В Москве запустили краудфандинг – сбор средств на издание детской книги про блокаду Ленинграда. Детской книги с картинками и маленькими, понятными текстами. Детской книги о жизни одной ленинградской улицы в эти страшные дни.

Казалось бы – детская книга на тему, о которой уже так много написано и снято. Но публика удивила трижды.

Во-первых, удивительным спросом на будущий комикс. Нужную сумму собрали за сутки. Сейчас, спустя менее чем две недели, собрана сумма, почти вдвое перекрывающая нужную. Во-вторых, нашлись «суперпатриоты», которые считают сам жанр комикса недостойным Великой Отечественной войны и блокады. В издании такой книжки они увидели и кощунство, и глупость, и предательство, и «подражание тупым американцам».  

Третьим (и самым громким!) оказалось возмущение людей с хорошими лицами.

«От гриппа делают прививки, а от некрофилии – нет»; «Вся эта милитаризация общества напрягает»; «Пожалуйста, сделайте следующим проектом «Гнойная хирургия для самых маленьких»»; «Попахивает госзаказом, чтобы детишки, глядя на то, что одежду им дают с чужого плеча, не задавались вопросом об экономической ситуации, а радовались, что «бывает и хуже»; «Сколько можно носиться с этой древней войной и нахрена о ней постоянно трындеть детям – это отдельный разговор. По-моему, книг об этой войне уже достаточно. Горшочек, не вари!»

Это только малая часть возмущенных комментариев. Еще часть опирается на теории заговора и рассказывает, что партийные бонзы жировали в это время, а оружие массово вывозилось на Большую землю.

В сухом остатке имеем следующее: огромной части общества важна и нужна память о Великой Отечественной войне; некоторой части общества эта память категорически не нужна, и на основании этого они требуют эту память если не запретить, то минимизировать.

Это, кстати, немаловажный факт, примечательный: им недостаточно проигнорировать неугодную книгу, военный парад или «Бессмертный полк», они с инфантильной настойчивостью требуют запретить неугодное. Запретить – чтобы этого не было не только в их информационном пространстве, но и в информационном пространстве вообще, потому что инфантил полагает себя центром мироздания, где его желания – закон. Это логика трехлетнего ребенка, которого опекает любящая мама, и инфантил хочет, чтобы государство было для него такой же любящей мамой, чтобы оно исполняло только его желания, а не желания других.

Эгоизм и наивная жестокость таких людей может, если вдуматься, испугать – но на самом деле это всего лишь логика трехлетки. Они не выросли. Они не умеют взаимодействовать с миром – иначе как требуя, громко крича, настаивая.

Война пугает их, потому что война – это про взрослых людей, про сильных и ответственных, которые добровольцами шли на фронт, умирали и не сдавались, сотнями гибли под гусеницами немецких танков, под авианалетами, под минами. В мире инфантила война – это всегда нечто отвратительное, будь то экспансия или оборона. Война – это страшно, и грязно, и не укладывается в привычную картину мира. Если инфантил поумнее, он начинает рассуждать о дегероизации войны, если поглупее – просто кричит, требуя перестать об этом вспоминать, перестать разговаривать. Потому что ему становится неприятно от таких упоминаний, а разве есть на свете что-то более важное, чем его желания?

Это, кстати, не первый скандал, связанный с блокадой, за последнее время. В декабре некоторые деятели культуры и искусства возмутились идеей проводить военный парад в день снятия блокады. Мол, это день для тихой скорби.

Для ленинградцев в 1945 году, однако же, это был праздник – и как-то ни парад, ни салют возмущения не вызвали. Немецкое же командование действительно скорбело.

...У нас на самом деле мало говорят о войне. Мало после 1991 года вышло книг и фильмов – действительно хороших, а не пропагандистских или псевдоголливудских. Россияне же как раз хотели бы говорить о ней больше. Для россиян эта тема важна, и они хотят, чтобы о ней помнили их дети.

Ну что ж, это жизнь, детки.