Антон Крылов: #Янебоюсьсказать

Флешмоб? Не флешмоб. Акция? Не акция. Перекличка? Тоже неверно. Одним словом никак не скажешь. Невозможно свести истории, которыми делятся женщины, к единому знаменателю.

О домогательствах надо кричать, а не молчать

Есть ли в этих рассказах что-то принципиально новое? Нет, я от многих знакомых девушек и женщин слышал истории о домогательствах разной степени тяжести. От некоторых – и об изнасилованиях. Если кто-то раньше «ни о чем таком» не слышал – поздравляю, вы жили в очень хорошем, добром, светлом, но, увы, не защищенном никакими границами мире.

Отличается ли это принципиально от того, что каждый мужчина может стать (а многие становились) жертвой грабителей или обычных хулиганов – гопников, которым хочется покуражиться? Да, принципиально отличается. Потому что многие истории под тегом #Янебоюсьсказать – они не про уличное насилие, а про милых и ласковых друзей семьи, залезавших девочкам разных возрастов под юбку буквально на глазах у родителей и знакомых.

Это истории не про изнасилования или домогательства как таковые. Это про безразличие и нравственную глухоту, про нежелание слышать близких людей, про стереотипы и предрассудки. Это про страх, боль и безысходность.

Это про то, что за словосочетание «сама виновата» человека надо бить кулаком в лицо. Хотя это, конечно, эмоции после прочтения десятков жутких историй и куда более жутких комментариев. Никого бить не надо – насилие в ответ на бездушие ничем не лучше любого другого насилия.

У современной женщины уже давно нет той защиты, которую (наравне с бесправием) ей давало традиционное общество (фото: Les Cinémas de la Zone)

Просто сама мысль о том, что жертва в принципе может быть хоть в чем-то виновата, должна стать бредовой и неприемлемой – как идея сжечь собственного ребенка на алтаре бога Р'Глора для того, чтобы получить должность бренд-менеджера в транснациональной корпорации.

Традиционная культура, кстати, в большинстве своих проявлений не является культурой изнасилования. Как уже отметили в одном из многочисленных комментариев, в традиционном обществе любой, кто осмелится не то что изнасиловать, а дотронуться до посторонней женщины, будет немедленно убит ее родственниками.

От насилия со стороны близких родственников эта схема, правда, совсем не спасала, но все-таки в традиционном обществе риск подвергнуться сексуальным домогательствам для среднестатистической женщины был меньше. Хотя корни вот этого омерзительного «сама виновата» – они, безусловно, идут оттуда.

В результате у современной женщины уже давно нет той защиты, которую (наравне с бесправием) ей давало традиционное общество. Но все еще есть вбитое тысячелетиями представление о том, что она «обязана» делать, что для нее «стыдно», «недопустимо» и так далее.

Неудивительно, что одной из самых серьезных проблем изнасилования являются для быстро урбанизирующихся стран, таких как Индия. Деревенские молодые люди, знающие, что в родной деревне каждая девушка находится под защитой семьи, приезжая в город, видят тысячи «ничьих» женщин, и для многих это оказывается непосильным испытанием для разума.

То же самое происходит и в российских мегаполисах, куда стремятся молодые люди из регионов и иностранных государств. Отсутствие контроля со стороны уважаемых старших людей приводит к потере границ и ориентиров.

Насильников часто называют выродками – и это слово в его изначальном значении для них очень подходит. Выродок – человек, лишившийся рода, утративший понимание, кто он и к какому миру принадлежит.

Насильники (и одобряющие их действия, как правило, такие же выродки) далеко ушли от традиционного общества, где женщина была неприкосновенна, потому что она принадлежит роду. И не дошли в современный мир, где женщина неприкосновенна, потому что она такая же личность с такими же правами, как у мужчин.

Они куда-то не туда свернули, это тупиковая ветвь развития, которая обречена вымереть – именно поэтому они так агрессивно отстаивают свои убеждения «нет – это значит да», «просто так короткую юбку не надевают», «она знала, зачем пришла» и т. п.

Но все-таки гораздо страшнее, чем читать рассказы о том, что произошло во взрослом возрасте, это пытаться осознать, что со многими подобное происходит в детстве. Здесь «самавиновата» не срабатывает, поэтому в роли обвиняемых оказываются родители. Но почему-то опять не выродки-насильники (тут уже даже не в изначальном, а во всех негативных смыслах этого слова).

В Москве и большинстве других крупных городов дети уже много лет не гуляют в одиночку, но в малых городах эта традиция по прежнему жива, а значит, выродки регулярно находят себе новых жертв.

Среди неодобрительных реакций на #Янебоюсьсказать/#Янебоюсьсказати есть такая, что, мол, вы все выскажетесь, пошумите, а никаких реальных изменений не будет.

Разумеется, моментально разнообразные виды насилия по отношению к женщинам и детям исчезнуть не могут – как не могут исчезнуть болезни и войны. Но именно такие флешмобы (акции, переклички) дают всем возможность понять простые вещи:

Нет – это всегда значит нет.

Стыдно быть преступником, а не жертвой.

Стыдно не получить отказ, а проигнорировать его.

О домогательствах надо кричать, а не молчать.

Жертва не может быть виновной по определению.

Если после предыдущего массового обсуждения суицидальных сообществ в соцсетях многие родители подростков впервые заинтересовались, что же там делает «ВКонтакте» их дитя. Может быть, теперь родители детей всех возрастов сумеют найти время и слова для того, чтобы объяснить им, что делать, если кто-то пытается потрогать, поцеловать и просит «не говорить родителям».

Очень хочется надеяться, что сейчас прозрели многие из тех, кто не верил своим детям, рассказывавшим о приставаниях со стороны знакомых взрослых.

Более того, флешмоб уже сделал то, чего не было много лет. Автором первого #Янебоюсьсказати была киевская журналистка Анастасия Мельниченко, акция сперва пошла по украинским соцсетям – как на государственном, так и на русском языках, а потом уже вышла на просторы Рунета. Первые записи российских пользователей на эту тему были еще под украинским тегом.

Даже если в честь Бандеры будут переименованы все улицы всех городов Украины, это не поможет избавиться от объективной реальности: общества в наших странах испытывают схожие проблемы, общего у нас больше, чем противоположного. Насильник не спрашивает у жертвы, за кого она голосовала и чей Крым.

Неприятие «культуры насилия», отказ от обвинений жертвы в чем-либо, объединение вокруг общих ценностей могут помочь нашим народам преодолеть искусственно насажденную вражду и ненависть.

Хотя выродков, которые будут пытаться помешать этому, будет куда больше, чем тех, кто сейчас ходит по записям жертв насильников и пишет «сама виновата».