Если бы вдруг пришло в голову составить рейтинг вопросов, заданных мне в преддверии издания «Нефти», на ее презентациях, в интервью, в жежешной переписке и просто в частных беседах о книге, первую позицию, причем с большим отрывом, занял бы вопрос о страхе.
В сознании крепко-накрепко засело представление о том, что существуют на свете некие «они», которые могут сотворить с любым человеком всё что им вздумается
Люди – совершенно разные, исповедующие порой диаметрально противоположные взгляды, относящиеся ко мне и с симпатией, и с откровенной неприязнью. Маститые и начинающие журналисты. Нефтяные магнаты. Политические и околополитические персонажи. ЖЖ-юзеры, надежно укрытые за ничего не говорящими никами, и просто друзья – спрашивали, будто сговорившись: «Ты не боишься?»
На этом, впрочем, единство заканчивалось, потому что причину страха каждый усматривал в своем. Вернее, если продолжить упражнения в области внутренней статистики, четко определились две основные причины моего гипотетического страха.
Одна группа интересующихся полагала, что я должна бояться Гаранта, его клевретов, Кремля, спецслужб – словом, если пользоваться терминологией этой аудитории, «кремляди» и «кровавого гэбья».
Почему? А вот поэтому:
– Послушай, что ты думаешь, кто такой Путин?
– Президент России.
– Ну разумеется. Это сейчас и целых четыре года (разговор происходит в 2003 году. – М.Ю.). А до того? Маленький, серый полковник. Служака, намертво встроенный в систему, которая делала винтиками и не таких людей. Непубличный, закрытый, закомплексованный – от этого невозможно уйти, это профессиональное да психофизическое – ты посмотри на его походку, на руки, на мимику.
Беликов – человек в футляре, для которого еще совсем недавно счастье – это кружка пива и новая кофточка синтетического трикотажа с люрексом у жены.
Бледная тень при ярком, харизматичном Собчаке, засланный казачок, по мнению многих.
Объект для шуточек бойкой дочурки.
Мне Ксюша рассказывала.
Звонок.
Путин: «Ксения, можно папу?»
Ксения: «Папа, там Вова Путин звонит, пьяный в хлам».
Путин: «Анатолий Александрович, я не пьяный…»
Потом случилось чудо.
Злое.
Вариация на тему «Крошки Цахеса». Да. Чудеса еще случаются, как видишь….
Смеюсь.
Дело даже не в том, что эти слова произносит в романе герой, мягко говоря, отнюдь не положительный.
Дело в другом.
В том, что так, или почти так, было.
Но это отнюдь не минус Путина, а величайший, огромный его плюс, то, собственно, что, на мой взгляд, во многом определяет безумный рейтинг президента сегодня.
Феноменальная последовательность и упорство.
Способность самосовершенствоваться. Постоянно и неуклонно.
И главное – колоссальная способность преодоления.
Всего.
Собственных комплексов и собственного же синдрома «серого полковника».
Неприятия национальными элитами, а позже активного, прямого и скрытого сопротивления этих же элит.
Надменного скепсиса мирового сообщества.
И много еще чего, что в конечном итоге (речь уже не о личности Путина, а о судьбе страны) поставило Россию на край той самой пропасти, на котором она оказалась к концу 90-х.
Вторая – количественно примерно равная первой – группа полагающих, что мне следует бояться, имеет в виду нечто прямо противоположное.
Противников Путина.
Тех, кого он последовательно (!) и неуклонно (!) «равноудалил».
От себя, от Кремля, от различных объектов национального достояния, которые воспринимались некоторыми из равноудаленных уже почти как собственные, – и от этого, надо полагать, было им особенно обидно и мучительно больно.
Владимир Александрович Гусинский с некоторым даже пафосом воскликнул: «Я уничтожу эту женщину!» |
Вполне допускаю, что кого-то из них «Нефть» заденет за живое, обидит и даже разозлит.
Но если что-то подобное и произойдет, то не впервые.
Такое случалось и прежде.
Обижались, даже грозились.
Было дело, Владимир Александрович Гусинский (интересно, кто-нибудь помнит еще такой персонаж российской политической действительности середины 90-х?) по этому поводу с некоторым даже пафосом воскликнул: «Я уничтожу эту женщину!»
Другая не менее известная персона, о деятельности которой я тоже имела неосторожность высказаться нелицеприятно и публично, однажды, сидя в парилке с моим тогдашним мужем, вдруг и совершенно непонятно к чему заявила: «Знаете, ко мне тут приехали друзья-афганцы, которые прошли через всё. И готовы на всё… Я помог им здорово однажды. Так вот они говорят сейчас: ты только скажи, что для тебя сделать… или кого… ну, вы понимаете…»
Присутствующие – а этому внезапному монологу в парилке внимало несколько человек – не поняли ничего и были изрядно озадачены.
И только мой догадливый муж, вернувшись домой, сообщил: «Послание, как я понял, адресовано тебе. Транслирую».
Всё обошлось. Даже тогда, во времена, когда так называемые – теперь – олигархи были действительно олигархами и вершили в стране и власть, и суд, и расправу.
Теперь-то уж говорить просто не о чем.
Словом, страха нет.
А некоторое удивление присутствует.
Потому что все эти и подобные страхи, на мой взгляд, обусловлены некоторой деформацией сознания, в котором крепко-накрепко, вроде старой занозы, засело представление о том, что существуют на свете некие «они». Не суть власти предержащие, или олигархи, или бандиты, или рыцари плаща и кинжала, которые могут сотворить с любым человеком всё что им вздумается. И им за это ничего не будет.
Понятно, когда следы этой деформации обнаруживаются у людей старшего поколения.
Мама моя, к примеру, выросшая с клеймом ЧСВР (члена семьи врага народа), до сих пор, проходя мимо известного здания на Лубянке, понижает голос.
Откуда и, главное, когда страх заполз в души людей молодых, не заставших даже уже не страшных, но всё же пропитанных некоторыми традиционными опасениями застойных времен, мне неведомо.
И непонятно.
Сослаться разве что на генетику.
И еще на то, что у страха не только большие глаза, но и длинные ноги, на которых шагает он широко и неустанно, перемещаясь в пространстве и во времени.
И не его ли, этот страх, имел в виду Антон Павлович Чехов, когда говорил, что всю жизнь по капле давил из себя раба?
Касаемо меня – отвечаю со всей определенностью: я – не боюсь.
От редакции: Презентация романа Марины Юденич «Нефть» состоится в среду, 17 октября, в 18.00, в Торговом доме книги «Москва» на Тверской.