Апология Уго Чавеса

1. Сливки

Александр Иличевский. Старик // Урал. 2008. № 2.

Проза Иличевского соотносится с современной русской прозой, как геометрия Лобачевского с геометрией Евклида.

Главный герой здесь – Уго Чавес. Его Казинцев считает истинным демократом, который не диктует населению свою волю, но сам подчиняется воле народной. Счастливая Венесуэла…

«Вневременность картины была обусловлена тем, что мост сам по себе зависал над пойменными ярусами, распространял на всю вселенную стремление дороги, быстрое течение реки, бурлившей под ним на ступенях переката, – зависал словно между прошлым и будущим, останавливал, закручивал в своем вознесении происхождение времени, как капельная линза сгущает, собирая все вокруг в один бесконечно малый драгоценный мир…»

Юлия Кокошко. Благосклонность шума и пирамид // Урал. 2008. № 2.

Новая вещь несравненной Юлия Кокошко. Она не нуждается ни в комментаторе, ни в критике. Да и не хочется ее комментировать или анализировать. Хочется только читать и восхищаться совершенством.

«Каждый раз, едва я завижу на плечах у дальних холмов – ковчег весны, так и замру: какую нам вынесут нынче? Та ли это весна, расчесавшая предместья – на белую и синюю магию: молочные переулки, большой приемный день врачующих, поваров, облаков, наковальни переправ и ультрамариновый зоосад: прохождение ланей – велосипедов и самокатов, и голубых пожарных лестниц – в небо, и серебряных ромбов, обегающих – двор, общак трех домов, и шнурованного в лоскутный сумрак мяча, и бутылочного тополя с папиросными цветками «Первое мая...»

2. Nota Bene

Александр Казинцев. Возвращение масс // Наш современник. 2008. № 2.

Очередная глава из новой книги одного из самых ярких публицистов-почвенников. Журнал печатает книгу уже третий год.

Апология демократии, в том числе и «прямой демократии», непосредственного участия граждан в общественной жизни, в управлении государством. Мысли не новые, но тема актуальна. Живой и толковый текст.

В древней Греции «человек, обладавший правами гражданина, именовался polites. А вот слово idiotes… обозначало тех, кто не принимал участия в общественной жизни».

Но главный герой здесь – знаменитый Уго Чавес. Его Казинцев считает истинным демократом, который не диктует населению свою волю, но сам подчиняется воле народной. Счастливая Венесуэла.

Сергей Рыбаков. 1917 год: эстафета заблуждений. Некомплиментарный этюд о вождях, партиях и массах // Урал. 2008. № 2.

Сергей Вискунов, Андрей Коряковцев. Месяц, который никак не может кончиться. Исторический смысл и уроки «Великого Октября» // Урал. 2008. № 2.

На эту тему
• На любителя
• Однофамилицы и знакомые
• Зимние небылицы
• Двадцать новогодних воспоминаний
• Геополитика

Две статьи о причинах, смысле, исторических следствиях Октябрьской революции. Согласны авторы только в одном: революция 1917 года – не историческая случайность, не следствие заговора «темных сил», не акт пьесы, задуманной кукловодами «мировой закулисы». Революция закономерна и неизбежна. В остальном мнения расходятся.

Взгляды Рыбакова – правые, консервативные. К революции, в конечном счете, привели размывание древнерусского идеала соборности, вестернизация элиты и раскол между правящими слоями и обществом.

Большевики охотно приносили Россию в жертву делу мировой революции, и лишь военные неудачи (поражение под Варшавой) и приток в партию множества далеких от марксизма трудящихся изменили сущность большевиков.

Взгляды Вискунова и Коряковцева – левые, социалистические. Апологетика марксизма, социализма и лично товарища Ленина. Резкая критика монархии, религии, «буржуазного» государства, самодержавия и лично Николая Второго. Достанется и православной церкви, диссидентам, либералам, демократам.

«…массовое насилие в российской истории XX века было начато не в октябре 1917-го, а в августе 1914-го. И не большевиками, а как раз теми, против кого большевики боролись. Октябрьская революция явилась отчаянной попыткой покончить с этим страшным насилием».

В терроре повинны как раз те, кто революции сопротивлялся + сталинизм, этот «бастард Октябрьской революции».

Революция принесла народу счастье: возросла социальная мобильность, миллионы приобщились к высокой культуре, получили социальные гарантии.

«В поздний же период своего развития советское общество фактически становится вариантом «общества потребления».

Свои, мягко говоря, спорные идеи Вискунов и Коряковцев защищают темпераментно, по-своему остроумно и ярко.

3. Медленное чтение

Сергей Пылев. Удар возмездия // Наш современник. 2008. № 2.

Самобытная, живая, смешная повесть на очень серьезную тему. Написана в духе народной мифологии. Миф, предание, сказка, анекдот – эти фольклорные жанры определяют художественный мир повести.

«За последние полвека карта области Воронежской заметно припустела, как прирассветное небо звездами».

Исчезают из деревень люди, будто их инопланетяне похищают, на полях «самосевом валяются тыквы ржавыми пушечными ядрами», в окрестностях бродят волкособы. В колхозе «Завет Ильича» было два села – Нескучное и Казарское. Какой завет? Загадка…

«При всей революционной лютости Ильича вряд ли тот мог завещать казарцам и нескученцам такую жизнь, какой они ныне перемогали, истерпливали».

Особенно не повезло Нескучному, «оно ярлык получило, как покойник в морге бирку на ногу, – неперспективное».

Но жители не сдаются. Призвали экстрасенсов, депутата-уфолога, потомственную вещунью. Пророчество вещуньи: придет «избавитель и заботник». Но кто? Потомок бывшего владельца этих земель дворянин Душутин? Таинственный узник местной психушки по прозвищу Монте-Кристо? Зеленоволосый инопланетянин Армагир? А может, изобретатель ультразвукового самогонного аппарата Спасибухов?

Заканчивается повесть по-сказочному счастливо: село Нескучное возвращается на карту.

Валерий Айрапетян. За окном весна. Рассказы // Москва. 2008. № 2.

Молодой писатель с гармоничным, светлым мироощущением. В подборке четыре рассказа, написанные от лица не похожих друг на друга персонажей. Разные маски. Разные стили. От лирического монолога до пародии.

«Проходя мимо газетного киоска, взглядом схватываю главную новость и каменею: У ДЖОРДЖА КЛУНИ ВЧЕРА СКОНЧАЛСЯ КАРЛИКОВЫЙ ПОРОСЕНОК МАКС.

Меня обдает нервной дрожью… Вечером коллективный просмотр телевизора. Понурив взгляд, диктор озвучил трагедию. За его спиной фоном грустно глядел на нас поросенок».

Валерий Хайрюзов. Иркут. Повесть // Наш современник. 2008. № 2.

Иркут – река в Прибайкалье. С этими местами связаны детство, юность и служба в санитарной авиации героя повести Григория Храмцова. Сейчас он в Москве пишет сценарий для документального фильма о Байкале.

Оказалось, что своим заказчикам и спонсорам Храмцов интересен только тем, что может показать место, где намыл золото. Этот чужой сценарий своей жизни герой отвергает.

В изображении продажных депутатов, «новых русских» и «новых бурят» автор не оригинален и порой впадает в публицистику. Интереснее московских глав получились главы байкальские. Легенды и мифы бурят, Саяны, живописная долина реки Иркут, вид из кабины вертолета, полеты на Ан-2.

Александр Можаев. Рассказы // Наш современник. 2008. № 2.

Три рассказа о жизни казачьих хуторов.

«Бывает, оглядишься округ – весна, сладко пахнут на деревьях ожившие почки, особенно звенят небеса. Не успеешь проводить караваны гусей… закружила тебя сумятица. Очнешься от зябкого вороньего карка – осень. И не вспомнишь: жил ли ты на земле, нет ли…»

Неторопливая река жизни. Курьезные и печальные истории.

4. Отстой

Игорь Дьяков. Врагу не сдается… Повесть // Москва. 2008. № 2.

Такие тексты, вопреки распространенному мнению, на страницах «Нашего современника» и «Москвы» встречаются нечасто, но им и обязаны эти журналы своей дурной репутацией.

Игорь Дьяков – автор книги «Мир мал – Россия велика» написал о Всеволоде Рудневе, капитане легендарного крейсера «Варяг». Но получилась у Дьякова не повесть, не рассказ и вообще не художественное произведение. Это не проза, а историческая публицистика, слегка загримированная под прозу. Но грим осыпается, и читатель начинает понимать, что вещь-то написана не столько о герое Русско-японской войны, сколько о… Ну, вы, наверное, догадались – о ком.

Русско-японская война – это так, мелочь. Куда важнее другое: «Евреи всего мира объявили войну России». Ну и масоны, конечно, куда без них. Ключевая фраза этого текста: «чека – означает по-еврейски «бойня для скота».

В общем, если уж читать о Русско-японской, то лучше что-нибудь из Валентина Пикуля, «Крейсера» или «Три возраста Окини-сан». Рядом с прозой Игоря Дьякова Пикуль – это Марсель Пруст и Василий Ключевский в одном флаконе.