Либерпанк-молебен

Среди кумиров прогрессивной интеллигенции неизменно числится великий английский прозорливец Джордж Оруэлл, создавший в своем романе «1984» монструозную картину тоталитарного будущего с опорой на реалии германского фашизма и советского социализма.

Беспощадная толерантность» – это либерпанк-молебен в храме антиутопии

Однако в реальном 1984 году ничего подобного описанному Оруэллом не наблюдалось: Англия наслаждалась дарами зрелого капитализма под мудрым и справедливым руководством Маргарет Тэтчер, а СССР, эта мрачная и холодная историческая родина Большого Брата, стремительно утрачивал реликты тоталитаризма, готовясь явить миру благодатное чудо перестройки. С точки зрения футурологической ценности романа его несоответствие исторической картине 1980-х предстает обстоятельством амбивалентным: может быть, предположит какой-нибудь поклонник антиутописта, в 1984-м потому и было все совсем не так, как у Оруэлла, что он в свое время это написал. Но злободневность эта книга ко времени своего действия, тем не менее, утеряла.

Как бы то ни было, имея перед окулярами немеркнущий светоч Оруэлла, стоит иногда вспоминать и о других антиутопистах. В частности, об Олдосе Хаксли, чьему перу принадлежит роман «О дивный новый мир». Действие (происходящее, как и у Оруэлла, в Лондоне) отнесено здесь к гораздо более отдаленному времени, остающемуся будущим и ныне: события разворачиваются в 26 веке от Рождества Христова. Однако некоторые живописуемые в книге реалии (казавшиеся, вероятно, диковинными и абсурдными в момент ее появления) можно наблюдать уже сегодня.

Один из самых замечательных случаев – судьба слов «отец» и «мать». В антимире Хаксли они стали непотребными ругательствами и ни в коем случае не могут использоваться в своей традиционной функции – привет продвинутому городу Берну, где, как сообщалось пару лет назад, эти самые слова неиллюзорно исчезли из официального обращения, будучи заменены нейтральным словом «родитель». Такие видения Хаксли, как отсчет новой эры от момента выпуска «Форда» модели «Т», а также поощрение (а не просто разрешение) всех видов сексуальной активности, включая гомосексуализм, тоже до ужаса что-то напоминают. Но и это еще не все. В общем, в отличие от прогрессивного свободолюбца Оруэлла, мракобес Хаксли оказался более или менее пророком (и это притом что роман Оруэлла вышел в 1949-м, а роман Хаксли – в 1932-м).

Бурно обсуждающийся российской аудиторией сборник «Беспощадная толерантность», составленный фантастом Сергеем Чекмаевым из рассказов современных авторов-антиутопистов, – коллективная попытка людей, которым выпало жить в начале дивного нового мира, представить себе мир еще более дивный и еще более новый. Жанр, к которому относится большая часть представленных здесь текстов, определяется термином «либерпанк». Либерпанк – это разновидность антиутопии, имеющая дело с гипотетическими последствиями ультралиберального общественного выбора, с возможными в будущем эксцессами политкорректности, толерантности и диктатуры меньшинств. Было бы, наверное, преувеличением и упрощением объявлять участников «Беспощадной толерантности» прямыми наследниками Хаксли (хотя у некоторых видна прямая перекличка с ним), но несомненно, что сам по себе либерпанк восходит именно к «Дивному новому миру». И то, что эта классическая, хотя и альтернативная линия получила продолжение в России (причем далеко не только в виде данного сборника), – факт важный и знаменательный. Да и как, в самом деле, могло бы быть иначе в нынешних обстоятельствах?

Писатель – человек свободный. В частности, писатель-фантаст может придумывать, что ему заблагорассудится, – это его право. Этим правом и воспользовались авторы при написании «беспощадно толерантных» текстов, проявив не меньше и не больше фантазии, чем это бывало в случае многих других образчиков фантастической литературы. Собственно, большинство рассказов из «Беспощадной толерантности» – обыкновенная современная фантастика с узнаваемым российским лицом и с нередким ныне последовательным уклоном в социальное моделирование. Но яркая и, чего уж там, провокационная черта проекта заключается в том, что в данном случае был нащупан суперактуальный нерв – перспектива общественного развития, при котором традиционные ценности заменяются новыми, часто совершенно противоположными.

Кирилл Бенедиктов с рассказом «Чудовище», где дается лаконичный эскиз политкорректного новояза и изображаются люди, говорящие о себе в среднем роде, Татьяна Томах с рассказом «Дом для Чебурашки», где генетические эксперименты сочетаются с бытованием радикального ислама на территории Питера, Олег Дивов с конспирологической историей из американских 1980-х, ироничные футурологические зарисовки Владимира Березина и Леонида Каганова, а также широкая многоформатная панорама, посвященная будущему миграционной политики, – вот лишь малая толика прелюбопытного контента.

Казалось бы, кого может задеть или обидеть применение традиционного антиутопического метода, который заключается, как известно, в том, чтобы довести наблюдаемые здесь и сейчас тенденции до крайности, до некого пугающего абсурда? Но определенная часть интернета взорвалась негодованием, причем отчасти еще до выхода книги – возмущались, как нетрудно догадаться, либеральные критики, а также представители ЛГБТ-сообщества (угрожавшие даже сорвать презентацию).

А между тем возмущаться тут нечем. Если посмотреть на тексты непредвзято, то у представителей сексуальных меньшинств куда меньше оснований обижаться на «Беспощадную толерантность», чем, скажем, у русских – видеть некий нарочитый антинациональный жест в «Кыси» Татьяны Толстой и «Сахарном Кремле» Владимира Сорокина. Что же до либеральных критиков, то они бы с радостью много чего запретили, но, увы, пока что у нас свобода слова. Для защиты сборника от нападок идеально применима та самая риторика, которую так любят всевозможные прогрессивные культурные деятели: задача художника – нарушить табу и вызвать дискуссию, а методы его могут быть любыми, и если они кому-то не нравятся, то это не его проблема. Нет никаких причин для того, чтобы такая логика работала только на один фронт.

Главный редактор «Русского обозревателя» Егор Холмогоров как-то написал у себя в блоге, что фильм «Анатомия протеста» был своего рода панк-молебном, прошедшим в бывшем храме либералов (то есть на канале НТВ). Перефразируя эту формулировку, можно сказать, что «Беспощадная толерантность» – это либерпанк-молебен в храме антиутопии, бодро приватизированном тем писательским контингентом, который у нас принято называть либеральным (на самом деле соответствующих литераторов точнее было бы назвать представителями политизированной диссидентствующей буржуазии, но о терминах как-нибудь в другой раз).

А что у некоторых авторов сборника есть проблемы со вкусом и чувством меры, так либерпанк – такая вещь: тут главное проорать, обозначить месседж. Вряд ли кого-то волновало, соблюдает ли группа Pussy Riot законы сольфеджио. В основном рассказы, между прочим, отнюдь не плохи – для либерпанк-молебна, по крайней мере, сойдет.