На границе

1. Сливки

Елена Долгопят. Закон сохранения. Рассказы // Дружба народов. 2008. № 3.

Глядя на экран телевизора, зритель не всегда успевает сообразить: это еще обнаженное или уже просто голое?

«Бабушка помнила, и пластинка помнила, всё имеет свою память, не только человек, но и всякая вещь… И чем старше вещь, тем больше помнит. Вопрос, как эту память пробудить… Идея скорее поэтическая…»

Воплощение этой идеи в слове («бесплотные слова иной раз рождают вполне осязаемый мир») объединяет и составляет суть рассказов Елены Долгопят. Игра авторского воображения создает сюжет. Он строится так, что всё время остается ощущение тайны. Не разгадывая ее до конца, автор оставляет читателю пространство для воображения.

См. также Елена Долгопят. Рассказы об одиночестве // Новый мир. 2008. № 3.

2. Их нравы

Евгений Клюев. Заметки из-за бугра. Фрагменты будущей книги // Дружба народов. 2008. № 3.

Рассказы о далеких странах, о нравах и обычаях других народов увлекали еще первых читателей (точнее, слушателей) Геродота.

Записки Евгения Клюева, гражданина Дании и жителя Копенгагена, увлекательны, поучительны, забавны. Даже в эпоху глобализации национальные различия никуда не исчезли, и в чужой монастырь со своим уставом лучше не соваться.

«Когда русскому ребенку за ту или иную провинность обещают оторвать уши, русский ребенок относится к этому философски… Однако если угрозу «оторвать уши» услышит… какой-нибудь находящийся поблизости датчанин – берегитесь... Датчанин – человек конкретный: он мгновенно представляет себе белокурую детскую головку с безобразными ранами по бокам – на тех местах, где прежде были уши, – и ухмыляющегося злодея, держащего эти самые уши в окровавленных пальцах, бежит в ближайший полицейский участок и уже через секунду вылетает оттуда в сопровождении группы здоровенных полицейских».

3. Медленное чтение

Николай Евдокимов. Счастливое кладбище. Повесть // Дружба народов. 2008. № 3.

Лишние люди, не нужные ни государству, ни своим близким. Бомжи городские, сельские (точнее, околодачные), бомжи-путешественники. Но это не физиологический очерк. Не зарисовки с натуры, а сны, видения выражают суть печальной повести о гибели надежд и одиночестве.

«Он не мог забыть этого вздоха в светлой прекрасной лунной ночи, наполненной жизнью земли, деревьев, звезд. Два живых существа – человек и животное поняли друг друга и стояли, прижавшись, одинокие, забытые теми, кого любили».

Природа всё-таки милосерднее к своим детям. Люди беспощаднее. Очень страшная в своей безысходности история.

Евгения Кононенко. Три рассказа. Перевод с украинского Елены Мариничевой // Дружба народов. 2008. № 3.

Как и Сергей Жадан, Юрий Андрухович, Оксана Забужко, Евгения Кононенко представляет новое поколение украинских писателей.

– Полтора Григорюка? – не поверила собеседница. – Не может такого быть!
– Ну, если не полтора, так один и три от Григорюка – это уж точно!
– Все равно, – не верила та, – да один Григорюк, да ноль восемь от Григорюка – и то очень много!
– Да нет, какие там ноль восемь! Полтора! Ну, может, один и три.

Как не вспомнить персонажей гоголевских «Вечеров на хуторе…»! Особенно удаются писательнице живые, динамичные диалоги. И все-таки остается ощущение, что в переводах не удалось сохранить национальный колорит рассказов.

Алексей Устименко. Ташкентский роман // Дружба народов. 2008. № 3.

На эту тему
• На просторах Евразии
• Апология Уго Чавеса
• На любителя
• Однофамилицы и знакомые
• Зимние небылицы

Документальное повествование о Великом князе Николае Константиновиче, внуке Николая I и племеннике Александра II. Личность легендарная и противоречивая. Серебряная медаль Академии Генерального штаба, Хивинский поход, организация научных экспедиций в Туркестане, строительство оросительных каналов.

И скандальная личная жизнь: кража бриллианта, появление в обществе с двумя женами, похищение пятнадцатилетней гимназистки.

Царская семья прятала его на задворках империи. Повествование о ташкентской ссылке Великого князя составляют архивные документы (секретные донесения спецслужб) и литературные версии его жизни. По «Воспоминаниям» Сергея Витте, «Дневнику» Алексея Суворина и «Запискам революционера» Петра Кропоткина.

Вера Чайковская. Три новеллы // Нева. 2008. № 3.

«Потерянный портрет», «Временная остановка», «Закатная встреча».

XIX век и наш дни. Маленький русский городок Скопин и курортный поселок на Рижском взморье. Художник Павел Брунст, воспитанница купцов Перегудовых Агаша и советская школьница Валя. Старинный акварельный портрет соединяет содержание трех новелл в единый сюжет. Он же определяет и стиль повествования. Кажется, что автор пишет легкими, прозрачными акварельными красками.

«Когда уезжали, в саду показалось улыбчиво-расстроенное лицо молодого хозяина, махнувшего им на прощание пухлой рукой, и за яблоней мелькнуло белое платье со старинными оборками. Лицо от него скрыли, отвернувшись и показав толстую темную косу с красной ленточкой на конце».

Гела Чкванава. Лауреаты Солнечной премии. Повесть // Нева. 2008. № 3.

«С моря подул ветерок, веселый и самодовольный, как женщина, купившая себе новое платье. Кроме запаха моря, принес он еще что-то неясное и не вполне ощутимое – быть может, сны дельфинов и рыб, которые море видело каждую ночь, как кинофильмы...»

Атмосфера южного приморского города. Национальный (абхазский) колорит. Несколько простых житейских историй. Жестянщик, милиционер, почтальон, торговец пивом. Их жены, дети, собаки. Истории правдивые и не очень. Такие рассказывают на свежем воздухе за стаканом молодого вина. Стихия устной речи. Юмор.

4. Мемуары

Рива Шендерова. Любимый учитель. Виктор Николаевич Сорока-Росинский в 1948–1960 гг. // Звезда. 2008. № 3.

Прототип известного миллионам кинозрителей Викниксора (фильм «Республика ШКИД» Г. Полоки по одноименной книге Г. Белых и Л. Пантелеева).

Всё, что осталось за пределами замечательной книги и смешного, искрометного фильма о беспризорниках 20-х годов.

Кстати, сам Сорока-Росинский не считал Школу имени Достоевского (ШКИД) главным делом своей жизни. Биографию выдающегося педагога восстановила его бывшая ученица. Особенно подробно с того момента, когда в сентябре 1948 года он начал преподавать литературу и русский язык в школе № 233 города Ленинграда.

Внешний облик, манера поведения, взаимоотношения с учениками и коллегами, поразительная эрудиция и редкое бескорыстие – всё, что сохранила благодарная память ученицы.

Диана Виньковецкая. Единицы времени // Звезда. 2008. № 3.

Мемуарная проза. 60-е годы. Ленинград. Иосиф Бродский, Ефим Славинский, Раиса Берг, Александр Гитович, Евгений Рейн, Дмитрий Бобышев и другие. Среди множества лиц два, безусловно, главные для автора.

«Хочу сказать спасибо судьбе, что встретила таких людей, как Яков и Иосиф, и «поклониться их теням». Иосифа Бродского и Якова Виньковецкого сближал внутренний космос души, мрачное мироощущение, высокая духовность и чувство оторванности от толпы… для меня они были духовными вдохновителями, людьми с «открытыми окнами», которые помогли мне открыть мои».

Внутренний сюжет этих воспоминаний – преодоление барьеров, интеллектуальных и психологических. Выпускница советской школы, студентка советского вуза входит в круг людей, политически и эстетически оппозиционных режиму.

Автор пользуется и таким эстетским приемом, как мемуары в мемуарах.

«Рядом с моим компьютером всегда лежит мой рыжий кот Ося – Осип Дианович Гонкур… одной лапой что-то пописывает и складывает в свою корзину… Смотрю – в корзине целая книга с названием «В тени человека» с подзаголовком «Записки о поведении двуногих».

5. Без вымысла

Алекс Рапопорт. Семья Волькенштейн. История рода // Нева. 2008. № 3.

Михаил Филиппович Волькенштейн (1861–1934), влиятельный петербургский адвокат. В круг его знакомых входили, помимо коллег-юристов, Шаляпин, Короленко, Стасов, Скабичевский, Добужинский.

С Чеховым Волькенштейн был знаком еще по таганрогской гимназии. Позже они переписывались.

Однажды, по просьбе самарского коллеги, Волькенштейн принял на службу молодого перспективного юриста. Но тот, к сожалению, связался с дурной компанией и был арестован. Волькенштейн добивался его освобождения, дал свое поручительство. Просьба не подействовала. Молодой человек отбыл в ссылку, в село Шушенское. Звали его Владимир Ильич Ульянов.

6. Без комментариев

Андрей Щупов. Женщина плавных обводов. Рассказ // Нева. 2008. № 3.

Вечная тема: мужчина и женщина – две разных планеты.

Он: «Каблуки у нее огромные – должно быть, сантиметров пятнадцать. На таких, действительно, сложно передвигаться быстро. А медленно идти трудно мне. Потому что скучно».

Она: «Все-таки здорово гулять с большими красивыми мужчинами! Хочется улыбаться и улыбаться».

Лев Щеглов. Эрос в зеркале массовой культуры // Нева. 2008. № 3.

Автор – ректор Института психологии и сексологии (есть, оказывается, такой), доктор медицинских наук, профессор, секретарь Ассоциации сексологов России.

«И кто только пустил про нас такую клевету, будто мы эротически безмолвны? Отнюдь. Возьму на себя смелость утверждать, что сегодня мы говорим об этом больше, чем кто-либо в какой-либо другой части земного шара.

…Глядя на экран телевизора, зритель не всегда успевает сообразить: это еще обнаженное или уже просто голое? А это низкая эротика или высокая порнография? И вообще, если про это запросто пишут в газетах, то что же писать теперь на заборах? А как объяснить неотвратимость сползания любого мужского (да уже и женского) разговора, будь то сантехники или таксидермисты, к теме об этом и только об этом? Насколько мне известно, на Западе такое тоже встречается. Но только в тесном кругу профессионалов-сексопатологов или на исповеди сексуального маньяка».