Возвращение к Аллаху

Во вторник однопалатный парламент Ливии – Всеобщий национальный конгресс – проголосовал за то, чтобы сделать шариат главным источником законодательства в стране и «основой деятельности институтов власти всех уровней». Теперь все принятые ранее законы будут проверены на соответствие шариату (к сожалению, не уточняется, какого мазхаба), на его же основе будут сформулированы кодексы уголовного и финансового права (то есть банковские кредиты в Ливии будут формально беспроцентными).

Если посол Ватикана пожелает завтра поехать в Мекку и совершить обхождение вокруг Каабы – это его право. Кааба – достояние всех людей

Сказать, что переход «демократической Ливии» на исламские рельсы стал сюрпризом, означает соврать. Так, на торжественной церемонии упразднения Джамахирии (проведенной, кстати, вскоре после убийства Муаммара Каддафи – через четыре дня) члены переходного правительства сообщили толпе, что «фараон времен отправлен в мусорную корзину истории», что «страна возвращается к демократии и примирению» и что жить новая Ливия будет по нормам исламской морали и права. «Мы, будучи исламским государством*, примем исламский шариат в качестве основного источника законодательства», – заявил тогда глава Переходного национального совета Мустафа Абдель Джалиль (к слову, бывший министр юстиции при Каддафи и доктор исламского права).

«Я приведу в качестве примера закон о браке и разводе, который запрещает многоженство. Этот закон противоречит основам шариата», – добавил он. При этом Джалиль оговорился, что власти будут придерживаться «умеренного ислама» и уделять особое внимание проблемам женщин, а исламские экстремисты будут биты. Тут стоит заметить, что экстремисты не биты до сих пор, а этнические чистки, массовые убийства сторонников Каддафи и факты зверских пыток даже толком не расследованы. Кроме того, выходит, что Джалиль пошел на поводу у лидера «Аль-Каиды*» Аймана аз-Завахири, призвавшего ливийцев к созданию как раз шариатского государства. В общем, Запад занервничал.

«Заявление о шариате как источнике права, а также сообщения об обнаружении в Сирте тел 53 сторонников Каддафи вызывают озабоченность», – заявила докладчик Европарламента по Ливии Анна Гомес, по словам которой «введение шариата не основано на демократическом процессе принятия решений».

На эту тему
• Вениамин Попов: Ливия вошла в фазу "полураспада"
• МВД Ливии вместе с боевиками похитило премьер-министра
• Атаку на посольство РФ в Ливии спровоцировала пауэрлифтер
• Младший сын Каддафи убит в день смерти отца
• В Ливии один за другим погибают убийцы Муаммара Каддафи
• Эксперт: Ливии предстоит пережить борьбу за власть
• Григорий Трофимчук: Ощущение глобальной ненависти

Гомес также подчеркнула, что «свободная Ливия должна в полной мере уважать права человека», в то время как «в шариате есть интерпретации, которые явно противоречат правам человека и дискриминируют женщин». При этом Триполи было вынесено предупреждение: власти ЕС извлекли уроки из «арабской весны» и будут воздерживаться от поддержки «любого правительства, которое нарушает права женщин или международные обязательства, в том числе в отношении соблюдения прав военнопленных».

Вообще, исламский крен властей, что пришли на смену сметенным «арабской весной» авторитарным, но светским режимам, удивления вызывать вроде бы не должен. Это именно что демократия – ответ правительства на запросы снизу. Как бы ни были широко представлены светские интеллигенты и молодежные прозападные активисты в революционных коалициях (а в Ливии меж тем таковых почти не было, в основном племенные командиры и отколовшаяся от Каддафи бюрократия), но основная масса на восставших площадях ориентируется именно на ислам. Причем не только по причине веры или сложившихся в сознании установок (так, после хаджа в Мекку многие возвращаются из богатейшей Саудовской Аравии с мыслью о том, что процветает она благодаря ревностному исламу, а не нефти), но и ввиду того, что движущая сила арабских революций – в основном бедняки.

К примеру, Хосни Мубарака подкосил рост цен на хлеб, который в Египте, где Нил давно уже не может обеспечить пропитанием всех, не экономика, а политика – субсидируемый государством продукт первой необходимости. Неурожайный год в сочетании с эмбарго на поставку дешевого зерна из России сделали свое дело – улица стала голодать. При этом происламские, то есть ориентирующиеся на заветы Мухаммеда, политические силы в экономике отражают левую повестку – помощь больным и обездоленным, распределение от богатых к беднякам, бесплатные социальные блага и так далее. В итоге исламисты побеждают, потому что не могут не побеждать.

Другое дело, что большинство на первых выборах во Всеобщий национальный конгресс Ливии получил вполне либеральный «Альянс национальных сил», а тезка турецкой правящей силы – исламистская Партия справедливости и развития заметно от него отстала. Но – не срослось. Шариат обещали и до выборов, и после, и вот, наконец, ввели.

#{religion}Впрочем, Ливии не привыкать, многие положения шариата действовали и при Каддафи, причем введены были вскоре после его революции. Социалистические нормы нового строя в принципе не предусматривали банковскую систему, но ростовщичество запретили заодно со ссылкой на Коран. Официально был введен зякат – дополнительный налог в пользу бедных, который, впрочем, можно также использовать на дело джихада (а объявлять джихад Каддафи любил).

Наконец, если некоторые шариатские нормы в Ливии официально не действовали (хотя и соблюдались в обществе), то уголовное законодательство соответствовало исламскому праву в полной мере, включая, например, отрубание руки за кражу. Разумеется, алкоголь и азартные игры тоже были запрещены. А одним из первых шагов Каддафи на посту главы государства стало введение летоисчисления от года смерти Мухаммеда. «Шариат – это позитивный закон, несущий на себе печать религии ислама», – писал полковник, считавший исламское право «позитивным» и ничем не отличающимся от римского права или от кодекса Наполеона.

Другое дело, что у исламистов к Каддафи было множество претензий. Касались они в основном не организации жизни в Джамахирии, а высказываний самого полковника, который долгие годы формально не занимал никаких постов, однако обладал ничем не ограниченной властью. После гибели Каддафи многие рядовые мусульмане и даже исламские активисты успели провозгласить его шахидом, то есть мучеником за веру, но более сведущие в исламской доктрине люди неизменно их одергивали, ибо речи полковника – куфр, страшный грех, не совместимый с жизнью правоверного.

К примеру, в предисловии к своей знаменитой «Зеленой книге» Каддафи фактически сравнивает свой главный идеологический труд с Кораном, а самого себя – с пророком Мухаммедом. Правда, делает он это опосредованно, через метафору, а вот сравнения с Библией, Иисусом и Моисеем идут прямым текстом (полковник старался лишний раз не дразнить гусей, то есть единоверцев).

В более поздних работах Каддафи отвергал идею халифата и обещал бороться с апологетами этой идеи, так как народ Ливии «не хочет снова подставлять шею под ярмо власти халифа, который будет править нами якобы по воле Аллаха, хотя Аллах никогда не издавал такого повеления». При этом иджтихад, то есть богословские изыскания, которые привели к созданию мазхабов, но закрытые ныне (именно поэтому ислам не удается реформировать в либеральном ключе), Каддафи считал «подлогом», утверждая, что истинный кодекс мусульманского права – это «священные писания и небесные знаки».

Однако самый страшный куфр Каддафи – фактическое уравнивание ислама в ряде текстов с христианством и даже иудаизмом, ибо «пока каждый следует своей религии, у него есть незыблемый, неизменный закон». Кроме того, пытливый ум полковника, ищущий пути возвращения Ливии к ее «естественным корням», однажды выдал следующее: «Я как мусульманин беру на себя ответственность заявить, что возврат к африканским религиям – это возврат к чистой праведной религии единобожия. Стыдно должно быть тем, что говорит вам, что вы не знали Бога, пока к вам не пришел западный колониализм». Не то чтобы африканские мусульмане хоть как то ценили западный колониализм, но подобные слова для них настоящая ересь, тем более для традиционных африканских религий характерно многобожие, то есть ширк, основное проявление куфра. Словом, не только сам грешил против Аллаха, но и других к тому склонял.

Остается добавить, что Каддафи был сторонником того, чтобы допускать в Мекку и Медину – закрытые для немусульман города – любого желающего. «Если посол Ватикана пожелает завтра поехать в Мекку и совершить обхождение вокруг Каабы – это его право. Кааба – достояние всех людей, а тот, кто закрывает доступ к ней, тот, как сказано в процитированном выше аяте Корана, – неверный», – сказано в его книге «Борьба продолжается! Краткое собрание сочинений 2001–2008». Неудивительно, что полковника люто ненавидела ваххабистская династия саудитов. 

Впрочем, Каддафи мертв, а соответствие шариату и классическому исламскому богословию (без идеологических вывертов) – реальность уже другой Ливии, нынешнее правительство которой едва ли можно причислить к радикальным исламистам (в отличие от ряда племен и полевых командиров, но это другая история). Как было сказано выше, это запрос общества, так что претензии Запада выглядят как минимум странно – за утверждение новой идеологической ниши в стране боролись, новую и получили, причем никаких предпосылок к тому, что она будет светской, не было изначально. Если проиграет Башар Асад, такая же судьба ждет и светскую пока еще Сирию, причем на умеренность потенциальной власти надеяться не приходится. Преследование иноверцев, откат к средневековью и талибского пошиба жестокость для неподконтрольных Дамаску регионов страны являются нормой уже сейчас.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ