Награды нашли виртуозов

Организаторы хотели привлечь зрелых, сложившихся пианистов, в противовес современному засилью вундеркиндов. «Мы не искали маленьких Рихтеров, – заявил на пресс-конференции, посвященной подведению конкурсных итогов Алексей Любимов, – мы искали людей, которым есть, что сказать, а не только тех, которым есть что играть».

Руденко против Небольсина

Вадим Руденко

Насколько оправдали итоги фестиваля ожидания устроителей? Насколько решение жюри совпало со зрительскими ожиданиями? С одной стороны, есть ощущение настоящего музыкального праздника-фестиваля. С другой – возник целый ряд недоумений, связанных как раз с конкурсной стороной. Слушая выступления последнего, третьего тура, тура победителей (6 основных премий на 6 участников), можно было забыть, что присутствуешь на конкурсе и просто сопоставлять разные манеры игры и способы подачи музыкального материала. Именно на третьем туре окончательно прояснилась основная интрига конкурса – соперничество Вадима Руденко и Эльдара Небольсина.

Программа Небольсина была построена на контрастах: Концерт №25 Моцатра и Концерт №1 Рахманинова. Моцарт в исполнении Небольсина был отточен, выверен, по-моцартовски легок и светел, поражал чистотой звука, рождающей впечатление удивительной глубины и нежности. Рахманинов же, несмотря на завораживающий темперамент исполнения, пожалуй, в трактовке Небольсина, был романтичным в большей степени, чем того требует история музыки. Руденко же для третьего тура выбрал проверенные произведения, принесшие ему удачу на конкурсах Чайковского – Концерт № 3 Бетховена и Первый концерт Чайковского. Его исполнение явно превышало допустимую в конкурсах долю риска, но это лишь подтверждало впечатление масштабности дарования, содержательной глубины, и вместе с тем – какой-то прочной, уверенной в себе мастеровитости музыканта.

Раздача слонов

Эльдар Небольсин

Впечатления не испортила даже некоторая (впрочем, тут же замеченная зрителями) неряшливость игры оркестрантов, которую тоже можно извинить внезапной сменой дирижера. Яков Кацнельсон, исполнявший Концерт №24 Моцарта и Второй концерт Прокофьева также оказался в первой тройке как по произведенному им впечатлению, так и по качеству игры. Кацнельсон наделен удивительной харизмой и личным обаянием. Он располагает к себе зрителей, даже еще не начав играть. И если Руденко и Небольсину присуща «спортивная» уверенность и стабильность, то натура этого музыканта – более подвижна и артистична. Игра Макото Уэно и Юнга Вук Йо уступала по уровню их же собственным выступлениям в двух предыдущих турах.

В итоге места распределились следующим образом: первая премия была присуждена Эльдару Небольсину и ему же досталась специальная премия Фонда Святослава Рихтера «За лучшее исполнение классического концерта с оркестром», вторую премию разделили Кацнельсон и Макото Уэно, четвертую – Вадим Руденко и Юнг Вук Йо, получивший дополнительно Премию Союза композиторов «За лучшее исполнение произведения современного композитора», пятая премия досталась Ани Такидзе. Третью и Шестую премии решили не присуждать.

Из непрошедших в третий тур, специальных премий были удостоены также Наталья Талдыкина («За лучшее исполнение классического произведения на первом туре конкурса») и Вадим Сахаров, который, как самый старший и именитый конкурсант получил из рук ректора Московской консерватории Тиграна Алиханова специальный приз консерватории.

Загадки

Насчет первой премии разногласий не было почти ни у кого. А вот факт присуждения четвертой и отмены третьей вызвал некоторую напряженность у заинтересованной публики. Почему бы было не присудить Руденко хотя бы третью премию? Неужели его игра действительно так далеко отстоит по уровню от игры трех обошедших его лауреатов? Зато распределение специальных призов кажется олимпийски справедливым. Талдыкина и Юнг Вук Йо действительно замечательны в отмеченных членами жюри качествах. Одна – как тонкий, адекватный и виртуозный исполнитель классических вещей, другой – как замечательный интерпретатор современного репертуара (он еще раз доказал это, сыграв Ржевски на заключительном концерте и вызвав восторженные овации зала).

Что касается Сахарова, то и теперь, когда расставлены все точки над «и», остается загадкой, зачем же этот, именитый музыкант решил участвовать в конкурсе? Молодых и дерзких подвигают к этому честолюбивые надежды, неудовлетворенная пока жажда успеха. В конце концов, и Рихтер, в тридцать лет принявший участие в единственном в его жизни конкурсе, находился почти в самом начале творческого пути. О Сахарове так не скажешь. Можно предположить и нереализованность, и отчаянную попытку прорыва…

Но это – подробности. В целом же – эксперимент удался. Конкурс Рихтера стал неотъемлемой частью музыкальной жизни Москвы. Будем надеяться, что со временем он займет в мировом рейтинге конкурсов подобающее ему почетное место, и превратится в Конкурс конкурсов, гамбургский счет для настоящих мастеров.