Сказать по правде, я не ожидал, что мои рассуждения о границах нормы вызовут такое количество комментариев. Как принято говорить в молодежно-сетевой среде, «лютый баттхёрт». Однако все отклики «про» и «контра» подтвердили лишь одно – проблема не имеет консенсусного решения.
Проблема отношения к сексуальным девиациям разрешается только в рамках права
Вопрос об отношении к секс-меньшинствам и пределах дозволенного им стоит в ряду таких же неразрешимых проблем, как право на аборты, смертную казнь, ношение оружия, трансплантацию органов умерших, истребление городских собак и кошек и так далее. Часть из них более существенны, часть менее, но объединяет их одно – несовпадение этических принципов спорящих.
Человеческое общество базируется на этике. На определении понятий добра и зла. Всё остальное – производное. Даже такая базовая для материалистов и марксистов вещь, как экономика, стоит именно на этике.
Теоретически нет ограничений на сжигание умерших людей с последующей продажей пепла крестьянам на удобрения (кстати, не так уж давно, в 40-е годы прошлого века, продвинутые юберменши практиковали подобное). Вполне рентабельное производство, да и дорогущую землю вместо кладбищ можно пустить под бутики. Но – этические ограничения не дают развиваться этому перспективному сектору экономики, подрывая неуклонный рост ВВП.
Вопрос об отношениях общества к девиациям, в том числе и к гей-культуре, тоже лежит в области этики. В определении того, что есть зло, а что – добро. Где баланс между правами личности и его обязанностями перед обществом.
На «ощущательном» уровне мы все понимаем, что права и обязанности – две стороны медали, скрепленные между собой ребром – правовыми процедурами. Но когда речь заходит о конкретике, это «ощущение» стирается в бессмысленных попытках навязать свою этическую систему другим.
Именно здесь проблема решается только одним способом – через жегловское «Я сказал!» со стороны государства. Этические принципы не могут быть согласованы, но могут подчиниться действующему закону. Государство в этом случае просто использует свое право на насильственное насаждение своей точки зрения, которое отсутствует у частных лиц.
Раз проблема отношения к сексуальным девиациям разрешается только в рамках права, то и подход к её решению лежит исключительно в этой плоскости. Поэтому через нормативные и законодательные акты государство обязано определить, что есть норма, а что – отклонения от нее. И какие последствия будут применяться к тем, кто выйдет за рамки нормы.
Естественно, каждая страна решает эту проблему по-своему. Оглядываться в таком случае на «цивилизованные» страны точно так же нелепо, как и на «дикие». У нас своя история, свои ценности, свои традиции. Своя демографическая ситуация, кстати.
Мы, конечно, живем не на ефремовском Тормансе, где демографические перекосы регулировались через концлагеря, где миллионы женщин принудительно оплодотворялись, а затем полученное таким способом избыточное население принудительно подвергалось сегрегации на коротко- и долгоживущих индивидуумов. Однако для России внедрение этики вырождения, которая насаждается нам с гей-культурой, смертельно для страны.
Даже Китай с его 1,2-миллиардным населением экспериментирует в этой области с большой опаской. Для нас же, идущих по краю, поговорка про «семь раз отмерь» подходит как нельзя лучше.Глупо воспрещать, как и безрассудно пускаться во все тяжкие. Именно поэтому путь к балансу лежит только через правовое регулирование этой проблемы.
Девианты были, есть и будут. Отклонения от нормы – вполне жизненная ситуация в любой области. В сексуальной в том числе. Определить, что есть норма, а что – уже нет, непросто. Слишком много критериев. Вот здесь государство и обязано решить, какие из критериев существенны, какие нет, и определить понятие такой нормы. Определить, какое отклонение неопасно, какое – подлежит безусловному преследованию.
При этом у нас уже есть правовой документ, регулирующий данную сферу жизни – Cемейный кодекс. Он, конечно, все больше про дележ детей и имущества, но не только. Вполне возможно внести в него ряд изменений либо дополнить другими нормативными документами, в которых была бы изложена позиция государства. А нравится она кому-то или нет – дело тридцатое. Дура лекс, она, как известно, сед лекс. Хоть и дура.
