Пятидневку в четыре дня

Предложение Международной организации труда перейти на четырехдневную рабочую неделю встретило понимание как в Госдуме, так и в Федерации независимых профсоюзов (правда, там отдельно уточнили, что такая мера не должна сократить уровень заработной платы). Однако количество рабочих дней в неделе само по себе признак второстепенный. Первостепенный – это общее количество рабочих часов в неделю. Это альфа и омега того, что принято называть «борьбой рабочих за свои права».

В Рунете уже шутят, что основной мотив – уважить российских мусульман

По пути сокращения рабочих часов в трудовой неделе шли абсолютно все страны вне зависимости от их политического и экономического строя. Чтобы это понять, достаточно сравнить такие крупные государства, как Россия и США.

Так, в Российской империи рабочую неделю впервые сократили вскоре после воцарения Николая II и на фоне набирающего силу рабочего движения. Было – сколько угодно (на практике – до 16 часов в день, при этом воскресенье – церковный день – было выходным), стало – до 11,5 часов с понедельника по пятницу и до 10 часов в субботу (для женщин и детей – до 10 часов на протяжении всей недели).

Декрет «О восьмичасовом рабочем дне» стал одним из первых декретов Совета народных комиссаров, тогда же оговорили максимальное количество рабочих часов в неделю – 48. Спустя десять лет рабочий день уже стал семичасовым, а рабочая неделя – пятидневной, но после начала Второй мировой войны сделали шаг назад – опять шесть рабочих дней по восемь рабочих часов в каждом. Хрущевская оттепель принесла 42-часовую рабочую неделю, конституция 1977 года – 41-часовую (пятница стала зачастую укороченным днем). Наконец, уже в 1991 году в РСФСР появилась 40-часовая рабочая неделя, дожившая и до наших дней. Правда, в ряде случаев (зависит от сферы деятельности) она продлевается и до 72 часов, что сохранилось со времен Союза.

На эту тему
• В Госдуме пообещали рассмотреть предложение о четырехдневной рабочей неделе
• Голодец оценила идею о четырехдневной рабочей неделе
• Чарли Мьюлинз: Идите в сантехники
• Игорь Телятьев: Они работают, а вы их труд ядите
• Роберт Робертсон: Мемуары о пластиковой карточке
• Патрик Бьюкенен: Всеобщее благосостояние

В США рабочая неделя прежде тоже была ненормированной, однако первые ограничения появились уже в середине XIX века: для рабочих, чей работодатель – государство, трудовой день ограничили 10 часами. Следующий шаг – Закон о справедливых трудовых стандартах, принятый на фоне выхода из Великой депрессии: 44-часовая рабочая неделя, при которой сверхурочная работа оплачивается отдельно по ставке в полтора раза выше. Впоследствии неделю сократили до 40 часов (юридически эта норма живет и поныне), теперь она порядка 35 (в среднем пятница – короткий день), а в дни кризиса, когда компаниям приходилось экономить, показатель падал даже до 33–32 часов. Аналогично реагировала на кризисы и Россия, причем как в девяностых, так и в нулевых: экономические неурядицы сопровождались и сокращением рабочего дня, и сокращением рабочей недели – при сокращении, разумеется, заработной платы.

Необходимо отметить, что сокращение рабочего времени было неразрывно связано с автоматизацией труда, которая, в свою очередь, освобождала рабочие руки для сферы услуг. При этом в самой сфере услуг ограничения открывали новые рабочие места: вместо одного сотрудника – два (для работы в вечернее время и выходные).

Если брать развитые страны, на данный момент наиболее короткая (в часовом измерении) рабочая неделя в Нидерландах и Франции, где сильные профсоюзы добились 35-часового ограничения. Что же касается выходных дней, их, как правило, два, причем выбор главного выходного зависит от религиозной культуры: у христиан это воскресенье, у мусульман – пятница, у иудеев – суббота (в Израиле, кстати, 43-часовая рабочая неделя). Касательно введения четырехдневной рабочей недели в Рунете уже шутят, что основной мотив – уважить российских мусульман.

Но пока говорить о практическом внедрении четырехдневки рано: Госдума рассмотрит такую инициативу только в том случае, если МОТ примет соответствующую резолюцию, а Россия ее подпишет (процесс может затянуться на годы). Кроме того, вице-премьер правительства РФ Ольга Голодец уже заявила, что «на сегодняшний день мы не можем себе этого позволить, четырехдневная неделя – это пока для нас мечта».

Эксперты ООН (именно на ее базе существует Международная организация труда) утверждают, что четырехдневная неделя позволит увеличить занятость и благоприятно скажется на экологии, поскольку уменьшится количество поездок на работу. Кроме того, люди будут больше времени уделять семье. Наконец, многие заболевания связаны с переработками и стрессом, а люди, которые работают меньше, более продуктивны.

По части некоторых тезисов с организацией не поспоришь: действительно, сокращение рабочего дня увеличивало работоспособность, а значит, и производительность труда. Увеличит такая мера и количество рабочих мест, а кроме того, позволит ряду предприятий, переживающих не лучшие дни, экономить. Собственно, в частном порядке они именно так и поступают, но это не увязывается с требованием профсоюзов сохранить уровень зарплат. Тут именно экономическая зависимость: меньше заказов – меньше работы, меньше работы – ниже заработок.

Однако важно понимать, что не все из этих выводов универсальны, поскольку в рынках занятости государств имеются принципиальные различия. Так, безработица является актуальной проблемой в ряде стран ЕС (к примеру, Испании и Франции), так что сокращение рабочей недели и вытекающая из этого необходимость найма дополнительных сотрудников может принести определенную пользу. Но в России безработица крайне низкая, напротив, есть обратная проблема – нехватки рабочих рук, что пытаются компенсировать за счет миграции из бывших союзных республик (что, в свою очередь, чревато социальными проблемами уже другого рода).

Кроме того, бич России – крайне низкая производительность труда. Грубо говоря, за час времени каждый конкретный сотрудник производит гораздо меньше продуктов и услуг, чем хотелось бы. Однако причины этого – в недостаточном уровне автоматизации труда (грубо говоря, три таджика и лопата по-прежнему заменяют экскаватор) и слабой развитости инфраструктуры. Общее количество рабочих часов при этом совпадает с таковым в большинстве развитых стран, а если и различается, то незначительно.

У «рабочей усталости» тоже есть свои особенности. К примеру, в Москве, где проживает почти каждый десятый россиянин, к рабочему дню в ряде случаев справедливо плюсовать и время, требующееся на то, чтобы добраться до работы, а с работы – до дома (это зачастую до трех часов в день). А в ряде сфер деятельности (как правило, это касается бизнеса, управления предприятиями и других случаев, когда человек «сам себе начальник») рабочее время не нормировано и не может быть нормировано в принципе.

Наконец, своего исследователя ждет вопрос, не может ли слишком короткая рабочая неделя иметь тот же эффект, что и слишком длинная. А именно – снижение производительности (в силу расслабленности) и увеличение депрессивных настроений в ряде регионов. Понятно, что инфраструктурное развитие далеко не везде равномерно, кое-где лишний выходной попросту не на что потратить (разве что на телевизор и алкоголь).