Время защищать камни

В среду официальный Ханой заявил, что военно-морской флот республики помешал китайским кораблям установить буровую вышку для добычи нефти в районе Парасельских островов. При этом особо подчеркивается, что в ходе операции никто не пострадал, сообщает Русская служба ВВС.

Вьетнамцы обстреляли с островов самолеты филиппинцев, впоследствии заявивших, что будут сражаться за эти скалы «до последнего моряка и морского пехотинца

Силы были неравны: если вышка была направлена в зону предполагаемой установки в сопровождении всего одного военного корабля (предполагалось, что бур будет работать с 4 мая по 15 августа), то Вьетнам отправил на перехват аж 29 кораблей ВМС и береговой охраны. В любом случае, этот раунд оказался за Ханоем. Но вряд ли он будет последним.

Собственно, сама вышка предназначалась для усиления уже функционирующей в том районе буровой платформы государственной нефтяной компании КНР, которую Ханой требует снести, ссылаясь на посягательства на свой суверенитет и нарушение Китаем международного законодательства. Факт, с которым спорить невозможно: геологически Парасельские острова являются конечной частью континентального шельфа Вьетнама. Но Пекин настойчив и твердит свое: бурение происходит во внутренних водах Китая, так что речь идет о незаконных посягательствах Ханоя. Кто тут прав – не так уж и важно. Важно, кому в итоге удастся сохранить свои позиции.

Кровь и песок

У Поднебесной есть территориальные споры почти со всеми своими соседями по двум морям – Восточно-Китайскому и Южно-Китайскому (так, спор вокруг архипелага Сенкаку, обострившийся в последние годы, газета ВЗГЛЯД разбирала неоднократно). Причем спор с Вьетнамом весьма обширный, драматичный, обильно политый кровью и уходящий корнями в века.

Так, в начале этого года стукнул своеобразный юбилей – исполнилось ровно сорок лет с того дня, как необитаемые Парасельские острова, неподалеку от которых и располагается скандальная платформа, перешли под контроль Китая в результате события, известного как «сражения за острова Сиша». Первую серьезную попытку закрепиться на спорном архипелаге Пекин предпринял за пятнадцать лет до этого, однако не преуспел. Но воспользовавшись тем, что затянувшаяся война ослабила Вьетнам (острова на тот момент контролировал Южный Вьетнам, которому оставалось жить недолго), повторил операцию, причем по той же самой схеме: под видом рыбаков на острова высаживаются военные, возводят времянки, на времянках устанавливается флаг КНР. Вьетнамцы дали бой. В теории их силы превосходили китайские (на практике – не факт, но Поднебесная до сих пор скрывает объем задействованных сил), но в итоге с китайской стороны погибло 18 человек, а с позорно отступившей вьетнамской – 53. Часть из них – жертвы кораблекрушения с потопленного корвета «Нят Тяо» (судьба этого корвета, кстати, отдельная драматическая история). С тех пор один из спорных островов – Вуди, площадь которого порядка двух квадратных километров, формально стал обитаемым: там разместили военный гарнизон, спасательный центр и даже аэропорт. На остальных же почти ничего не изменилось – трава, кустарник и коралловый песок.

На эту тему
• Российские компании активнее ведут себя на шельфе Вьетнама
• Вьетнам хочет присоединиться к Таможенному союзу
• Россия расширяет военное сотрудничество с Вьетнамом
• Зачем Япония начала реформу армии
• Китай расширяет свое влияние наперекор Японии и США
• США грозит столкновение с коалицией России и Китая
• Александр Разуваев: Здравствуй, Азия
• Константин Пензев: Большая игра
• Василий Колташов: Ахиллесова пята Китая

На другом оспариваемом архипелаге – Спратли – есть целых четыре аэропорта, но постоянного населения нет вообще. Во время отлива там насчитывается 400 островов, но в среднем всего 100, остальные погружены под воду. По сравнению с Парасельским архипелагом, этот находится «на отшибе»: если от Вуди до Вьетнама около 200 километров, а до обитаемой части Китая 230, то Спратли удален от КНР уже на тысячу километров, а от Вьетнама – на полтысячи. Но спор за него еще более драматичен: помимо Вьетнама и Китая, на эти острова также претендуют Филиппины, Малайзия, Бруней и Тайвань (на который, в свою очередь, претендует Китай). В разное время этой территорией владели испанцы, американцы, филиппинцы, но в 1933 году на них силой утвердились французы, показательно отвергнув китайские притязания. Потом была война и японская экспансия, а после победы над Японией китайские и французские военные вновь встретились на архипелаге. До горячей фазы конфликт не дошел, а вскоре Франция в корне пересмотрела свою внешнюю политику. Спор с Вьетнамом в этой связи – наследственный, ведь некогда Вьетнам был французской колонией.

В 1988 у архипелага произошел полноценный морской бой, но менее кровавый, чем тот, что описан выше. Победил опять Китай, но большая часть островов по-прежнему находится под контролем Вьетнама. Шестнадцать лет спустя вьетнамцы обстреляли с островов самолеты филиппинцев, впоследствии заявивших, что будут сражаться за эти скалы «до последнего моряка и морского пехотинца». Примерно тогда же китайский военный корабль обстрелял вьетнамское рыболовецкое судно (один рыбак был убит). А относительно недавно стартовала очередная серия противостояния, и опять с Китаем: последовали несколько вредительских акций, показательные военные учения, митинги протеста, дипломатическая перепалка, война хакеров и даже утверждение плана по мобилизации. Для Вьетнама этот архипелаг вообще – важная косточка в патриотическом скелете.

Нефть и рыба

А теперь, собственно, о том, почему вокруг этих голых скал столько шума. Долгое время они расценивались как важный военный плацдарм, необходимый для контроля за акваторией Южно-Китайского моря. Кроме того, эти воды (особенно воды вокруг Спратли) имеют большое значение для рыболовного промысла. Но главный аспект – нефть и газ. И Парасельс, и Спратли расцениваются специалистами как наиболее перспективные для разработок территории в обоих морях, при этом объем реальных запасов подсчитать не представляется возможным. Китай, откровенно страдающий ввиду того, что доступные ему залежи углеводородов более чем скромны, в свои прогнозах оптимистичен. Западные специалисты гораздо более осторожны. Но все сходятся в одном – нефть там есть, и нефти там много.

#{interviewpolit}При этом политика Пекина в обоих морях фактически сводится к известной левой максиме: «Будьте реалистами – требуйте невозможного». Несколько лет назад КНР объявила примерно 80% всей акватории Южно-Китайского моря своей суверенной территорией. Понятно, что расчет происходил, исходя из расположения островов. Грубо говоря, все эти скалы (и не только эти) Пекин объявляет своими, территорию вокруг них (в полном соответствии с нормами морского права) тоже, вот вам и 80% на выходе. Скандал был грандиозный, благо воды Южно-Китайского моря крайне важны для торговых отношений всех стран региона, совокупный оборот достигает цифры в 5 триллионов долларов в год. Пекин на ноты протеста отреагировал заявлением, что препятствовать свободной торговле и передвижению судов по этим «внутренним водам» никак не будет (и слово свое держит). Однако ситуация все равно складывается специфическая: если раньше свободный грузопоток был чем-то естественным и не подлежащим сомнению, то теперь это следствие доброй воли китайцев.

И еще одна важная деталь: Пекин последовательно возражает против созыва всех заинтересованных государств на конференцию по текущим проблемам Южно-Китайского моря. Причина – подстраховка от ситуации, когда на него будут давить сразу с нескольких сторон с неизбежным привлечением третьих сил (в первую очередь, в лице США). Решать конфликты индивидуально с каждой стороной для китайцев гораздо удобнее и надежнее. Концепция pax cinica на этом, собственно, и основана.

В формате визави китайцы на компромиссы идут более-менее охотно, но компромиссы это всё больше показательные, а не фактические. К примеру, проектов по совместной добыче и разведке углеводородов в спорных районах было уже несколько (один из них был утвержден с Вьетнамом в 1995 году и назван «историческим»), но со временем китайцы подгребали процесс под себя, и другие соискатели выходили из проектов (кажется, следующим в ряду разочарованных станет Бруней). В том числе и поэтому четких данных о запасах нефти и газа в этом регионе нет до сих пор.

Обращает на себя внимание и постепенное ужесточение риторики. Конечно, в сравнении с прямыми военными столкновениями 70-х, всё – шепот. Но если 15–20 лет назад процессом заправляли в основном дипломаты, а взаимный «троллинг» сторон сводился к заявлениям о развитии «национального и международного туризма» на спорных островах (под этим соусом и строили аэропорты), то в последние годы ставка сделана на показательные военные учения со стрельбами, которые обычно подкрепляются вескими заявлениями генералитета типа «мы переходим от береговой обороны к обороне в открытом море». А с 1 января 2013 года Пекин считает возможным для полиции провинции Хайнань «высаживаться, осматривать и брать под свой контроль иностранные суда, которые незаконно вошли в китайские воды Южно-Китайского моря». Да, правом этим в рамках территориального спора Поднебесная пока не воспользовалась ни разу. Но значение имеет сам факт угрозы.

Россия и США

Вашингтон, которого усиление Китая откровенно не радует, по вопросу Спратли поддерживает в основном Филиппины и благоволит Тайваню (один из мини-аэропортов на этих скалах как раз тайваньский). Именно Филиппины инициировали в свое время арбитражное разбирательство вокруг островов в рамках Конвенции ООН по морскому праву. И именно Филиппины, заручившись одобрением США, начали беспрецедентную для региона модернизацию своих ВМС. Периодически филиппинцы отгоняют от островов китайские корабли, но основной спор пока идет с вьетнамцами, и заявления об «активной обороне филиппинских владений» предназначаются в основном для них.

Вьетнам для Вашингтона – государство не дружественное, но по вопросу Парасельских островов американцы скорее на стороне Ханоя, точнее – не на стороне Китая с его экспансией. Так, комментируя историю с нефтяной вышкой, пресс-секретарь Госдепартамента США Дженнифер Псаки назвала действия Китая провокационными и не способствующими поддержанию мира и стабильности в регионе. А чуть ранее помощник госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихоокеанского региона Дэниел Рассел заявил, что китайскому руководству «не стоит сомневаться» в готовности Соединенных Штатов защищать своих азиатских союзников в случае применения Пекином силы при решении территориальных споров.

Ситуация в этой связи складывается занятная: отношения между Пекином и Ханоем в целом гораздо лучше, чем между Ханоем и Вашингтоном, к которому апеллируют вьетнамцы. В свое время «китайская модель» была взята вьетнамцами за образец при переходе к рыночной экономике, и Поднебесная является не просто главным, а жизненно важным торговым партнером республики, что, тем не менее, не останавливает Ханой при реализации строительства газопровода от спорных островов на материк.

Россия тоже наращивает свое присутствие в Южно-Китайском море, где Роснефть и Газпром ведут геологоразведку. При этом дипломатическая и юридическая опора идет именно на Вьетнам, который, помимо прочего, старый и проверенный друг, благодарный покупатель вооружений и участник перспективного проекта о формировании зоны свободной торговли.

А с другой стороны – Китай, важнейший геополитический союзник и экономический партнер. Таким образом, для российских дипломатов вьетнамско-китайский конфликт – настоящее минное поле: никого нельзя обидеть, ни с кем нельзя поссориться, приходится взвешивать каждое слово. Пока более-менее получается. Когда в 2012 году Газпром заявил о покупке пакета акций на разработку двух лицензионных блоков на континентальном шельфе Вьетнама в Южно-Китайском море, Пекин лишь выразил надежду, что «компании из стран, находящихся за пределами региона Южно-Китайского моря, будут уважать и поддерживать усилия сторон, напрямую заинтересованных в разрешении споров путем двусторонних переговоров».