«Болотные настроения охватили жюри»

3 июня в Санкт-Петербурге была в очередной раз вручена литературная премия «Национальный бестселлер». Председателем малого жюри, которое традиционно выбирает победителя в ходе публичного открытого голосования, на этот раз стал музыкант Сергей Шнуров. В короткий список, как всегда, вошли шесть произведений, а победил Александр Терехов с романом «Немцы» – он получил четыре голоса из шести. Итоги «Нацбеста-2012» специально для газеты ВЗГЛЯД прокомментировал критик Виктор Топоров, основатель и ответственный секретарь премии.

Никто из организаторов не хотел политического митинга

ВЗГЛЯД: Вы довольны результатом «Нацбеста-2012»?

Виктор Топоров: Роман Александра Терехова «Немцы» – лучший в шестерке произведений, составившей шорт-лист. Роман замечательный, хотя он, на мой взгляд, несколько уступает предыдущему роману Терехова «Каменный мост». К сожалению, голосование сложилось так, что интригой и не пахло, потому что с самого начала обнаружилось подавляющее превосходство Терехова. Для автора и для романа это очень хорошо и весомо, но для премии, присуждаемой прямым голосованием на глазах у зрителей, нехватка интриги – это скорее минус, и этим я был огорчен.

ВЗГЛЯД: Александр Терехов – писатель не только известный, но и в какой-то степени статусный: он уже был удостоен премии «Большая книга». Наверное, не будет ошибкой сказать, что остальным авторам, попавшим в шорт-лист, победа была нужнее, чем ему.  

В. Т.: У нас был очень хороший шорт-лист, и, действительно, победа любого его участника, кроме Терехова, означала бы претворение в жизнь нашего девиза «Проснуться знаменитым!». Такая победа была нужна и Владимиру Лорченкову, и Марине Степновой, и Сергею Носову, и другим. Но сложилось иначе. Конечно, можно было вообще не включать Терехова в длинный список на том основании, что он уже знаменитый писатель, но я принципиальный противник такого подхода. Я как раз буду говорить об этом в рамках лекции, которую собираюсь прочесть на Московском международном открытом книжном фестивале: если ты не хочешь превратить первенство России по литературе, которым является «Нацбест», в молодежное первенство, то ты обязан допускать к конкурсу всех мэтров. К тому же мэтр нет-нет да и напишет что-нибудь такое шикарное, что победа заслуженно достанется ему, – именно так и произошло на этот раз.

ВЗГЛЯД: В «Немцах» Терехова речь идет о буднях одной из московских префектур и о коррупции в структурах московской городской власти, практически впрямую обозначаются хорошо известные лица и события. Как вы думаете, такая злободневность сыграла роль в счастливой премиальной судьбе «Немцев»?

На эту тему
• Либерпанк-молебен
• Захар Прилепин: Грамотным быть модно
• Непроторенной тропой
• Марина и Сергей Дяченко: Все пишут, но никто не читает

В. Т.: К сожалению, сыграла, причем самую прискорбную. Многие участники церемонии, начиная с ведущего Артемия Троицкого*, которого мы в этом году повысили до ранга члена жюри, начали разводить болотное «бла-бла-бла». Все они с восторгом говорили, какое это замечательное сатирическое произведение, изобличающее преступный режим и т. п. Однако, во-первых, «Немцы» – это в действительности не сатирическое произведение, а во-вторых, никто из проголосовавших за Терехова даже не упомянул об основной сюжетной линии, посвященной взаимоотношениям героя с дочерью. То есть получается, что все читали только половину романа. А в-третьих, какое тут разоблачение режима, когда речь идет всего лишь о лужковской Москве, о взятках, откатах и тому подобном? Никто из организаторов не хотел политического митинга. Болотная часть присутствующих попыталась его устроить, что мне совсем не понравилось. Терехов, конечно, терпеть не может коррумпированную власть, в чем мы с ним едины, но у меня такое ощущение, что болотных он не переносит в еще большей степени, и в этом мы с ним едины тоже.

ВЗГЛЯД: Но такая специфика восприятия «Немцев» ведь не обесценивает итогов «Нацбеста»?

В. Т.: Нет, конечно. Будь я в жюри, я бы тоже проголосовал за «Немцев». Но я бы проголосовал за эту книгу как за важное литературное произведение, как за факт культуры, а ни в коем случае не как за грубую политическую агитку, какой ее представили некоторые из членов жюри.

ВЗГЛЯД: По-вашему, что означает присуждение «Нацбеста» тому или иному писателю, какие дивиденды он от этого получает?

В. Т.: Мы – по-прежнему единственная честная премия. Вы вот видели, скажем, новый короткий список премия «Большая книга»? В него включены рукопись Владимира Губайловского, роман Марии Галиной и сценарий Владимира Маканина, и все это вышло или выйдет в журнале «Новый мир» под редакцией некоего господина Бутова. При этом Михаил Бутов – председатель совета экспертов «Большой книги», а Губайловский и Галина – штатные сотрудники «Нового мира». Такого безобразия у нас нет, не было и никогда не будет. Но, конечно, сама наша честность и открытость уязвима, как всякая нагота, над ней всегда можно посмеяться, что, на мой взгляд, и произошло на недавней церемонии. Я с самого начала попросил всех забыть об иллюзорных политических преградах последних месяцев и сосредоточиться на литературном качестве, но после этого, как назло, одни стали звать на баррикады, как это делал, например, Троицкий, а другие в лучшем случае пропускали эти призывы мимо ушей. Вы не подумайте, я хорошо отношусь к Артемию – недаром я в начале церемонии поблагодарил его за то, что он, придя к нам, спрятал в карман свой запасной наряд, в котором он иногда появляется на такого рода сборищах.

У нас имитационная диктатура, которая породила имитационную оппозицию. Откуда же тут взяться революционной литературе?

ВЗГЛЯД: Запасной наряд? Это какой?

В. Т.: Ну как же, ведь он выступал на митинге в костюме, имитирующем презерватив.

ВЗГЛЯД: Согласитесь, однако, что поворот в сторону политики можно было предвидеть, сейчас это неизбежно в случае любого собрания активной городской интеллигенции, к тому же в жюри наряду с Троицким присутствовала левая активистка Женя Отто.

В. Т.: Это действительно так, к тому же я ведь не могу с ходу лишать человека слова, когда он заговаривает о политике. Да, это была моя идея – усадить рядом активистку ЛГБТ-движения Женю Отто и ректора огромного университета, то есть человека, несомненно, представляющего «Единую Россию» (речь о ректоре Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена Валерии Соломине – ВЗГЛЯД). Но я все-таки предполагал, что речь будет идти о литературе, а когда начинают звучать антиправительственные и антипрезидентские лозунги, то в неловкое положение попадает даже не ректор – в неловкое положение попадаю я, пригласивший ректора в жюри.

ВЗГЛЯД: А вообще, каков у вас основный принцип подбора жюри, чем вы руководствуетесь, когда доверяете тем или иным людям роль литературных арбитров? 

В. Т.: Основной принцип подбора малого жюри – принцип одного рукопожатия. Мы приглашаем людей, которые известны всем. Или, если говорить о молодых, – людей, которые будут известны всем завтра.

ВЗГЛЯД: Поскольку вы приглашаете людей, которые не являются литераторами, скептики упрекают вас в том, что вы тем самым получаете совершенно случайный результат, который к тому же во многом предсказуем. Что вы можете на это ответить?

В. Т.: Могу ответить, что пока не началась болотная революция, все шло более или менее нормально. В прошлом году Ксения Собчак, по сути, проголосовала за «Гражданина поэта», то есть за рожу Ефремова, а отнюдь не за роман Быкова, который читать невозможно. А в этом году болотные настроения уже охватили половину жюри. Но это, знаете, такой форс-мажор. В принципе же мы исходим из того, что просвещенные читатели, находящиеся на расстоянии одного рукопожатия, – такие же люди, как все остальные, и потому способны сделать адекватный выбор.

ВЗГЛЯД: Если считать, что сейчас наступило время гражданского пробуждения и политических потрясений, то можно, в принципе, ожидать появления соответствующей революционной литературы, протестных романов. Они есть?

В. Т.: Юлия Качалкина из издательства «ЭКСМО», которая после исчезновения издательства «АСТ» остается единственным редактором современной прозы на всю Россию, уже жалуется, что недавно ей принесли роман про Болотную, про белые ленточки и так далее. Но это же смешно – проза так на события не реагирует. Так может реагировать поэзия – и действительно, у нас есть Всеволод Емелин.

ВЗГЛЯД: То есть революционные события не породили революционной литературы?

В. Т.: Революция была имитационной, это была буря в стакане воды. У нас имитационная диктатура, которая породила имитационную оппозицию. Откуда же тут взяться революционной литературе?

* Признан(а) в РФ иностранным агентом