«Хотим заработать на коррупции»

Бизнес выделяет госзакупки в отдельный вид деятельности. Такой вывод можно сделать в связи с появлением в России компаний, которые специализируются на участии в тендерах, объявленных органами федеральной и муниципальной власти. Такие компании делают ставку на доскональное знание процедуры государственных конкурсов, а также на то, что коррумпированные участники торгов не смогут предоставить низкую цену из-за необходимости платить откаты.

Сознание некоторых настолько испорчено, что они физически не могут поверить в идею, что госторги можно выиграть честно

О том, как можно заработать на коррупции, не нарушая при этом закон, газете ВЗГЛЯД рассказал генеральный директор ОАО «Безоткатные поставки» Константин Чернов.

ВЗГЛЯД: Константин Евгеньевич, расскажите, в чем суть деятельности вашей компании?

Константин Чернов: Наша организация является полноценным участником рынка госзакупок. Мы зарегистрированы и аккредитованы на всех электронных площадках (Сбербанк, Россельторг и другие), через которые проходят государственные и муниципальные аукционы и тендеры. По форме мы является открытым акционерным обществом «Безоткатные поставки». У нас есть аналитики, которые постоянно отслеживают текущие тендеры. Эти сотрудники ищут для нас наиболее интересные конкурсы.

ВЗГЛЯД: Вы работаете в каких-то конкретных отраслях?

К. Ч.: Нет, мы не являемся профильной компанией в какой-то отдельной отрасли. Первым делом обычно смотрим, есть ли у нас соответствующий условиям поставщик, с которым мы уже работаем, имеется ли необходимый опыт. С одной стороны, у нас уже образовался круг поставщиков в каких-то областях, которые могут провести поставку товаров или услуг. Соответственно, мы находим интересные тендеры и предлагаем техническую документацию таким поставщикам. С другой стороны, мы открыты для сотрудничества с любыми добросовестными поставщиками, у которых есть желание поучаствовать вместе с нами в том или ином тендере. Далее мы оцениваем, за какую сумму они могут поставить государству тот или иной товар или услугу, и принимаем решение об участии. Как правило, их цены всегда значительно ниже той, которая предлагается в роли стартовой.

Константин Чернов рассказал о принципиально новой схеме работы с тендерами (Фото: ВЗГЛЯД)

ВЗГЛЯД: То есть вы выступаете в роли посредника поставщика?

К. Ч.: По сути, да, но есть существенное отличие. Заключается оно в том, что, имея дело с нашей компанией, конечный поставщик заключает договор на выгодных для него условиях, а не вписывается в определенные государством условия госконтрактов. Это касается в первую очередь условий оплаты.

ВЗГЛЯД: В чем выгоды поставщика от такого посредничества?

К. Ч.: Чтобы участвовать в таком гостендере, необходимо предоставить денежное обеспечение заявки, то есть положить на аккредитив деньги, которые на определенное время замораживаются. Кроме того, в случае выигрыша необходимо предоставить обеспечение выполнения госконтракта, в отдельных случаях оно достигает 30% общей цены сделки. Все эти деньги необходимы еще до того, как государство начнет делать какие-то платежи по контракту.

То есть нужно заморозить какие-то деньги на счетах, плюс надо правильно подготовить документацию, что тоже требует временных и денежных ресурсов.

При этом большинство поставщиков считают бессмысленным участие в торгах, не имея знакомств в ведомстве-заказчике. Они уверены, что ни приемлемая цена, ни высокое качество не будут определяющими факторами при выборе победителя тендера. Именно им мы предлагаем свои услуги. Мы финансово и юридически обеспечиваем заявку и в случае выигрыша контракт. После этого мы получим свою маржу.

ВЗГЛЯД: И каков размер этой маржи?

К. Ч.: Мы свою маржу определяем в 10% от суммы контракта. Но надо иметь в виду, что в нашу себестоимость входят еще и проценты по кредиту, который мы используем.

На эту тему
• Госдума придала второе дыхание закону о госзакупках
• Бывшему сотруднику администрации президента вынесен приговор
• Счетная палата нашла в Минюсте нарушения на 309,5 млн
• В ФТС объяснили, зачем Таможенной академии "Мерседесы"
• Игорь Артемьев: Реформа системы госзаказа займет до пяти лет

Есть несколько типов конкурсов. Один – это когда ты заявляешь собственную цену, люди вскрывают конверты и объявляют победителя. Если конкурс проходит в виде аукциона на понижение, то мы определяем для себя минимальную цену, до который готовы «падать», – как правило, она составляет те же 10%, но иногда – немного больше. Но если мы выиграем какой-то конкурс или аукцион и у нас окажется маржа в 200%, то с удовольствием заработаем эти 200%. Это может случиться, если в торгах заложена некая коррупционная составляющая. То есть когда люди не могут падать ниже, так как им надо еще платить кому-то откаты. Но в нашем случае такой проблемы нет.

Если родина хочет купить, допустим, один стул за миллион рублей, то мы ей поставим. И сделаем это качественно, хорошо, заплатим при этом все налоги, потому что работаем прозрачно. Все наши бухгалтерские транзакции любой пользователь Интернета может посмотреть в реальном времени на нашем сайте. У нас «1С Бухгалтерия» фактически висит в открытом доступе (открытом, конечно, в том смысле, что любой может посмотреть, какие операции наша компания выполняет, а не в том, что любой может войти в нее как пользователь).

ВЗГЛЯД: Насколько сейчас востребованы ваши услуги?

К. Ч.: Мы считаем, что наши услуги будут востребованы. Нам уже звонят, пишут с пожеланиями участвовать в торгах. Часто бывает так, что люди при этом неправильно нас понимают: думают, что у нас есть какие-то связи, которые дают гарантию выигрыша в гостендерах. Сознание некоторых настолько испорчено, что они физически не могут поверить в идею, что госторги можно выиграть честно, без всяких связей. Поверить в то, что люди принципиально отказываются давать откаты.

Если говорить о востребованности со стороны покупателей, то побед в тендерах у нас пока нет. Но мы были готовы к этому с самого начала. На самом деле, на рынке мы не так давно: по-настоящему начали работать в июле. С этого момента мы рассмотрели несколько десятков конкурсов, в нескольких из них приняли участие, пока ни один не выиграли. Буквально 27 сентября проиграли еще один. Но мы уверены, что все еще впереди.

ВЗГЛЯД: В чем проблема?

К. Ч.: Те тендеры, в которых нам не удалось победить, были проиграны по разным поводам, но в большинстве случаев за происходящим явно просматривался сговор.

Если родина хочет купить, допустим, один стул за миллион рублей, то мы ей поставим. И сделаем это качественно, хорошо, заплатим при этом все налоги

ВЗГЛЯД: Вы пробовали обращаться в правоохранительные органы?

К. Ч.: Процедурные вещи мы, конечно, делаем: обращаемся в ФАС, подаем исковые заявления в суд. В правоохранительные органы мы не обращаемся потому, что у нас нет задачи выявить факты коррупции. Мы с коррупцией не боремся, это не наша задача. Мы знаем, что она есть, и хотим с этого заработать деньги. То есть получить доход, немного снизив заведомо высокую цену компаний, близких к проводящим торги чиновникам, а с полученной маржи вернуть государству его часть в виде налогов.

ВЗГЛЯД: Но пока коррупция такой подход побеждает?

К. Ч.: Да, как правило. Но с этим ничего не сделаешь. При применении того самого 94-го закона есть масса способов вывести в победители нужную компанию. Особенно часто это происходит, когда речь идет о поставках услуг, в которых требуется оценка качества исполнения. Как известно, качество – это субъективный фактор, оценить его можно совершенно по-разному. Поэтому, даже имея иногда вдвое меньшую цену, ты оказываешься проигравшим.

ВЗГЛЯД: Вы могли бы привести конкретный пример?

К. Ч.: Легко. Можно взять упомянутый тендер, прошедший 27 сентября. Это был заказ на разработку программного обеспечения для одной из муниципальных структур Москвы. В финал вышли два участника: мы и еще одна компания. Наша цена была на 1,5 млн рублей ниже цены соперника. Это была реальная цена. В отличие от того же Навального, мы не занимаемся «сносом» конкурсов. Мы предлагаем цену и готовы в случае победы выполнить контракт, так как имеем конкретного поставщика.

Причем эти 1,5 млн были достаточно существенной скидкой: мы предлагали 5 млн, наш соперник – 6,5 млн. И мы проиграли всего полбалла, и причиной этого были как раз некие субъективные качественные критерии.

ВЗГЛЯД: Какова была мотивация конкурсной комиссии?

К. Ч.: Есть специальные критерии и вес, который им придается. Это все принципы оценки, которые составляются заказчиком. Допустим, 40% оценки – это цена, еще 20% – опыт интеграции программных продуктов, еще 20% – опыт разработки и так далее. Поэтому цена – это не все, если члены комиссии поставят тебе «нули» в критерии «опыт», они смогут выровнять общую оценку заявок участников торгов как один к одному. Это именно тот инструмент, при помощи которого можно привести к победе того, кого захочешь.

Совершенно очевидно, что члены комиссий договариваются между собой. Был у нас конкурс в Минздравсоцразвития. Все восемь участников комиссии поставили абсолютно одинаковые проценты при оценке критериев нашей заявки. То есть у членов комиссии не бывает персонального мнения – оно у них полностью консолидировано.

ВЗГЛЯД: По каким критериям ваша заявка получила низкие оценки в конкурсе 27 сентября?

К. Ч.: Там были две линейки по опыту. Интересно, что в одном случае они поставили нам 15%, а в другом – 0%. Но фишка в том, что у нас нет опыта ни в одном из этих критериев.

ВЗГЛЯД: Но ведь опыт – по-настоящему важный критерий.

К. Ч.: В этом тоже проблема. Мы не можем заявить опыт нашего поставщика. Мы как посредники, по сути, являемся ущербным участником этого рынка. Это проблема. Возможно, это вопрос совершенствования 94-го ФЗ. Тем не менее для нас очевидно, что даже те 15% чиновники поставили нам просто «от фонаря». Потому что они сразу понимают, кому какой критерий нужно поставить.