Упырь, монамур

Завершение «Сумерек», как смерть врага, внушает греховную радость и преисполняет великодушия. Над их могилой даже тянет пронести прочувственную речь. Все позабыто, все прощено, покойный был хорошим парнем. Аминь, братие. Кто сам без греха, пусть бросит в меня лицензионный диск с «Любовь-морковью».

Критикуемая за галимый пафос сага вдруг стала самоироничной

Тем более что всё уже сказано. Все шутки перешучены. За четыре года победных шествий по кинотеатрам сага обросла крокодиловой кожей и стала почти неуязвима для критики. Любая попытка объяснить неприятие феномена «Сумерек» обречена – никто не хочет быть банальным.

В сотый раз уесть Стюарт за деревянную игру и унылый вид. В тысячный раз оборжать брови Паттинсона. В миллионный напомнить о том, что все кинематографические эксперименты с «Сумерками» неизбежно разобьются о бездарно-банальный язык первоисточника – книги Стефани Майер.

Можно, конечно. Но уже не работает. Точнее, работает, но не в пользу хулителя. Он как будто правду говорит – и в то же время мыслит штампами.

Короче: давайте вовремя замолчим. Если мы это сделаем, никто, возможно, не заметит, что нас, хулителей, в конце концов переиграли.

И ведь переиграли, да.

Лучшим фильмом пенталогии был первый, так как ему подобрали наиболее удачное жанровое решение – волшебницкая сказка для подростков. Это был умильно наивный, невинно красивый, по-своему очаровательный и да, глупый фильм, но волшебницким сказкам для подростков положено быть глупыми. Как только сага начала обрастать потугами на драматургию, поднимать сложные вопросы и давить на гормон, она обнажила свою ущербность. Отправлять ее на покой подрядили режиссера Билла Кондона – и именно он нас в итоге переиграл. Ибо доказал, что даже рыхлый и в то же время монолитный в своей безвкусице материал, каким являются «Сумерки», может меняться под давлением критики, подстраиваться под врага – и тем самым его обезоруживать.

Во-первых, почти все шутки, озвученные пьяными мужскими голосами зрителей-страстотерпцев, Кондон сделал частью фильма. Про Тейлора Лотнера говорили, что от него пахнет псиной, и вот, пожалуйста, Белла подтверждает это прямым текстом. Про актеров-мужчин злословили, что они, небось, геи, – и нате вам гей-стриптиз, лобовую хохму в духе бара «Голубая устрица». Первая фраза ленты принадлежит герою Паттинсона и переводится как «наконец-то мы с тобой одной температуры». Десять минут спустя новообращенный вампир Белла загрызет живую пуму и облизнется на альпиниста. Словом, критикуемая за галимый пафос сага вдруг стала самоироничной.

Во-вторых, режиссер нашел прекрасный способ визуализировать весь тот крем, что Майер выдавала за литературу, все эти «кровавые рассветы» и «манящие закаты». Его начальные эксперименты со светом и снегом, с пролетом над горами и вмерзающей в лед розой достойны упоминания просто в силу того, что это – красиво.

На эту тему
• «Сумерки. Сага. Затмение»: Надо себя заставить
• «Сумерки. Сага. Рассвет. Часть 1»: Комедия продолжений
• «Милый друг»: И вновь к вопросу о кровососах
• «Помни меня»: Роберт Паттинсон заставит вас рыдать
• «Черный лебедь»: Пошло о высоком

Наконец, создатели заключительной части видоизменили книжный финал, предложив зрителю битву между кланом Вольтури и кланом Каленов, поддержанных волчьей стаей и вампирским интернационалом из друзей и знакомых Кролика. О битве – разговор отдельный. Она самодостаточна, как самодостаточен бой на Пеленнорских полях во «Властелине колец» или Аустерлиц в романе графа Толстого. Ее можно посмотреть просто так, в отрыве от остального повествования, и найти не просто зрелищной, но и захватывающей, как хороший футбольный матч. В этом контексте важно помянуть и Майкла Шина (Аро Вольтури), которому наконец-то позволили сказать больше двух фраз, не побоявшись, что он одним поворотом головы переиграет всю эту компанию любителей.

Раз так, завершить спор фанатов и хулителей можно бы было формальным примирением сторон в связи с закрытием проекта, если бы эта сага, в гроб сходя, не умудрилась подвести Россию под национальный позор. Давно замечено, что наш зритель валом валит на низкопробную дрянь вроде «Беременного» и сомнительные американские блокбастеры, в массе своей игнорируя фильмы получше, но посложнее – наши и западные, популярные и не очень, духовные и бездуховные, в общем, любые, но направленные еще на что-то, кроме «поржать и расслабиться». Нет, все понятно – жуткий климат, инфраструктурный коллапс, хамство, нервы, «своих проблем куча», однако белую нацию XXI века такое не красит.

Паче чаяния, именно «Сумерки: Сага. Рассвет, часть вторая» поставили в РФ абсолютный рекорд по количеству зрителей в первый уикенд проката. Ни на один фильм русские не шли столь густой толпой нетерпеливых, и это притом, что в США, где фанатов Майер значительно больше, никакими рекордами пока не пахнет. Так у всемирного феномена «Сумерек» появилась сугубо российская специфика, объяснить которую трудно. Тем более трудно, что в Рунете каждый второй пользователь расскажет вам, какая же дрянь эта ваша сага.

При такой армии преданных фанатов и не меньшей, хотя и разрозненной группе ненавистников речь уже идет о масштабном социокультурном конфликте. В иные времена их через войну разрешали, позднее – через суд. Суд над «Сумерками», впрочем, можно представить себе и сейчас. В черном плаще с кровавым подбоем (что твой Вольтури) в зал вошел прокурор, и прокурор рёк:

– От имени и по поручению мужчин, на протяжении четырех лет терпевших невыносимые муки в кинозалах, я требую осудить столь пакостное явление чуждой нам культуры, как сага «Сумерки». Хочу подчеркнуть: большинство потерпевших не являлись добровольными зрителями этого зрелища, женщины завели их в кинотеатры насильно – кого нытьем, а кого и угрозами заставить спать на диване. При этом женщины цинично использовали уязвимое место молодых мужчин, а именно гормональный дисбаланс: массовая культура создала ложное представление о том, что поход в кинотеатр на «Сумерки» – удачный вариант романтического свидания и прелюдия перед сексом. В ряде случаев секс выступал обманкой, но мужчины почти всегда оплачивали эту пытку из своего кармана, то есть несли еще и материальные потери.

Однако их страдания на этом не заканчивались. Мужчин заставляли ревновать и чувствовать себя ущербными перед лицом Роберта Паттинсона и Тейлора Лотнера – актеров сомнительного дарования. Российским мужчинам объясняли, что Паттинсон и Лотнер красивее, романтичнее и лучше их самих, а они, скрипя зубами, терпели, что им ставят в пример «каких-то педиков». Тем самым у российских мужчин создавался комплекс неполноценности, а учитывая масштабы проблемы, речь может идти о подрыве потенциала целой нации.

Обращает на себя внимание и тот факт, что феномен «Сумерек» сделал дурновкусие прибыльным бизнесом и легализовал его в данном качестве. Он популяризировал бульварщину и скотоготику. Наконец, он утвердил положительный стереотип упыря – живого трупа и бездушного монстра. Это в корне противоречит основам христианской культуры. В нашей традиции считать, что при жизни упыри были богоотступниками, отлученными от церкви. Попытка выставить их благонамеренными персонажами очевидно оскорбляет чувства верующих и подрывает православные основы государства. Как, скажите, заботиться о душе, если со всех экранов тебе внушают, что можно быть счастливым и красивым, вовсе не обладая душой?

Исходя из вышеизложенного, я прошу у суда дать справедливую оценку этому разлагающему общество явлению, оградить от него будущие поколения и обеспечить всех пострадавших печеньками за невольный переход на сторону зла.

Как и полагается при состязательном судопроизводстве, вслед за прокурором слово взял адвокат. Адвокат рёк иное:

– Признавая сомнительную художественную ценность саги, я, тем не менее, требую оправдать ее по всем статьям. Создатели этого произведения заслужили не порицание, а благодарность за прививание современной молодежи высоконравственных моделей поведения.

В основе саги лежит тема вечной любви и самопожертвования, причем вампиры являются не глумлением над христианскими ценностями, а лишь метафорой этой самой вечной любви, изложенной доступным для молодежи языком. Показанные в фильме положительные персонажи-упыри живут друг с другом в гармонии и верности на протяжении многих веков. Принципиально важно и то, что первый секс у главных героев случается лишь после свадьбы: и он, и она хранили свою невинность до брака, причем он делал это на протяжении ста лет, ища свою первую и единственную любовь. Вы можете назвать другие фильмы, столь недвусмысленно стоящие на страже семейных уз?

Напомню также, что герои Майер отказывают себе в человеческой крови, то есть – преодолевают свой порок, свою греховную сущность, если хотите – постятся. Это тем более делает фильм христианским по сути своей. Это проповедь, принявшая нестандартную, но актуальную в наш век форму.

Таким образом, сага «Сумерки» создает положительные ориентиры. Подчеркну: положительные во всех смыслах. Не вызывает вопросов, почему российским женщинам столь полюбились персонажи Паттинсона и Лотнера: они стильные, спортивные, чувственные, верные, преданные и любящие. В том, что наши мужики одутловаты, небриты, пузаты, пахнут луком, растят пивное пузо, вульгарно обсуждают «баб» и смотрят футбол в трусах на диване, виноваты только они сами. Любовь женщин к Паттинсону и Лотнеру – прозрачный намек: меняйтесь. И меняйтесь к лучшему!

В судьбе Беллы сконцентрированы простые и понятные мечты российских женщин, фильм «Сумерки» визуализировал их скрытые желания. Женщины хотят, чтобы за их любовь боролись. Чтобы вместо воспетого в поговорках шалаша суженый обустроил бы уютный домик. Чтобы не «яйца, табак, перегар и щетина», а надежное плечо, парфюм, здоровый образ жизни и романтичные прогулки на свежем воздухе. Чтобы не «баба», а «дорогая» и «любимая». И скажите, неужели наши женщины – женщины, на которых держится страна, – недостойны этого? Пусть не всегда, но в виде исключения? В виде демонстрации пусть чужого, но такого понятного счастья и комфорта через экраны кинотеатров?

Я считаю, что достойны. И если нам удастся подогнать реальность под фильм «Сумерки», это станет огромной победой страны и всего человечества. А пока – пусть смотрят. Всё лучше, чем водку жрать!

Купившись на последний тезис, судья крякнул – и вынес оправдательный вердикт.

Пусть так. Но свои печеньки мы все-таки заслужили.