Евдокия Шереметьева Евдокия Шереметьева Почему дети задерживаются в мире розовых пони

Мы сами, родители и законодатели, лишаем детей ответственности почти с рождения, огораживая их от мира. Ты дорасти до 18, а там уже сам сможешь отвечать. И выходит он в большую жизнь снежинкой, которой работать тяжело/неохота, а здесь токсичный начальник, а здесь суровая реальность.

10 комментариев
Борис Джерелиевский Борис Джерелиевский Единство ЕС ждет испытание угрозой поражения

Лидеры стран Европы начинают понимать, что вместо того, чтобы бороться за живучесть не только тонущего, но и разваливающегося на куски судна, разумнее занять место в шлюпках, пока они еще есть. Пока еще никто не крикнул «Спасайся кто может!», но кое-кто уже потянулся к шлюп-балкам.

4 комментария
Игорь Горбунов Игорь Горбунов Украина стала полигоном для латиноамериканского криминала

Бесконтрольная накачка Украины оружием и людьми оборачивается появлением новых угроз для всего мира. Украинский кризис больше не локальный – он экспортирует нестабильность на другие континенты.

2 комментария
10 июня 2008, 08:59 • Культура

Прилепин? Который?

Прилепин? Который?
@ ИТАР-ТАСС

Tекст: Сергей Беляков

Следить за премиальным процессом довольно скучно. В прошлом году лауреат «Большой книги» был известен уже в июне. В этом с большей или меньшей уверенностью можно вычислить всю призовую тройку. «Букер» тоже нечасто преподносит сюрпризы. Счастливым исключением остается «Национальный Бестселлер».

Предугадать решение сотни академиков несложно. А вот воля одного-единственного члена жюри, да к тому же не писателя и не профессионального критика, а, скажем, повара или фигуриста, совершенно непредсказуема. Ведь жюри «Нацбеста» не собирается на заседания и каждый принимает решение только за себя.

Интриги жюри

Две дамы вручили премию самому импозантному мужчине? Если даже так, выбор по-своему обоснован

В 2002 году Ирина Хакамада и Сергей Шнур проголосовали за графоманскую книжку журналистки-недоучки и на глазах у всей литературной общественности произвели на свет феномен Ирины Денежкиной. Несколько лет критики говорили о «буколической прозе русской Франсуазы Саган».

Благодаря «Нацбесту» книжки Александра Проханова начали печатать приличные издательства, а Илья Бояшов из никому не известного преподавателя нахимовского училища превратился в завсегдатая лонг- и шорт-листов.

Это не премиальный процесс, это волшебство, настоящее волшебство!

На этот раз чуда не произошло. Темные лошадки (Александр Секацкий и Юрий Бригадир) забег проиграли. Премиальное «мёд-пиво» вновь лишь слегка смочило губы Льву Данилкину (достался-таки ему один голос), а Вячеслав Курицын (он же Андрей Тургенев) вообще ни одного голоса не получил. Роман Анны Козловой, которому, по совести говоря, место в мусорной корзине, а не в шорт-листе, премии также не удостоился.

«Нацбест» получил практически постоянный финалист «Нацбеста» последних лет Захар Прилепин, взял-таки премию с третьей попытки (предыдущие – романы «Патологии» (2005) и «Санькя» (2006)).

Решение жюри считаю правильным, но мне неясно одно: какой Прилепин стал лауреатом. Я знаю двух.

Двойники

Захар Прилепин – бывший омоновец, воевал в Чечне, оппозиционер и нацбол, принципиальный нонконформист. Мужественное лицо, атлетическая фигура, бритый наголо череп. Хрестоматийный облик даже не русского десантника, а скорее чеченского или черкесского абрека. Если кто еще не видел – загляните на его личный сайт, кстати, очень хорошо, профессионально сделанный.

Прилепин – любимец и националистов, и либералов, что само по себе интересно. Его хвалят не только почвенники (Валентин Курбатов, Владимир Бондаренко) и «центристы» (Павел Басинский), но и либералы (Александр Архангельский, Евгений Ермолин, Александр Кабаков).

Татьяна Толстая и Дуня Смирнова были совершенно очарованы (см. выпуск «Школы злословия» от 2 июня). Прилепин вовсе не произвел впечатления закоренелого «красно-коричневого». Он вел себя дипломатично и несколькими тонкими комплиментами завоевал сердца либералок. В их глазах так и читалось: «Да он наш, наш!»

Другого Прилепина, вообще-то, зовут Евгений, его облик иногда проглядывает из-под личины сурового, брутального Захара Прилепина. Этот Прилепин живет на страницах своих книг.

Я не люблю писать о Прилепине. Даже ругать не хочу. Стоит ли придираться к не слишком удачным оборотам и коллекционировать стилистические ошибки? Не так их много, да и занятие это не для критика, а для школьного учителя, который Прилепину давно не нужен. Он талантливый, серьезный прозаик, а вот писать о нем всё равно не хочется.

Каждый раз, открывая его новую книгу, я держу в памяти образ бритоголового абрека, брутального мачо и, естественно, ищу в его прозе что-нибудь похожее на Проханова или Лимонова, любимых авторов Захара Прилепина: «Хороша ты, пуля. Отомстительна ты, пуля. Пуля, ты горяча» (Эдуард Лимонов. «Дневник неудачника»).

Но ничего подобного не нахожу. Книги пишет не брутальный Захар, а совсем, совсем другой человек:

«Последнее время во мне поселилось ощущение, так схожее с влажной ломкой мужающих мальчиков.

Как ни странно, в ранней своей юности, прожив полтора десятилетия на земле, эту ломку я быстро миновал. Расстояние от внезапно кончившегося детства до того, как со мной стала общаться самая красивая девушка в школе, было незаметным и смешным. Я не помнил этого расстояния.

И, значит, почти не пережил свойственного всем моим сверстникам унижения, возникающего от несоразмерности своих разбухших желаний и нелепых возможностей для их воплощения.

Зато теперь чувствовал себя так, словно меня настигла подростковая вялость и невнятность» (Захар Прилепин. «Грех»).

Нет, это не абрек! Культурный и неглупый молодой человек, горожанин, не ландскнехт, не «солдат удачи» и даже не «волонтер свободы».

Куда исчезли «буря и натиск»? Где его энергия, где дух борьбы?

Вместо острого и горячего блюда нам подали что-то качественное, но диетическое.

Даже «Санькя» был не книгой о нацболах, а скорее психологическим романом о молодом человеке, которому не хватило цинизма для адаптации в меркантильном мире современной России.

«Грех» Прилепина – это, конечно же, никакой не роман, а сборник рассказов, его реализовать трудно. Рассказ – жанр элитарный. Издателями и читателями в наши дни востребован только роман.

Позволить себе сборник рассказов могут Людмила Улицкая или Евгений Гришковец. У них есть свой постоянный читатель (десятки, если не сотни тысяч!). Захар Прилепин такого себе позволить не может. К тому же романная форма дает шанс на успех в букеровском премиальном марафоне.

«Грех» уводит еще дальше от образа «крутого нацбола», чем «Патологии» и «Санькя». Нормальная реалистическая проза. Жизнь современного молодого человека, который работает то охранником («Шесть сигарет и так далее»), то могильщиком («Колеса»), то грузчиком («Карлсон»). Приезжает в деревню («Грех»), служит в армии («Сержант»). Эти рассказы уже печатались в «Дружбе народов», «Континенте» и «Новом мире». Чувствуется рука хорошего редактора: ляпов и стилистических ошибок там много меньше, чем в «Патологиях» и в «Саньке». Мастерством прозаика Прилепин владеет хорошо, цепкий взгляд, знание жизни. Всё при нем. В лучших вещах («Колеса», «Грех») он тонок и психологичен.

Андрей Немзер еще до голосования заметил: «Сдается, что Прилепин угодил в шорт-лист не столько за рассказы, сколько за тщательно выстроенную репутацию крутого нацбола (к прозе его имеющую косвенное отношение)». За что же вручили Прилепину «Нацбест», за реалистическую и психологическую прозу или за обаяние брутального мачо? Посмотрим, кто проголосовал за книгу Прилепина.

На этот раз судьбу премии решили две очаровательные дамы, дружно проголосовавшие за «Грех» – Галина Дурстхоф (литагент Лимонова, Сорокина и Мамлеева) и Эмилия Спивак (Женя из сериала «Тайны следствия»).

Две дамы вручили премию самому импозантному мужчине? Если даже так, выбор по-своему обоснован.