Тихие пейзажи

Рощи и озера (от 16 до 9 баллов)

16. Юрий Ряшенцев. Около Коломны // Знамя. № 3.

Ряшенцев может быть разным. Иногда ряшенцевский стишок десятилетиями держишь в благодарной памяти, а иногда хочется скорее забыть всю подборку.

Сначала эти стихи у меня, что называется, не пошли: я никак их не мог расчитать. Когда я добрел до строки «Шкалики да брюлики тусовки воровской», меня осенило: это надо напевать, причем в предельно надрывной, «русскошансонной» интонации.

Сразу все встало на свое место, и я смог насладиться лихой, куражливой, фартовой, холодяще-обжигающей, словно озерный ветер на закате, и прекрасной поэзией Юрия Ряшенцева.

15. Инна Лиснянская. Проём // Знамя. № 4.

Инна Лиснянская (фото: ИТАР-ТАСС)

Зато Лиснянская – неизменна. В хорошем смысле слова. Басовый голос с хрипотцой, виолончельная просодия, мудрость, огненная страстность, неистребимое жизнелюбие.

14. Светлана Кекова. Шелкопряды языка // Новый мир. № 4.

И Кекова тоже неизменна в своем воздушном умном, строгом, чуть холодноватом («алюминиевом») профессионализме.

13. Андрей Нитченко. Тень фотографа // Знамя. № 4.

Стихи Нитченко просты и непросты одновременно. Эти стихи требуют должной настройки, они нервические, вибрирующие; судя по всему, их автор – «натура с тонкой душевной организацией».

И они очень хороши. А иные из них – замечательны: практически из ничего, на упрямом ровном месте Андрею Нитченко удается сотворить чудо.

Иногда ряшенцевский стишок десятилетиями держишь в благодарной памяти, а иногда хочется скорее забыть всю подборку

12. Юрий Казарин. На острие ресницы // Новый мир. № 4. Медитативное творчество Юрия Казарина выстроено на синтаксических сдвигах. Раз на раз не приходится (Казарин довольно неровный автор), однако некоторые тексты Казарина почти не уступают пастернаковским (ранним). Хотя, конечно, Казарин гораздо тише и сдержанней Пастернака.

11. Вечеслав Казакевич. Один и тот же кот // Знамя. № 3.

Способность к простодушию – редка; простодушие – словно скромность: исчезает при малейшем намеке на осознание. У проживающего в Японии Вечеслава Казакевича эта способность есть. Он умеет быть обаятельно простодушным. В чем его преимущество.

10. Вероника Капустина. Честный улов // Новый мир. № 4. Тонкопсихологичная, разумная, светская – и очень женская поэзия. Сказал бы «дамская», если это не было бы обидно. Хотя ничего обидного в таком определении нет.

9. Сергей Шабуцкий. и мои наволочки // Знамя. № 4.

У Сергея Шабуцкого отменное чувство юмора, внутренняя самостоятельность, непоказная религиозность, вкус видеть и понимать природу. Это – главное. Остальное – дело наживное.

Холмы и овраги (от 8 до 3 баллов)

На эту тему
• Приключения в апреле
• Плоды просвещения
• Мешок пустяков
• Сто цветов
• Игры нашего двора

8. Виктор Санчук. Разница в росте // Знамя. № 3.

Даже не знаю, что сказать по поводу двух этих коротких текстов Санчука – верлибра и неверлибра. Профессионализм в них налицо. Но какие-то они обрывочные. И будто бы написаны непонятно к чему.

7. Владимир Богомяков. iris sibirica // Знамя. № 3.

Богомяков один в один повторяет интонацию и специфическое мироощущение митьков. Беда в том, что митьковство – при всей своей симпатичности – имеет обыкновение быстро доставать. Митьки никого не стремятся победить, зато их победить – хочется.

Вчитываясь в однообразные выхилясы Богомякова, временами ловишь себя на нехорошем желании прижать автора-братушку к стене и заставить его изъясняться нормально, по-человечески, елы-палы…

6. Владимир Салимон. За закрытой дверью // Октябрь. № 4.

Обидно, Салимон неплохой поэт, в его поэзии есть свой естественный темперамент (флегматическо-меланхолический), есть фирменный подкупающий жест недоуменного приятия мира, Салимону удаются концовки стихотворений.

Но до чего же он небрежен! Иногда дело доходит до вопиющих синтаксических ошибок (пиши Салимон в чуть менее традиционной манере, они могли бы быть поданы как приемы, а так выглядят как ошибки, да и являются ошибками). Причем исправить их можно было легким прикосновением пера. Воистину, Салимон – враг самому себе.

5. Михаил Дынкин. В невидимой части спектра // Знамя. № 4. Поначалу нравится: Дынкин умело подражает Борису Поплавскому, а Поплавский очень сильный поэт. Затем в глаза шибает то, что принято называть термином «литературщина». В одном коротком стишке – разом и вне связи – и Ада Набокова, и «дверной проем» Пастернака, и Орфей, и расхожая цитата из Блока. Поплавский бы себе такого не позволил.

4. Владимир Берязев. Золотоносная мгла // Новый мир. № 4.

Все на месте: красивые слова, правильные «поэтические» темы, ненавязчивые отсылки к мировой культуре – к тому, что сейчас модно в интеллигентских кругах.

Нет только одного – авторской индивидуальности.

3. Василий Русаков. Вернуться в Итаку // Новый мир. № 4.

Это не Геннадий Русаков. Это – Василий Русаков. Он из Петербурга. Так что надрывов не дождетесь. Зато будет много античности и классицизма.

Десятикратно разбавленный Кушнер, короче говоря.

Болота и буераки (от 2 баллов до 1 балла)

2. Константин Ваншенкин. Из хорошей семьи // Знамя. № 3.

Психолингвисты считают, что слово «простой» несет в себе позитивные смыслы, а «сложный» – негативные. В самом деле, сказать о ком-то: «Простой он человек, настоящий» – похвалить, а бросить: «Сложная натура» – эвфемистически обругать.

Но вот читаю я новые стихи Константина Ваншенкина. И думаю о том, что простота – если она тотальна – не так уж и хороша.

1. Анатолий Найман. Слюна и перышки // Знамя. № 4.

Что если это проза? Да и дурная: высокопарная, косноязычная, изобилующая нелепыми эллипсисами…

Название у подборки хорошее. Самокритичное.