Про белошвеек Лямпорта

Аннотация к сборнику ориентирует: Меклина и Юсупова, известные в России по многочисленным публикациям в литературных изданиях самых разных направлений, рассказывают о неизбежной человеческой потребности в чувствах, заставляют восхищаться силой власти, которой обладает любовь, и особенно квирская любовь, – силой, достаточной, чтобы взорвать идеологии, посягающие на наши сердца и тела. Не знаю, откуда автор аннотации узнал о содержании творчества Меклиной и Юсуповой, возможно, они сами ему сообщили об этом. За одно ручаюсь – сделали они это не в письменной форме. Писать обе не умеют совсем. Просто – совсем. И это с моей стороны нисколько не преувеличение. Ни Меклина, ни Юсупова не владеют письмом. Никак. Элементарное описание им не по силам. Простое внятное изложение – выше способностей. В итоге понять, что они пишут, что хотят сказать, – возможным не представляется никак. При всём желании.

Белошвейка гладью ...

Ни Меклина, ни Юсупова не владеют письмом. Никак. Элементарное описание им не по силам. Простое внятное изложение – выше способностей

Крохотный рассказ Маргариты Меклиной объёмом приблизительно в полторы машинописные страницы, всего семь абзацев. Цитирую целиком первый:

«Дом был поделен на две части. Наверху располагался пожилой риелтор, карикатурный перепродавец домов, и его не вникающая ни в дела, ни в деньги жена, а внизу – общавшийся с крысами моложавый профессор. С голубями тот столкнулся впервые и поэтому летал в другой город к коллеге, с которым у них был совместный проект: новшество. Поднимался он рано и тут же вставал на беговую дорожку, по которой поджаро спешил в никуда, в то время как напротив него раздавался телевизионной бубнеж…»

1) Что означает «общавшийся с крысами молодой профессор»? Не приложу ума. Возможные варианты: а) у профессора плохие друзья – сволочи, крысы; б) у него в квартире жили крысы; в) он профессор биологии и работает с крысами.

Определившись более или менее с одним обстоятельством жизни «общавшегося с крысами молодого профессора», тут же сталкиваешься с новой загадкой: «с голубями тот столкнулся впервые и поэтому летал в другой город к коллеге, с которым у него был совместный бизнес: новшество».

1) «Тот» – употреблено откровенно не к месту. Если речь всё еще идет о «моложавом профессоре», то следовало бы сказать «он». «Тот» – заставляет думать о третьем лице, оставшемся по каким-то причинам за скобками повествования, но так и не появившемся.

2) Крысы уже произвели сильное впечатление, и «впервые» возникшие «голуби» – просто вгоняют в ступор. Не успеваешь отдышаться. «Тот» столкнулся с крысами впервые – ему тяжело, а я-то вообще ни сном, ни духом. Едва грызунов передушил, а тут новость – голуби гадят. То понос, то золотуха. Не успеваешь оправиться, не то что сообразить. Откуда голуби?

Живут на крыше у «карикатурного перепродавца домов»? Может, их разводит жена пожилого риелтора, не вникающая в его дела. Всё ей по барабану – такая уж веселушка. Пока муж потеет на ниве риелторства, она в холодке гоняет голубей. Два пальца в рот и давай крутить шестом над головой. Увлекательно.

Другой вариант: профессор резко сменил круг друзей. Были – крысы, шакалы, редиски. Нехорошие люди. А теперь – голубки.

А может, «голуби» – фонетический намёк на «голубой». Профессор сменил сексуальную ориентацию? И поэтому-то он летает в другой город к коллеге, с которым у него, эвфемистически выражаясь, «новый проект»: «новшество» – как пишет после абсолютно неуместного двоеточия Маргарита Меклина.

Ее синтаксис дик – не в смысле «стихийно необуздан» а в смысле «неуклюж и безграмотен». Фантазия и воображение – убоги. Общекультурный уровень – жалок. Интеллект (способность думать) – даже не на уровне кумеканья. Меклина симулирует и творческую фантазию, и культуру, и интеллект так же жалко и неумело, как ее неэмансипированные восемнадцатилетние сестры всё еще симулируют оргазм на супружеском ложе. Они разделяют одни предрассудки. Меклина – другие.

Девчонки стараются в интересах образа любовницы и жены.

Меклина – в интересах образа университетской, свободной, открытой ветрам, и стихиям, и творчеству.

Общее то, что есть желание, но нет возможностей.

Типично для Меклиной завершить полстраницы своей неразборчивой писанины троеточием. Это значит, всё – иссякло. Источник пересох. Что делать?

Меклина простодушно начинает с троеточия и маленькой буквы следующий неразборчивый абзац. Пребывая в наивном заблуждении, что глубокомыслие, выраженное многоточием, впечатлит читателя. На нее даже не сердишься. Слишком уж шито белыми нитками.

Сидела белошвейка и шила гладью...

На эту тему
• Белоручка
• Слово и Дело
• Блудо и мода
• Солдат красной империи
• Сестра ее смерть

Вставленные клочки из курсовой симулируют интеллектуальный дискурс. Я уверен, что курсовая подлинная. Чтоб добро не пропадало. И правильно – испортить эту прозу невозможно. Не потому, что хуже не бывает, а потому, что это вообще не проза. Слова, буквы, словосочетания. Закончить мысль не получается. Начать, впрочем, тоже. Меклина редко способна написать нормально хотя бы предложение.

«Почему же она замуж не вышла», – волновалась Марьяна, но редкие зубы Марии разрушали Марьянину страсть».

Так и тянет ответить Марьяне в соответствии с законами этой прозы – лапидарно и с уважением к причинно-следственным связям: дескать, не волнуйся, Марьяна, пускай горит, не угасая, твоя страсть. Во влагалище зубы не растут.

Целых две авторских сноски объясняют непросвещенному русскоязычному читателю значение слова «реднек». Слово редкое, неизвестно почти что никому. Поэтому надо объяснить. Первый раз – довести до сведения. Второй – чтоб запомнили.

Остальные сноски – не лучше. Меклина любит разъяснения вроде того, что вода – это жидкий минерал, ее формула H2O. Видно – настоящий синий чулок. Бакалавр. Серьезно думает идти на магистерскую степень и в перспективе – на Ph. D.

Не знаю, просто не знаю, что заставило Меклину уделить столько внимания английским сноскам, лучше бы подучила русский. Писательству ее это не помогло бы. Безнадежно. Жестоко было обманывать надеждой. Но просто по-человечески – нехорошо, некрасиво не знать значения простых русских слов. Особенно для интеллигентной девушки с высшим образованием.

«Зрители сразу привстали, и Сесилия, показывающая Марьяне перлы Перу, посоветовала Марьяне тоже привстать (в этом танце нужно следить за босыми ногами)…»

«Привставать, привстать – встать несколько, не совсем, приподняться лёжа или сидя // встать на короткий срок» ( В. И. Даль. «Толковый словарь живого великорусского языка»).

Если за танцем удобней следить стоя, то следует встать. Просто и ясно. Привстать – значит стоять на полусогнутых. Поза не для зрителей.

Второе значение – встать на короткий срок, имеется в виду почти мгновение. Даль дает пример: «Привстань, ты села на мои перчатки».

Вроде Марьяна на перчатках не сидела. Хотя у Меклиной ни за что не поручусь. Она из тех, чье красноречие погибло в косноязычии необратимо.

На случай последних сомнений, вдруг у кого-то остались, спешу развеять: Маргарита Меклина – лауреат премии Андрея Белого.

Что еще?

Для полноты картины: живет в Сан-Франциско.

Меклина простодушно начинает с троеточия и маленькой буквы следующий неразборчивый абзац (фото: stosvet.net)

Другая белошвейка, и тоже гладью ...

Второй автор книги живет в Белизе. Это в Латинской Америке. В близости с донами педрами и дикими обезьянами. Сколько километров отделяет Лидию Юсупову от Маргариты Меклиной, мне неизвестно, вероятно, не так уж и много, а вот соотношение их литературных дарований очевидно – один к одному.

На первой странице первого рассказа, кстати, Маргарите Меклиной посвященного, читаем:

«Маркиан бросил молоток и побежал к ней. Его глаза – два котенка – приблизились; госпожа Браун вгляделась – один котенок был мертв…»

Сказать без выкрутасов «глаза приблизились», конечно, нельзя. Слишком просто. Понадобились «два котенка». Один из них еще и мертвый.

Кот пошел за молоком, а котята кувырком, (А) котора была мать, никому не угадать.

Такими вот пирогами с мертвыми котятами угощает из своего далека засевшая под пальмой Лидия Юсупова.

Но на котятах всё только-только начинается, а совсем не заканчивается.

Чувство юмора: «Она любит говорить, что мне нравится, что у нее есть... х.й. Но это шутка, я ее совсем по-другому воспринимаю – просто как женщину». По-моему, неотразимо.

Вкус: на четвертой странице обложки цветная фотография автора. Двумя руками она прижимает к лицу большую розовую перламутровую раковину. Пальцы обеих рук вложены внутрь ракушечного лабиринта. Это визуальная метафора. Цвет раковины – розовый перламутр – и двустворчатая форма недвусмысленно указывают по адресу анатомии женских гениталий, на рифму к слову «где». Где мои пальчики-то? Где, где ...

Оригинально. Тонко. Остроумно. Мы в восхищении.

Дар описателя: «История Анджелики Дали начинается майским солнечным полднем. Она начинается с глаз двенадцатилетней девочки, глядящих сквозь пыльное автобусное окно, ищущих и не находящих»…

Пыльные глаза девочки солнечным майским утром достанут сквозь любую, самую толстую кожу. «Ищущих и не находящих» – тоже по-своему удача. Затрудняюсь даже выбрать, что лучше: «начинается с глаз» или «глядящих, ищущих и не находящих». «С глаз» – привносит мистические ассоциации, а «глядящих, ищущих и не находящих» – роковые.

Авторская глухота у Юсуповой не простая – оглушительная!

Чувство слова: «Девушка любит шокировать и разыгрывать людей, и иногда она называет меня, – Маркиан засмеялся и выпалил на одном дыхании: – Гигандроморфофил!»

Что скажешь? Снова неотразимо. Особенно то, что «выпалил на одном дыхании». Раз так, вдохнул, и: гигандроморфофил! Запросто.

Кстати, я не знаю, что это слово означает. Да и переписывал его с трудом, чуть ли не по буквам.

У Лиды Юсуповой огромный словарный запас – Лида Юсупова много читает. Даже в библиотеку записана.

«Книжка, которую я взяла почитать в библиотеке, называлась что-то вроде того: «Контроль-фрики и как справляться с ними, чтобы они не изгадили тебе жизнь».

Книжка эта могла помочь Юсуповой, но, видно, взяла она ее в библиотеке слишком поздно. А то бы, глядишь, и жизнь ее сложилась иначе. Загорала бы себе на жарком солнышке и горя не знала бы со всей этой литературной лабудой. Не сложилось. И я даже знаю, почему и кто в этом виноват.

Из автобиографии Лиды: «... декабря 1995 года, всего за несколько дней до моего отъезда в Иерусалим, вышла из печати первая моя книга – сборник стихотворений «Ирасалимль». Я успела отдать несколько экземпляров в магазин на Литейном – никаких презентаций, никаких рассылок никуда... Уехала... Через семь лет эта книжка оказалась в руках Дмитрия Кузмина – так началась моя творческая биография».

Известно. Что в эти руки попало, то пропало.

Третья белошвейка...

Писательская несостоятельность Меклиной и Юсуповой очевидна. Кричит громким криком. Визжит. И именно вследствие этой несостоятельности обе стали предметом опеки Дмитрия Кузьмина. Одна – даже лауреатом когда-то почтенной премии Андрея Белого.

Трясогузка набирает армию. Всё, опять-таки, шито белыми нитками.

Собственное карьеростроительство требует поголовья соратников и членства в рядах. Чем больше, тем лучше. Талантливых и независимых надолго не удержать. Если вдруг случайно какой и попадется, скоро сбежит. Значит, ставка делается на дефектных и неполноценных. На заведомо зависимых. Чтоб без Трясогузки никуда и нигде (напрашивающаяся к «нигде» рифма – непредумышленна).

Отсюда особая страсть к графоманам, сексуальным меньшинствам, обиженным и оскорбленным всех родов и полов. Чем хуже, тем лучше. Парад отбросов демонстрируется потенциальным спонсорам. А у спонсоров свой интерес.

Люди с деньгами – люди бизнеса. Бизнес неотделим от политики. Бизнесмены активно участвуют в политической жизни. По сути, Трясогузка торгует списками поголовья. «У меня несколько тысяч литераторов, не имеющих возможности печататься. Большей частью университетская молодежь. Журналисты. Многие проживают за рубежом. Разумеется, либералы и рыночники. Сторонники свобод, противники деспотии».

Ключевые слова произнесены. Свояк признал свояка.

Собственно, никакой анализ никакого современного явления не может считаться серьезным и профессиональным, если вопрос «откуда деньги?» остается без ответа.

Кто и на какие деньги издает горы литературы-макулатуры?

Что девчонки в Куршавеле не потратят, то ихний спонсор скинет на литературу. Родной сестре тарелку борща не нальет? Нальет. А уж совсем мелочь – перхоть с лобков – это стряхнут на воздух. На Армию Трясогузки. На молодежную организацию и фестиваль.

Добросовестные недоумевают, пишут статьи – и этот не поэт, и этот не прозаик. Структуры текстов трясогузкиных авторов анализируют, несостоятельность семантики разоблачают. Пыхтят, из сил выбиваются. И чем больше пишут, тем больше и раздувают ничто в нечто. Трясогузкина вшивая рота только жиреет на всех этих полемиках и анализах. А сам культуртрегер – хвать разоблачительные статьи в охапку и бегом к спонсору: «Режим снова заказывает продажным писакам наших гениев и героев. Поддержите в неравной литературной борьбе».

И никуда не денешься, поддерживают, то есть отстегивают.

Типографии, дымясь от натуги, шлепают графоманские тиражи. Счастливые графоманы жмутся к своему благодетелю – к Трясогузке. Новые приходят. Растут ряды. Списки пополняются. Спонсорские увеличиваются.

Трясогузка уже не вшивой ротой командует, дивизия под ружьем. Ведет к новым вершинам.

Где-то там в поле, на марше прибилась еще парочка – Меклина да Юсупова. Зачислены на довольствие.

Не то чтобы кто-то всерьез верит в боеспособность Трясогузкиной армии (или, с другой стороны, кто-то бьет «воздушную тревогу»), но есть статья расходов – «на идеологию» – в большом бизнесе. А Трясогузка исхитрился соответствовать. Заявки навострился писать, чтобы точно попасть под статью.
Долго старался.
Вот и попал, наконец.
Прямо под статью.