцать, дорогая редакция! На одного Абдуля и еще двоих, безмолвных, которых удалось вытащить на улицу в субботнее утро и за локти тянуть все дальше – по светлому пути, из потерянного ада в обретенный европейский рай.
Где их всенепременно сделают счастливыми, предварительно привив от всех болячек мрачного средневековья... Вынь пальчик из носа! Дай тете ручку! Скажи тете «здравствуйте»!
Кто не научится быть счастливым – сам виноват. Но этого им пока не объясняют.
Мне было так жалко всех троих пергаментно-библейских персонажей, какой-то невыносимой нелепицей оказавшихся среди с иголочки одетых и напомаженных людей и вынужденных терпеть восторженное снисхождение своих благодушных и безмозглых прогрессоров.
Не знаю, понятно ли я объясняю, но мне сильно захотелось усыновить всех троих, расчистить им то место, с которого они сюда добежали, и отправить их обратно. Чтобы более никогда и никто не посмел дать им почувствовать себя экзотическими экспонатами среди европейской рукопожати.
Рукопожать встрепенулась и заликовала: на величавых ступенях появился господин мэр, восторженные ринулись на абордаж, а я, воспользовавшись суматохой, прикинулась дурочкой и, ухватив старика за руку, пожала его сухую ладошку двумя руками, хоть у них и не принято. Но старик, он везде старик. И он даже не испугался. После повторений всего уже пройденного...
А с другой стороны тротуара к мэрии подходила еще одна животрепещущая группа из пятнадцати человек (я пересчитала!), эскортирующих четырех смущенных женщин в экзотических национальных одеждах...Нехорошее предчувствие подтолкнуло нас быстренько ретироваться и не обмануло.
«А сейчас вы подойдете вот к тем двум дамам и спросите у них, где вокзал...»
Мы обменялись впечатлениями уже в безопасности, в отъезжающей машине:
– Может, надо было сказать им, что мы русские? Вот интересно, как бы они все отреагировали?
– Окстись! Ты что, хочешь испортить им праздник?!
Самое грустное в этой истории даже не то, что она абсолютно правдива, а то, что у нее обязательно будет продолжение. И, возможно, совсем неожиданное...
